— Извини, что тебе приходится все это видеть и слышать, — прошептала Юля.
— Родители не всегда понимают нас, а мы родителей. Это нормально. Сегодня надо отпустить все печали, и отложить проблемы до завтра. Идет?
— А завтра что? Они решатся по щелчку пальцев? — усмехнулась грустно Снегирева.
— Нет, но у тебя есть я, — заявил довольно Антон. Вообще он не планировал отпускать Юльку и в понедельник. Пусть живет с ним, комнат много, да и мама явно обрадуется. Она давно спрашивала про девушку, вот будет ей сюрприз.
— Жаль, что у тебя нет волшебной палочки, — вздохнула Снегирева.
— Ну как нет… — шутливо произнес Леваков, понимая, что вероятно ответ прозвучал немного пошло. Однако Юля, кажется, и не заметила подтекста, так и продолжила смотреть задумчиво куда-то вдаль, прибывая в своих мыслях.
— Погода меняется.
— Тогда пойдем запасаться пледом и вкусным какао, — предложил Антон. Затем чуть наклонился и чмокнул девчонку в висок. Конечно, хотелось большего, но тут надо и настроение учитывать, и желание обоих. А Юльке сегодня требовалась поддержка, тепло и крепкое мужское плечо. Поэтому Антон откинул горячие мыслишки, и решил наслаждаться тем, что есть — нахождением рядом с любимой.
Фильм они отправились смотреть на первый этаж в гостиную. Там висела огромная, на пол стены, плазма, по бокам стояли мощные колонки и сабвуфер. Разложились, взяли попкорн, задвинули шторки. Хорошо еще, прислуги сегодня нет. Иначе бы Юлька точно смутилась остаться с ночевкой. Она, итак, вся сжалась, пугливо поглядывала по сторонам, скромно сидела на диване, сперва и от попкорна с какао отказалась. Потом под середину фильма, правда, уже чуть расслабилась и начала разговаривать, брать попкоренки из круглой прозрачной миски, и улыбаться.
Они сидели на кожаном диване, просто рядышком, плечо к плечу, словно два невинных подростка. Мило перекидывались репликами, иногда Антон откидывал какие-то шуточки, и в эти редкие моменты, Юля заливалась смехом. Все-таки у нее потрясающий смех, заражающий своей яркостью и весельем.
А под вечер началась гроза, ветер задувал в окна, заставляя занавески разлетаться из стороны в сторону. Забавные тени от ветвей пугающе отражались на стеклах, особенно в тех уголках, где коридоры или комнаты не освещал свет.
— Спать пойдем? — спросил Антон, когда они с Юлькой остановились в одном из таких коридорчиков. Их комнаты были рядом, всего в паре метрах, но как же не хотелось разлучаться.
Снегирева опустила голову, сводя пальцы в замок перед собой. Она выглядела такой хрупкой и уязвимой: худенькие узкие плечи, маленького роста, казалось, дунь и рассыплется.
— А может, еще что-нибудь посмотрим? — тихим голоском произнесла девчонка, не поднимая глаз. Антон аж воспарял духом, и куда сон подевался.
— Давай, только может у тебя или у меня? В гостиной диван не очень, в плане… — замялся Леваков, пытаясь подобрать нужное слово. Ему не хотелось, чтобы Юля подумала не о том, отпугнуть ее. Она вообще казалась ему слишком робкой, и очень чувствительной, а если учесть, сколько Антон добивался расположения Снегиревой, то совсем страшно становилось. Никогда раньше Леваков не боялся потерять девушку. Да и девушки какие были? На все согласные в первую же ночь, там и уламывать не надо. Улыбнулся, откинул комплимент, купил дорогого вина с фруктами, и вот они уже готовые на все. С Юлей иначе, конечно, каждый шаг и каждое слово приходится продумывать. Но было в этом нечто особенное, разжигающее интерес. Ведь даже когда смотришь фильм с непредсказуемой развязкой, ощущения другие, нежели от того, что, итак, понятно.
— Давай у тебя, только не ужастик, ладно? — Снегирева улыбнулась уголками губ, не сказать, что она выглядела безумно счастливой, но в ее взгляде и этой улыбке читалось неподдельное тепло. Оно видимо передалось Антону, да настолько сильно, что в очередной раз захотелось коснуться Юльки, поцеловать ее, обнять. И он не стал сопротивляться: потянулся к худеньким пальчикам девчонки, сплел со своими, и повел в свою комнату.
— Не хочешь ужастик, будет комедия. Ты любишь комедии?
— Угу, а еще мне нравятся фильмы на реальных событиях. Может, посмотрим «Мотылек»? Я читала отзывы, говорят он потрясающий.
