Трудно поверить, но в течение двадцати четырех дней паталосы работали, что называется, за спасибо. Вставая с рассветом, они молча, невозмутимо копали, таскали землю, трудились, словно муравьи, до темноты, проявляя редкую для диких племен покорность.

Все забыто: охота, рыбная ловля, послеобеденный отдых в гамаке, тягучая истома бесконечных дней и ночей. Сейчас никто бы не сказал, что это племя людоедов, кровожадное, жестокое племя.

Что могло превратить этих зверей в самых покладистых, робких, мирных среди всех индейцев? Суровость ли Синего человека, которая, пожалуй, привела бы в замешательство и европейца? А может, его внезапное появление во время торжественной церемонии, его решительность, даже жестокость? И только ли это стало причиной внезапной и разительной перемены? А может, разгадка всему – убежденность дикарей в божественном происхождении Синего пришельца – всесильного и всезнающего? Ведь индейцам и в голову не могло прийти, что малейший протест, малейшее недовольство целого племени легко обезоружит нового хозяина.

Но могло ли такое положение продолжаться бесконечно?

Мог ли бакалейщик с улицы Ренар, непонятно отчего превратившийся в Синего человека, оставаться непререкаемым авторитетом, вождем каннибалов?

На этот вопрос Обертен не решился бы ответить утвердительно. Он хорошо усвоил, что от славы до позора один шаг. Но как торговец, то есть человек практический, Феликс умел пользоваться моментом, зная, что сегодняшняя удача завтра может обернуться несчастьем.

Чего только не случается в жизни! Казалось, Феликс неминуемо должен был погибнуть, а он нашел клад. И теперь благодаря неутомимому труду паталосов его богатство все увеличивалось, золота становилось все больше и больше. В кубышке, как любил говаривать Беник, лежали уже сотни килограммов драгоценного металла.

Бывший боцман, а ныне капиталист, любил поболтать о сокровищах и утверждал, что драгоценного металла у них набралась уже целая тонна.

– Тонна золота!.. Неужели?! Мне кажется, Беник преувеличивает. – Как истинный профессионал, бакалейщик был склонен скорее приуменьшать свои коммерческие достижения, нежели понадеяться на большее и промахнуться. – Предлагаю считать, что у нас восемьсот килограммов. Это и так слишком.

– Будь по-вашему, месье Феликс. Уступаю двести кило. Не жалко!

– Э-э, дорогой мой! Двести кило – это шестьсот тысяч франков. Не стоит бросаться подобными суммами.

– А сколько стоят во Франции восемьсот килограммов золота?

– Около двух с половиной миллионов франков!

– Черт побери! А если поделить на четыре?

– Нет, Беник. Делить нужно на троих: вы, Жан-Мари и Ивон.

– А как же ваша доля?

– Мне ничего не нужно.

– Погодите! Ведь мы всем обязаны вам!..

– Конечно, вы всем обязаны мне, потому что я всем обязан вам!

– Но это невозможно! Как же так? Пусть вы и сухопутный, но стали членом нашего морского братства. У нас все общее.

– Оставьте! Не надо уговаривать меня. Золото принадлежит вам троим. Я так хочу!

– Вы сейчас сказали, как адмирал. Я понимаю, существуют приказы, их необходимо выполнять. Но при этом можно относиться к приказу по-своему.

– Ладно! Послушайте-ка лучше. Если здесь почти два с половиной миллиона, то каждый из вас получит по восемьсот тысяч франков.

– Неплохо!

– Одних только процентов набежит сорок тысяч в год.

– Да это же и потратить не на что!

– Погодите, друг мой. Прежде, чем строить планы, подумайте, как мы можем переправить золото во Францию…

– А и правда!.. Я как-то об этом не подумал. Доминика не просто переправить. Он слишком тяжелый.

– Что вы называете Домиником?

– По-нашему это что-то вроде сейфа. Но сейчас речь не об этом. Надо подумать, где можно спрятать золото, чтобы позднее вернуться за ним.

