Завернув на Васильевский остров, и проехав вдоль трамвайных путей, Антон попал на курортную зону. Промчался мимо ЗАГСа, работающего фонтана и толпы людей, которые только что вывалились из кинотеатра. Остановился перед пешеходным, послушно выжидая пока народ пройдет, и тут же замер. Вроде бы, маленький город, подумаешь встретить знакомое лицо, но не второй же раз за день. А нет! Вот она в самом натуральном виде — Юлька Снегирева. Прямо перед его байком идет, в руках какие-то бумажки держит, семенит, по сторонам не смотрит. Днем подрабатывала у магазина, вечером опять чем-то занята.

Антон уже думал отвести взгляд, что глазеть на горе-поклонницу, как девчонка столкнулась с каким-то стариком, тот нагло выругался, а у нее в очередной раз все выпало из рук. Да еще не просто выпало, разлетелось на полдороги в разные стороны. Машины давай сигналить, мол ждать устали, а Юлька судорожно собирать свои бумажки. Другая на ее месте растерялась, Снегирева же выглядела абсолютно спокойной: молча делала свое дело, хотя явно доставляла раздражения всем водителям. Один, правда в какой-то момент не выдержал, дал по газам и буквально в шаге пролетел от девчонки.

— Олень, — выругался шепотом Леваков. Хотелось погнаться следом за водилой, поймать его и набуцкать. Что за люди? Нет, не в Снегиревой дело, просто раздражение захватило с головой. Надо бы его снять, да только как — черт знает.

Плюнув на все нормы приличия, Леваков свернул в сторону парковки, заглушил двигатель, и слез с байка. Снял шлем, положил его сидение, а сам поплелся к этой доставучей Юльке. Упала ж на его голову. Откуда только она такая взялась.

— Про тебя можно уже роман писать, — произнес Антон, усаживаясь на корточки. Та от неожиданности вздрогнула, глаза ее округлились, а потом пухленьких губ коснулась улыбка. — Юля Снегирева и тридцать три несчастья.

— А про тебя «Герой нашего времени» или типа того, — ответила шутливо она. Машины продолжали сигналить, непонятно на что намекая. Будто не видели, люди собирают бумажки. Черная тайота в какой-то момент устала ждать, пронеслась рядом. Хорошо, Антон вовремя заметил: схватил Юльку за руку и резко дернул на себя, иначе не факт, что обошлось бы без происшествий.

— Ты в порядке? — спросил Леваков и только сейчас заметил, что спасение вышло каким-то уж больно тактильным — Снегирева оказалась в его объятиях. Уткнулась носом в грудь, и замерла, подобно маленькой мышке перед большим хищным котом. Антон вздохнул, коснулся плеча девчонки и кое-как отодвинул от себя, скорее даже отлепил. Взглянул на Юлю, та же быстро захлопала ресницами, подскочила и давай активно прыгать из стороны в сторону, собирая с невероятной скоростью бумагу. Антон и сам не понял почему, но ему вдруг стало смешно. И нет, не так, что высмеять, а по-доброму. Снегирева выглядела довольно забавной. А еще она явно смутилась, это было сложно не заметить. И вроде чего смущаться, подарки дарила при всех, в любви считай признавалась, тут же словно другой человек. Странная эта Юля, конечно. Но от ее странностей настроение поднялось, напряжение с плеч упало, и даже захотелось мороженое купить, может и не только себе.

— Ну долго там еще? — буркнул водила черной волги. Мужик высунул из окна круглое опухшее лицо, подобно собачонке.

— Так выйди и помоги, раз такой умный, — не выдержал Леваков.

— Слышишь!

— Подышишь, объезжай или помогай, умник, — не церемонился в высказываниях Антон. Юлька, к счастью, подхватила последний листок и наконец, освободила дорогу. Там уже колонна позади выстроилась, пробку создали.

Водитель волги еще разок выругался нецензурно, но выходить не стал. Наверное понял, что разборки ни к чему, поэтому проехал мимо, однако посмотрел с таким недовольством, будто его зарплаты лишили. Левакову этот взгляд не понравился, и он в очередной раз проявил вредность — показал средний палец. Не кричать же на всю улицу, да и Снегирева здесь, при ней как-то неудобно.

