Неожиданность настигла после. Они вышли из торгового центра, а там свинцовые тучи нависли, ветер поднялся, люди начали разбегаться. Хотя по прогнозу не обещали дождь, да и предпосылок никаких.

— Давай такси вызовем? — предложил Антон, предполагая, что вот-вот полетят крупные прохладные капли с неба.

— Мы успеем, пошли. — С улыбкой ответила Юлька. Надо было поспорить, но ее улыбка действовала подобно мощному заклинанию. Хочешь или нет — соглашайся.

И они пошли, держась за руки, поглядывая, друг на дружку, и явно желая провести, еще немного времени вместе. Жаль, конечно, что Антон поехал без байка. Так бы точно не расстались, укрылись бы где-нибудь под крышами и стояли в обнимку.

А минут через двадцать, в самом деле, начался дождь. Да такой сильный, что ни один зонтик бы не помог. Пришлось перейти на бег, потому что оставалось свернуть два раза, проскочить мимо одного двора, и на месте. Вот и побежали. Вымокли до нитки, сердце прыгало в груди, но радость никуда не делась. Наоборот, казалось, настроение взлетело до самого космоса.

И уже возле подъезда Юли, они оба глянули на друг дружку и дружно рассмеялись. А потом снова захотелось объятий и поцелуев. Недолго думая, Антон шагнул навстречу, обхватил в кольцо своих рук Снегиреву, прижимая к своей груди. Она положила ладони ему на талию, уткнувшись носом в плечо.

— Ты мне свой номер хоть дашь? — шепнул Леваков. Подул ветер, но никакого холода не ощущалось, казалось, тело опыляет невероятный жар.

— А он тебе так нужен? — игриво сказала Юля.

— Еще спрашиваешь? Будешь плохо себя вести, украду и не верну обратно.

— Ого, угрозы какие, — засмеялась Снегирева. Потом чуть отодвинулась, приподнимая голову. Вокруг глаз у нее немного потекла тушь, а ко лбу прилипли пряди волосы. Антон улыбнулся, поднял руку и большим пальцем коснулся области век, аккуратно протирая черные полосы.

— Ты похожа на панду, — с улыбкой произнес Леваков.

— Зато я реальная, а не ходячая кукла, — с дерзостью в голосе заявила Юлька.

— Видимо, поэтому меня так к тебе тянет, — сказал Антон, наклонился и накрыл поцелуем Снегиреву. Ее губы слегка дрожали, отдавая прохладой. Но горячее дыхание сводило с ума, да и сама Юлька сводила.

Они целовались под козырьком крыши почти полчаса, не в состоянии оторваться друг от друга. И дождь не останавливал, и ветер, и даже мокрая одежда. Второе наоборот — возбуждало. Будоражило кровь. Антону хотелось, быть чуть наглей, но он активно сдерживался, понимая, еще не время. Успеется.

Распрощались они с трудом, и то из-за пожилой говорливой старушки, которая устроила целый скандал, якобы нельзя у подъезда такими постыдными вещами заниматься. Юля, правда, мило улыбнулась, извинилась и побежала домой, предварительно все же оставив свой номер Антону.

Вечером они созвонились: долго болтали, о всяком разном. Голос Юльки обволакивал, словно колыбельная. Заснул Леваков с мыслями, от которых поднимался градус везде, в том числе и паховой области. Вот же магия!

А утром просыпаться было уже не так приятно, тут тебе и головная боль, и изнывающее горло, куда кажется, иголок напихали. Мама, конечно, прилетела, навела панику. Давай градусник сувать, таблетки искать, врача вызывать. Антон пытался ее остановить, но бесполезно. Мама же.

Как итог, врач из частной клиники порекомендовал отлежаться дома пару деньков, а матушка восприняла это иначе. Строго-настрого наказала — неделю прибывать в своей комнате. Они даже повздорили на эту тему с Антоном, да так громко, что пришел отец и отчитал за штрафы на красный, за плохое поведение в универе, за ту драку. Одним словом — припомнил. Мало головной боли, прибавились еще и нотации.

Дома Антон сидеть, ясное дело, не хотел. Ладно, еще денек, но не неделю же, как планировала мать. Без Юльки за неделю можно в волка превратиться и начать выть на луну.

К обеду позвонил Шестаков.

— Ты где, Ромео? — задорным голосом пропел Витя в трубку.

— Умираю, — вздохнул Леваков, потирая горло. Надо ж было простудиться именно на третий день долгожданных отношений.

