— Да я вроде и не пряталась. Эй, — я чуть наклонилась, и прядь волос упала мне на лицо. Гриша заметил это и зачем-то решил заправить прядь за ухо. Я почувствовала себя мерзко, будто пытаюсь использовать человека, чтобы заглушить собственную боль. Однако ничего не могла поделать.

— Дурацкий конкурс. Я переживал за тебя, — ответил с теплотой в голосе Гриша. Я вдруг ощутила жар, словно плечи обожгло огнем. Перевела взгляд в сторону и замерла, замечая Антона с Витей. На обоих уже не было масок, оба смотрели на нас. И если в глазах Шестакова читалось презрение, то Леваков кажется, злился. Желваки на его скулах так и бегали, от слишком сильно сжатой челюсти.

Мне хотелось думать, что это проявление ревности. Но я была не уверена в своих предположениях на сто процентов. Поэтому поспешила выдернуть ладонь из Гришиных рук. Однако улыбаться не перестала. Я должна дать понять Антону, что мой отказ осознанный, что мне не больно от него. В битве за человеческое сердце нет лучшего средства, чем улыбка.

— Юль, — позвал Гриша, замечая направления моего взгляда. Он тоже оглянулся, и в этот момент Витя закатил глаза. Его губы растянулись в высокомерной усмешке, словно Шестаков задавал вопрос: «ты серьезно?».

— Пошли в зал? — спросила я Гришу. Смотреть на Антона и его друга больше не хотелось. Меня, итак, знатно потряхивало. Сердце обижено прыгало, они с мозгом вступили в конфронтацию. Неравный бой, где поражение определено заранее.

— Пошли, — кивнул парень. Он чуть наклонился, согнул руку в локте и намекнул жестом, чтобы я взялась за нее. Это было правильно, поэтому я согласилась. Мы медленно двинулись в сторону банкетного зала, откуда доносилась музыка и голоса знакомых нам людей. А Антон… сегодня он должен был остаться в стороне.

Вечер закончился довольно спокойно. Правда, мама то и дело поглядывала в мою сторону, прищуривалась, а затем качала головой. Я знала, дома она обязательно спросит про выходку Антона. Поэтому уже заготовила отговорку. Это был обычный розыгрыш, не более. Пусть он и всполохнул всех гостей, особенно девушек. Разговоры не утихали до конца мероприятия.

Витя Шестаков успел очаровать большую половину дамского сообщества. И если Леваков достаточно быстро скрылся из виду, Витя задержался, подарил несколько танцев и с одной гостей даже чуть не скрылся за пределы зала. О нем потом болтали, без остановки. Да какой красивый, а как разговаривает, да какая улыбка. Маме Шестаков не понравился, она таких не любила. Все считала, что слишком уверенные в себе парни легко ломают девчонок. Может она и была права.

Разошлись на доброй ноте. Тетя Наташа пригласила нас в гости, но мама запротестовала и заявила, мол, а давайте все к нам. Обе еще так загадочно поглядывали на меня и Гришу, что в принципе смысл посиделок не понял бы только дурак.

— Мам, не затеивай смотрин, пожалуйста, — сказала строго я, когда мы уже ехали в такси. Папа сидел рядом с водителем новенькой Весты, а наш женский коллектив сзади. В салоне играла приглушенная иностранная музыка, и пахло хвоей. За окном было довольно темно, а мобильный молодого мужчины, крутившего руль, то и дело вибрировал на панельки. Но он почему-то постоянно сбрасывал.

— Гриша — отличная партия. Ты еще юная и не понимаешь этого. Потом будешь мне благодарна. — Отчеканила мама, кивая сама себе головой.

— Я не буду благодарна, — отрезала, понимая, к чему клонит мать. Ведь у Гриши, в самом деле, было прекрасное будущее. Карьера и достаток ему обеспечены. Уверена, через года два, он купит себе машину и не какую-то, а хорошую иномарку. Будет ездить отдыхать в отели на первую пляжную линию и ходить ужинать по выходным в приличные рестораны. Гриша далеко не глупый парень, а еще у него есть амбиции. По край не мере, так говорят родители. Обычно людей вроде Гриши ждет свет в конце туннеля. В одном мама однозначно права: сын тети Наташи — выгодная партия. Но без любви все это глупость, конечно, на которую ведутся такие, как моя мать. Мне не нужны чьи-то деньги и успехи. Лучше уж ходить одной в дешевые забегаловки, чем в компании с парнем из чувства жалости, и желания иметь в кошельке большое количество разноцветных купюр.