— Антон, — позвала Юля, внезапно оказываясь рядом. Они стояли у самого края дороги, позади высокие плетеные ворота, указывающие на вход в курортную зону, рядом старинная кофейня, архитектура которой сохранилась еще со времен девятнадцатого века и туристы, куда же без них.

— Все собрала?

— Угу, — она кивнула. Подул ветерок, и пара золотистых прядей вырвалось из косы, попадая на лицо девчонке. Она одной рукой держала бумажки, другой пыталась заправить волосы за ушко.

— Морожено хочешь? — спросил Антон. Сам от себя не ожидал, просто вырвалось невзначай. Нет, оно конечно, неправильно. Сегодня поешь мороженое, завтра Снегирева нафантазирует чего. Она, итак, прилипла, ни вздохнуть, ни выдохнуть. Однако домой не хотелось ехать, к подружке новой тоже, а Юлька… Все равно рядом, чего искать компанию, если здесь есть готовый человек.

— М-мороженое? — заикаясь, произнесла Снегирева. Было видно, как она нерешительно сглотнула, облизнув нижнюю губу. Сжала стопу бумажек перед собой, словно там не просто макулатура, а нечто очень важное.

— Мороженое, — сухо ответил Леваков.

— Хочу! — спустя пару секунд выдала решительно девчонка. Повернулась к Антону и улыбнулась.

— Ну, пошли, тридцать три несчастья на мою голову, — буркнул он. Развернулся и направился в сторону будки с мороженым. Будка была старенькая, стояла здесь уже лет десять, как бы ни больше. Белая, с козырьком и голубой надписью. Летом очередь за прохладными сладостями достигала дороги. Там продавали фирменное, которое делал завод в их городе.

— А ты, какое любишь? Стаканчик или на полочке? — верещала позади девчонка. Антон перешел по зебре, Юлька семенила рядом. Голосок у нее довольно заливистый, и звонкий. Но не противный, ни в коем случае.

— Разное.

— Я люблю стаканчик, и обязательно шоколадный.

— Понятно, — кивнул Леваков. Он всего разок оглянулся: рядом телепается. А то еще не дай бог в кого-то врежется или чего хуже, кто-то врежется в нее. Потом опять собирать бумажки. Нет. Такой милости Антон не переживет.

— Но фруктовые мне тоже нравятся. Мы когда в Сочи были, там продавали с кусочками фруктов замороженных. Такая вкуснятина. Мне с малиной понравилось. Ты любишь малину?

— Не знаю, — пожал плечами Леваков. Они остановились напротив лавки. Снегирева крутила головой, разглядывая картонную вывеску с названиями и ценами. Антон сначала тоже смотрел на прейскурант, потом почему-то перевел взгляд на Юлю. Такая мелкая ростом, едва доставала ему до плеч.

— Выбрала?

— А? — растерялась Снегирева. — Да! Стаканчик.

— Можно настоящее эскимо и шоколадный стаканчик, — произнес Антон в окошко, за которым стояла продавщица.

— Сто пятьдесят, карта или наличные?

— Карта.

— Наличные! — крикнула Юлька. Она полезла в задний карман джинс, от чего бумажки из рук едва не выпали.

— Карта, — повторил настойчиво Леваков.

— Нет, я сейчас, — пыталась противостоять Снегирева. Однако пока она доставала деньги, Антон уже расплатился и взял мороженое.

Они прогуливались вдоль аллеи, в сторону храма с золотыми куполами и мраморной отделкой. Антон шел от скуки, а Юлька видимо потому, что хотела побыть рядом. Она пыталась заставить его взять деньги за мороженое, но получила строгий зырк, в котором бушевало раздражение.

Снегирева много говорила, о всяком разном, но больше о книгах. Рассказывала какие уже, читала и какие хочет прочитать, про города, которые ей понравились после историй и куда хотелось бы поехать. Увидеть все воочию. Антон же молча слушал. Сперва без особого интереса, а потом вроде как втянулся и даже задал пару вопросов по теме. Вообще он вдруг поймал себя на мысли, что не чувствует напряжения. Снегирева безусловно раздражала два года, да и вчера тоже. Но оказывается, не такая уж она и противная.

— Ой, котейка, — воскликнула Юля. Маленький рыжик комочек спрыгнул с высокого бордюра и шмыгнул в сторону Лермонтовского сквера. Там зависали парочки, и одна бабушка с книжкой. Сидела себе на раскладном стульчике под ветками высокого каштана, и зачитывалась чем-то интересным.