— От перевозбуждения? — усмехнулся Шест. — Хотя вон твоя Снегирева идет. Ты что? Уже новую нашел?

— Заткнись, — прорычал Антон, испугавшись, что Юлька услышат и не так поймет. — Заболел я. Если переживаешь, можешь в гости заехать. Ладно, мне таблетку принимать, позже наберу.

Витя не успел ни слова сказать, как Леваков скинул. Пальцы сами набрали номер Снегиревой, почему-то безумно захотелось услышать ее голосок, и увидеть бы конечно, но это совсем за пределами мечтаний. По крайней мере сегодня.

— Привет, — Юлька ответила буквально сразу, кажется, она улыбнулась. Антон закрыл глаза, представляя себя рядом с ней, и вдруг горло болеть перестало, а головная боль… ну не такая уж и серьезная эта боль.

— Привет, я заболел. Прости…

— Заболел? Сильно? — интонация с радостной сменилась на тревожную.

— Сильно, но это не лечится. — Игриво произнес Антон. Наверняка Юлька сейчас смутится, глазки в пол опустит, губу нижнюю облизнет. Ох, как она все-таки забавно робеет перед ним. Загляденье.

— Что-то серьезное? Господи, Антон…

— Эй, да нет… я… ну в другом смысле. В этом ничего такого. — Шутка явно не удалась. Про себя Леваков усмехнулся, но в реальности постарался исправиться. Еще подумает чего не того, обидится. — По тебе соскучился.

— Антон, серьезно! Что случилось?

— ОРВИ обычное, не бери в голову. Придется немного отсидеться дома. Но я честно буду тебе писать и звонить, могу даже по видеосвязи. Хочешь увидеть меня в образе домашнего мальчика?

— В семейниках и под одеялом? — прыснула Юля.

— Что это в семейниках? — надулся Антон. Он-то всегда носил обтягивающие боксеры. Не дед ведь.

— Ну, образ домашнего мальчика же, — сквозь смех говорила Снегирева. Они еще минут пять повисели на линии, а потом Юля побежала на пары, оставляя Левакова в обществе подушки, одеяла и шарфа, который мама намотала пару часов назад.

Болезнь так быстро не отступила. Горло у Антона сперва просто болело, а через два дня начался кашель. Противный такой, мешающий спать. Хорошо ингалятор дома был, и мама сразу сориентировалась: заставила пользоваться, ну и проверяла, чтобы сын выполнял процедуры строго по времени.

Минусом, конечно, стало отсутствие Снегиревой. Антон так скучал по ней, что казалось еще больше болеть начал. Она ему уже и во сне снилась, и наяву виделась. Одним словом — сходил с ума медленно и мучительно. В один из дней в гости риехал Витя, с корзинкой фруктов.

— Мог бы Юлю привезти с собой, — бурчал Леваков, кутаясь в одеяло.

— Ну, так-то мог бы, но команды не было, — усмехнулся Шест. Взял яблоко из корзинки и смачно откусил кусочек, закатывая глаза.

— Как она там? Ее никто не обижает?

— А я почем знаю? Мы с ней не кентуемся.

— Ну да, у тебя ж там любовь с девушкой в горчичной юбке, — припомнил Антон. И эти слова почему-то так задели Витю, он в момент помрачнел, а потом и вовсе кинул яблоко обратно в корзину.

— Рита не моя… любовь, — выплюнул Шестаков. Поднялся с кресла, стоявшего в угловой части комнаты, и подошел к панорамному окну. Закинул руки в карманы, всматриваясь куда-то вдаль. Его душа — потемки. Его прошлое — закрытая книга. Все говорят, Витя — веселый и компанейский парень. Но сейчас Антон, словно другого человека увидел, того, кого не знал никто из их общего круга.

— Между тобой и… Ритой, что-то произошло? — аккуратно поинтересовался Леваков.

— В наш выпускной… — произнес Витя. Кажется, это была болезненная тема для него. — Вру. Я просто изначально ошибся. Я из-за нее не могу больше общаться с пацанами из школы. Не перевариваю их рожи, до тошноты! Так и впечатал бы каждого лицом в асфальт, — последнюю реплику Шестаков процедил сквозь зубы. Руки его сжались в кулаках, а сам он будто выпустил шипы.

— А почему не впечатал? Знаешь, — Антон опустил голову, вспоминая свои ошибки молодости. Теперь за них было стыдно. — Я вот в свое время тоже не врезал уродам в школе, а один наш рыцарь врезал. Честно сказать, я даже немного завидую его решительности.