— Не видел, но раз хорошие отзывы, почему бы и нет.
В комнате у Антона телевизор был обычного размера, и висел на стенке, напротив большой двуспальной кровати. Из открытого окна доносились звуки начавшегося дождя: маленькие капельки отбивали мелодичные ритмы по подоконнику и крыше дома, а прохладой ветерок наполнял свежестью спальню. Леваков вытащил подушки из-под кремовой накидки, уложил их, и плюхнулся на кровать, скрещивая ноги. Юля не сразу повторила за ним, немного потопталась, разглядывая комнату и заостряя внимания на двух зеленых пальмах, стоявших в уголке. На самом деле, Антон не был фанатом комнатных растений, это опять же спасибо маме. Она вносила уют в этот особняк, пожалуй, без нее, дом нельзя назвать домом.
— Включаю? — спросил Леваков, наводя пуль на экран.
— Угу, — Юлька кивнула, и наконец, скинула тапочка, укладываясь на кровать. Антон поднял руку, намекая жестом, чтобы девчонка ложилась поближе, а лучше и вовсе к нему на грудь или плечо, но она видимо смущалась, продолжая стойко прибывать на своем месте. Поэтому пришлось подвинуться самому, приобнять, а затем и прижать к себе.
— Надеюсь, я не усну, — сказал Антон, включая фильм.
— Надеюсь, я тоже, — шепнула Снегирева.
— Мне так хорошо с тобой, — сорвалось у Левакова. И вроде не крутилось на языке, а вдруг взял и выдал. Хотя ему, действительно, было очень хорошо. Говорят же, если находишь своего человека, рядом с ним ощущаешь комфорт и умиротворённость. Покой. Вот и Антону с Юлей было настолько спокойно, что не грех заснуть, уткнувшись носом ей в плечо или макушку.
— Мне тоже, — прошептала Снегирева, явно смущаясь. Голосок у нее дрогнул, а сама она, чуть повернулась, положила голову на грудь Левакову, а ладонь ее коснулась области сердца.
Антон моментально ощутил, как пульс залился кипятком, а уж внизу живота вообще творились небывалые вещи, от которых в глазах начало искрить. Тут бы отвлечься, конечно, да только как отвлечёшься, когда рядом она, ее запах, и губы… Господи! Какие все-таки магнетически притягательные губы у Юли, так бы и впиться, сминать жадно, до последнего стона.
— Включаешь? — спросила Снегирева, врываясь в мысли Левакова. Он вздохнул, сжал крепче пульт и щелкнул кнопку, в надежде, что хоть это поможет не сходить с ума от жарких желаний.
Фильм оказался не просто интересным, но и тяжелым в какой-то степени. Обычно Антон не любил тюремные истории, а тут прям, проникся, ведь еще и на реальных событиях. Сложно представить, как кто-то вообще смог пережить подобное. Это была история о человеке, которого не за что отправляют в место, где умирает надежда, где кроме боли и отчаяния ничего нет, где каждый день — это борьба, за одно единственное желание: сбежать.
Леваков смотрел молча, пропуская через себя каждый кадр, каждую реплику. А вот Юлька, к его удивлению, неожиданно уснула. Да так крепко, что посапывала, прижимаясь к Антону, словно к самому родному человеку на земле. Конечно, он не стал ее будить, да и как разбудишь? Такая она милая и уязвимая в этот момент казалась, что откуда-то опять возникло это чувство — сделать все Юли. И Антон был убежден, он сможет.
Глава 33
Юля
Я проснулась, и не сразу поняла, где вообще нахожусь. Шея немного болела, словно за всю ночь я ни разу не шевельнулась. А когда в глазах появился просвет и в нос ударил знакомых запах, до меня дошло — я в комнате у Антона. И не просто в комнате, я лежу на его груди, накрытая одеялом и горячими мужскими ладонями. Видимо, все-таки уснула вчера. Я приподняла голову, скользя глазами по спящему лицу Левакова. Господи, до чего же он милый, и безмятежный. Так бы и смотрела вечность.
Мне вдруг захотелось провести пальчиком по основанию его губ, идеальный изгиб и легкая припухлость привлекали внимание, а еще коснуться носа и прядей на лбу. Может даже поцеловать. Просыпаться с тем, от кого сердце совершает раз за разом кульбит, непередаваемое удовольствие. Я словно наполнялась теплотой и нежностью, плечи сделались легкими, а дышать стало проще. Губы сами растянулись в улыбке. Рядом с Антоном я ощущала свободу, словно самая настоящая птица, парящая над холмистыми пиками.