Во второй раз доверились жребию, чтобы определить, кому выпадет право руководить боем.

Эта деликатная миссия выпала командиру эскадрона.

Оба противника сбросили на землю плащи и жилеты и остались в одних рубашках. Встали друг против друга на установленной дистанцииnote 446. Порталь взял шпаги за клинки, одну в правую, другую в левую руку, и протянул рукоятками противникам так, что дуэлянты едва коснулись один другого.

Затем быстро отошел в сторону и скомандовал:

– Начинайте, господа!

По легкости, с какою действовал английский офицер, видно было, что он превзошел науку фехтования. Его защита была непроницаема. Феликс оказался менее проворен, однако и ему нельзя было отказать в умении и ловкости. Он успешно отбивал атаки и шел в наступление.

Внезапно послышался металлический звон. Доведенный до крайности, англичанин без предупредительного маневра предпринял головокружительную серию ударов.

С исключительным хладнокровием и сноровкой, встав в третью позицию, парижанин отбил их. Но противник вновь, с еще большим напором, пошел в атаку. Шпага Синего человека не успевала встречать его клинок.

Хотя Обертен кожей ощущал уколы, он и не думал прерывать бой, только инстинктивно стал защищать тело, закрываясь рукой.

Шпага англичанина внезапно скользнула по руке Феликса и, вместо того чтобы попасть под мышку, угодила выше, в шею.

Синий человек вскрикнул, английский офицер тотчас отдернул клинок, стараясь как бы смягчить удар.

Оба врача и секунданты подбежали к раненому. Он выронил оружие и стал оседать на землю. Подоспевшие секунданты подхватили его на руки. Возле шеи на рубашке расползалось красное кровавое пятно. Кровь залила уже все плечо. Она капала и капала из небольшой треугольной ранки.

Бакалейщика усадили на траву. Врачи в отчаянии качали головами.

– Со мной все кончено, не так ли? – пробормотал несчастный упавшим голосом. – А я ведь так любил жизнь!

Его противник поднял с земли плащ. По-прежнему сдержанный и корректныйnote 447, но немного бледнее обычного, он подошел ближе и произнес:

– Месье, хочу повторить, что там, на крейсере, я действовал по совести. Но теперь раскаяние мучает меня, потому что я жестоко ошибся. Однако меня оправдывают обстоятельства. Сегодня, Бог свидетель, я не хотел убивать вас. Очень надеюсь, что вы поправитесь. От всего сердца желал бы этого. Верьте мне, месье. Весьма сожалею. Дайте вашу руку.

Бедняга Феликс сделал последнее усилие, чтобы пожать руку своему противнику. Тот был смущен и говорил совершенно искренне.

Парижанин прошептал еще что-то невнятное и потерял сознание.

– Доктор, прошу вас, – заволновался боцман, – скажите, что вы об этом думаете? Он не может нас слышать, говорите откровенно.

– Поверьте, я в совершенной растерянности.

– Как так?..

– Кровь, кажется, идет меньше. А ведь только что кровотечение невозможно было остановить. Значит, вена, по всей видимости, не задета. Цвет крови подтверждает, что все артерии в порядке. Но я в который уже раз задаюсь вопросом, каким образом шпага могла нанести удар, не задев жизненно важные органы.

– Но он в обмороке…

– Это ничего.

– Так что же с ним будет?

– Думаю, что лучше перенести пострадавшего в экипаж. Одному из вас, господа, придется сесть рядом с кучером. Вот так, хорошо. Кладите на сиденье. Боцман, поддержите ему голову, а я дам нюхательную сольnote 448.

– Вы полагаете, что приведете его в себя?

– Конечно! Смотрите, он очнулся. Тихо! Не говорите ничего! Вы обязательно выздоровеете, дорогой мой, но надо быть очень осторожным. Знаете ли, вы, можно сказать, заново родились. Да! Это все раьно, как если бы вас вытащили из петли.

Доктор и не подозревал, что попал в самую точку.

Через час Феликса уложили в постель в темной и неудобной комнате на улице Ренар. Сиделками при больном стали Беник, Жан-Мари и Ивон.

Секунданты и врач ушли, пообещав навестить Обертена сегодня же вечером.