– Вот именно, мой дорогой! Причем подумать очень крепко. Я вовсе не уверен, что продержусь долго. Кто знает, насколько хватит их обожания.

– Что же вы предлагаете?

– Я перебрал в голове множество планов, но ни один не годится.

– Может, еще немного подождать?

– А чего, собственно, ждать? Выработка падает, золотое поле истощено. Да и паталосам уже невмоготу.

– Верно, не ровен час, эти людоеды начнут бунтовать.

– Скажите по совести, Беник, разве они не сделали все, что было в их силах? Впрочем, оставим это. Нужно подумать об уходе.

– Уйти-то отсюда можно, но куда идти? Мы в Бразилии, в дикой стране. Но и здесь существуют власти. А мы, не забывайте, вне закона.

– Нужно во что бы то ни стало перебраться куда-нибудь, где нам нечего будет делить с властями.

– Но я не знаю здешних мест.

– Самые близкие к нам страны, или точнее будет сказать – наименее удаленные от нас, Боливия и Аргентина. Там свои порядки. Но до этих стран еще сотни миль.

– Были бы терпение и время – доберемся.

– Нас четверо, из которых один ребенок. Я совсем не уверен, что Генипа пойдет с нами. У нас нет оружия и нет лодки, а там полно рек. К тому же придется передвигаться пешком, лошадей тоже нет.

– Черт побери! Да еще клад весит восемьсот килограммов! Ничего не остается, как схоронить его здесь в укромном местечке.

– Это-то меня и беспокоит. Я не столько волнуюсь о себе, сколько о вашем капитале.

– Вы так добры, месье Феликс.

– Думаю, самое разумное оставить сокровища у паталосов.

– А если его растащат? Представьте только, месье, у меня никогда не было ни гроша. А тут такое богатство. Жаль будет остаться с носом.

– Не волнуйтесь! Чего-чего, а потайных мест здесь хоть отбавляй.

– Так-то оно так, а все же боязно… И потом, каким образом вы собираетесь забрать клад?

– Если только нам посчастливится выбраться из Бразилии, ничто не помешает организовать экспедицию и вернуться сюда с людьми и вьючными животными.

– Это стоит уйму денег!..

– Беник, дружище, вы становитесь скрягой. Впрочем, если желаете, тащите свою долю на себе.

– Вы, как всегда, правы. Сокровища просто вскружили мне голову. Чертова кубышка! Зашвырнуть в реку, и вся недолга!

– Вы ударяетесь в крайности! Не лучше ли выбрать золотую середину?

– Вы, месье, так заботитесь о нас! Вы настоящий человек! И голова!..

– Стало быть, нужно слушать меня. Делайте, что вам говорят: готовьтесь в дорогу.

– Когда тронемся? Наверное, чем скорее, тем лучше!

– Как только спрячем ваше золото, соберем провизию и все как следует обдумаем.

– Я полагаюсь на вас!

– А остальные?

– Ивон всегда на вашей стороне, в нем я совершенно уверен. Да и Жан-Мари тоже согласится. Вы же знаете его.

Спустя несколько часов Феликс подозвал к себе бывшего вождя паталосов и спросил, не знает ли тот подходящего тайника. Синий человек научился кое-как объясняться с индейцами, к тому же верный Генипа всегда был рядом, так что вождь быстро понял, чего от него хотят. Просьба не вызвала у него ни любопытства, ни протеста. Он помог выбрать место, где и спрятал сокровища, торжественно объявив, что они принадлежат белым друзьям паталосов и тайна будет свято храниться.

Бывший вождь и немногие посвященные поклялись не открывать ее никому. Клятву скрепили кровью. Знаток кураре утверждал, что ни один индеец не нарушит подобного обещания. Это немного успокоило Беника.

Оставалось позаботиться о провизии.

И тут возникла неожиданная загвоздка. Оказалось, что паталосы настолько привязались к своему новому вождю, что ни в какую не хотели отпускать его от себя. Белые могут идти на все четыре стороны, но Лазурный Бог… их идол… покровитель племени… Нет!.. Это невозможно!