— Такие мальчики, как те, что сегодня устроили этот цирк, только пользуются девушками. И кстати! Наташа сказала, она не приглашала их. Откуда они вообще взялись?

— А мне понравились, — улыбнулась, тихо хихикнув Ирка.

— Поэтому вокруг тебя ни одного порядочного парня, — отмахнулась мама. Она не препятствовала отношениям сестры. Сперва просто отодвигала их на задний план, а потом приняла реальность, что ее старшая дочь вряд ли удачно выйдет замуж. Хотя если честно, в успехах Ирки я не сомневалась.

— Ой, зато с ними не скучно, — нахмурилась сестра. Она отвернулась и принялась разглядывать ночные пейзажи. Я тоже отвернулась. Лучше не продолжать этот тупиковый разговор. Маму сложно переубедить. Однако я не планирую плясать под ее указку.

— Когда вы успели повзрослеть, — послышался тяжелый вздох отца с переднего сидения.

— Дети вообще быстро взрослеют, — поддакнул ему водитель, в очередной раз, сбрасывая вызов. Только сейчас я заметила на экране «жена». А когда позвонили вновь, высветилось «Наденька». Мужчина остановился на красный и моментально принял вызов.

— Да, дорогая. Скоро буду, — залился соловьем он в трубку. — И я тебя целую. Вино? Хорошо, куплю.

Плечи у меня свело от услышанного. Я перевела взгляд на маму, она отвернулась к Ирке, которая и не вникала в голоса в салоне. Кажется, только мне одной сделалось не по себе. Браки не по любви. Браки по залету. Измены. Почему так происходит, почему мы выбираем не тех…

Антон сидел в салоне Витиного джипа и пытался перестать думать о Юльке. Он же хотел пойти за ней, пусть не сразу, но через пять минут выскочил. Обошел холл, даже спустился на первый этаж, потом вернулся в зал и нашел там Шестакова, заигрывающего с какой-то девушкой. Витя, правда, увлекаться не стал, отправил даму за стол, а сам подошел к Антону. Без слов понял — план провалился.

Леваков рассказал, что Юлька его отшила и ушла. Теперь вот он ищет свою Золушку, да только найти никак не может. Шест почесал затылок, и предложил поискать вместе. Все же два человека лучше одного. И они по новой обошли каждый угол, пока Витя не предложил глянуть в туалетах. Ну, мало ли, вдруг прекрасная принцесса плачет там. Антон почему-то об этом не подумал изначально, а может и хорошо, что не подумал. Потому как на пути в дамскую комнату они и застали Юльку с этим Гришей.

Спину у Левакова сковало от напряжения, когда его взгляд упал на их руки. Какого черта этот лис держал в своих ладонях ее тонкие пальцы. Какого черта она ему улыбалась. Снегирева тоже заметила парней, но ситуация особо не изменилась. Разве что она вырвала руку, однако улыбка и взгляд продолжали быть прикованы к Грише.

Терпеть это было выше сил Антона. В груди разливался дикий пожар ревности, пальцы сжимались, впиваясь ногтями в кожу. Он бы мог сорваться с места и прямо с размаху дать под дых этому лису. Но сдержался. Не хотелось выглядеть последним дураком. Его тут, понимаешь ли, отшили, указали на дверь, сказали, что по какой-то неведомой причине они не подходят друг другу. Так что махать кулаками и предъявлять будет странно. Не найдя лучшего решения, Леваков сорвался с места и пошел прочь.

Витя последовал следом, то и дело оглядываясь. Они сели молча в машину, и уехали с яркого торжества, где явно были лишними. Дурацкая все-таки идея, дурацкий карнавал. Выставили себя на посмешище. Снегирева просто посмеялась с Антона.

— Зря ты ему не вмазал, — сказал вдруг Витя, спустя почти двадцать минут молчания. Леваков поднял голову и только сейчас понял, что они выехали куда-то за пределы города и мчат по пустой вечерней трассе.

— Зря, — согласился Антон, не столько из-за ревности, а больше, чтобы выпустить пар. В мыслях так и мелькало, как Юлька на него смотрит. Спятила она что ли? Бегала за Леваковым, души в нем не чаяла, а теперь что? Прошла любовь, завяли помидоры? Глупость какая-то. Женская логика вообще одна сплошная глупость, не поддающаяся логическому пониманию.