Троим матросам льстило, что их друг дрался на дуэли. Они еще больше гордились им. Однако все омрачала рана. Конечно! Как же могло быть иначе? Ведь хозяин дрался на дуэли с моряком. Пусть даже и с английским, но с моряком! А это особый тип людей. Сухопутный человек не устоит перед таким противником.

Синий человек спал. Сон был тяжелый, сказывалась повышенная температура.

Матросы устроились в столовой и через каждые четверть часа наведывались к товарищу.

Было два часа дня. В комнату Феликса украдкой заглянул солнечный лучик.

В это самое время на цыпочках вошел Беник. Солнечный свет озарил лицо Феликса. Взглянув на него, боцман остолбенел.

– Черт побери! – вскричал он. В голосе его слышалось столько изумления, что Жан-Мари и Ивон опрометью бросились в комнату больного, испугавшись, не случилось ли чего.

– В чем дело?..

– Посмотрите!

– Тысяча чертей!..

– Ах! Боже мой!

– Хозяин больше не синий!..

Синий человек стал абсолютно белым, таким же, как любой другой нормальный человек. Вот это да!

– Что происходит? – спросил бакалейщик, разбуженный шумом.

– Вы спрашиваете, досточтимый сеньор, что происходит?.. А то происходит, что я готов прыгать от радости, петь и говорить всякие глупости.

– Точно! – поддержал Жан-Мари.

– Правда-правда! – поддакнул Ивон.

– С ума можно сойти от счастья…

– Просто голова кругом…

– Глазам не верю…

– Уверяю вас, вы тоже потеряете голову, когда увидите!

– Зеркало, быстро!

– Вы больше не синий!

– Не синий?.. Я?..

– Ей-богу! Взгляните, полюбуйтесь на свой портрет!

– О, Боже! Боже мой! Это я, я, как прежде!.. Какое счастье!

– Может, и вы помешались, а? Скажите же! Впрочем, тише! Доктор не велел вам волноваться. Улыбайтесь, но не шевелитесь. А то поднимется температура.

– Дуэль! Это дуэль, моя рана подействовала…

– Генипа этого бы не сказал, – вырвалось у Беника, но он тотчас же прикусил язык.

– Генипа?.. Что он сказал?..

– Не важно!.. Я вам потом расскажу…

– Впрочем, все равно! Главное, что больше я не синий. Друзья мои, я здоров, я чувствую это, я так хочу. Теперь, когда я стал нормальным человеком и полон сил, я восстановлю состояние и честь фирмы. Все снова будет в полном порядке.

– Но, хозяин! Мы же богаты! Наше сокровище…

– Увы! Друзья мои, желтая земля – это всего лишь желтая земля. Слюда, понимаете? Обыкновенная слюда. Три су за килограмм!

В тот момент, когда все трое, обескураженные, растерянно уставились на парижанина, в прихожей послышался шум. Кто-то пришел.

Беник направился к двери, хотя ноги у него подкашивались, голова трещала, а по лбу крупными каплями стекал пот.

На пороге появились горный инженер и торговец золотом, которых в этом доме уж и не чаяли увидеть.

– Могу ли я видеть месье Обертена? – поинтересовался инженер.

– Он болен, ранен… – сбивчиво отвечал Беник, проклиная в душе непрошеного визитера.

– Нам необходимо поговорить с ним. Всего два слова, уверяю вас.

– Я узнаю. Он у себя в комнате.

– Мы принесли ему целое состояние. Речь идет о значительной сумме.

– В таком случае заходите. Деньги всегда кстати. Только не волнуйте его слишком. Он еще слаб.

– Глядите-ка! Да он больше не синий!

– Месье, – начал инженер после короткого приветствия, – перейду прямо к делу. Ваши ящики наполнены слюдой… А много ли там этой вот гальки?

– Очень много! – ответил боцман вместо Феликса, который лишь слабо кивнул.

– Браво! Мы поздравляем вас.

– Не понимаю, собственно, с чем! Эти камешки и желтая земля ни черта не стоят. У нас ни гроша. Чего же тут хорошего? – продолжал моряк.

– Но вы ошибаетесь. Анализ песка показал, что в нем нет золота.