– Так что же, херувимыnote 404 мои! Обещал я вам, что будут ящики? Вот вам и тара! Сделаем хотя бы двенадцать бревен такого размера, и мы наполним их грунтом, заткнув с обеих сторон тряпками, как пушечное дуло.

– Правильно! Верно! Здорово придумано, Жан-Мари! Сразу видно, что ты настоящий матрос! Голова у тебя работает что надо!

– Однако обрати внимание, Артур: эта деревянная штуковина, наполненная золотым песком, станет очень тяжелой.

– Согласен! Чтобы ее перенести, понадобится, по крайней мере, шестеро человек.

– А куда перенести?

– До того места, где мы оставили шаланду.

– Шесть дней!

– Ничего не поделаешь, дружище! Без труда не выловить и рыбки из пруда! Если вес бревен будет триста кило…

– Столько весит миллион! Половину положим на шлак, не меньше.

– Да! Стало быть, пятьсот тысяч франков!

– Пятьсот тысяч франков, шесть дней, шестеро мужчин… Получается приблизительно четырнадцать тысяч франков в день на человека…

– Дьявол!

– Вот и я думаю: неужели среди нас найдется хоть один, кого испугает такая работенка. Неужели кто-нибудь побоится попотеть, чтобы получить неплохой куш? Мы и не такое выделывали.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что тут дела-то всего – три-четыре ходки.

– Двенадцать дней туда и обратно.

– Но ведь мы за один раз сможем перенести целых два бревна… Во всяком случае, думаю, не пожалеем времени. Не так ли, друзья?

– Вот если бы еще отыскать индейцев нам в помощь!

– Посмотрим! Может быть, и повезет. Однако пока нужно положиться лишь на самих себя. За работу!

Дерево-пушка. – Чего только из него не сделаешь. – Болезнь Синего человека. – Ожидание. – Испуг. – Генипа! – Как провел время Знаток кураре. – Курс лечения. – Талисман. – Из змеиного желудка. – Суд Генипы. – Уши управляющего. – Феликс отправляется в путь в гамаке.

– Жан-Мари, послушай-ка, это дерево для всего годится, не так ли?

– Да, рулевой! Из него можно сделать много всякой всячины, не считая того, что мы сейчас мастерим.

– А как оно называется?

– Дерево-пушка или дерево-труба. Это из-за полого ствола. А еще его называют ярума, кубеким, амбауба, уракузека…

– Мне больше по душе дерево-пушка.

– Это уж как тебе нравится, матрос. Ты спросил, для чего оно используется. В колониях из него делают водопроводные и водосточные трубы, на сахарных заводах – трубы, по которым стекает сок из тростника. Дикари, у которых нет спичек, добывают с его помощью огонь. Это обычный их способ – трением. Сок этого дерева обладает лечебными свойствами. Говорят, он излечивает дизентерию и заживляет раны. А еще считается, что он останавливает кровь.

– А что еще?

– Ей-богу, думаю, это все. Разве мало?

– Да-а! Для одного растения более чем достаточно.

– Здорово ты придумал, матрос, смастерить из него ящики… Если их можно так назвать, конечно. Однако это не имеет значения. Главное, в них удобно переносить желтую землю. Дерево-пушка… Вот уж истинно. Артиллерия по первому классу. Я бы хотел всю жизнь оставаться при нашей батарее…

– У тебя губа не дура!note 405 Никто не откажется от такой пушечки, в дуле которой полно золотого песка!

– Беда в том, что каждому достанется, наверное, немного, хватит на пару безделушек…

– Ушам не верю! Артур, неужели это ты говоришь? Мы еще и не начинали работать, а ты уже сдаешься? Этого я от тебя не ждал. От кого угодно, но только не от тебя!

– Не беспокойся, матрос! Я в порядке.

– Ну так за работу!

– Мне всего лишь хотелось сказать, что нам придется здорово попотеть, пока отыщем шаланду.

– Ничего! Зато когда мы наконец покинем эту дикую страну и отправимся к цивилизованным людям, ты забудешь о том, как было тяжело, как все время хотелось пить…

– Да, хочется пить, Жан-Мари. Жажда такая, будто я нахожусь возле топки в кочегарке.

– К сожалению, здесь нет чистой воды.

– Поэтому давай поскорее убираться отсюда…

– Мне тоже не очень-то хочется задерживаться здесь. Надо сматываться, а то как бы чего не вышло.

– Ты говоришь о хозяине?

– Именно о нем. Тебе не кажется, что ему совсем худо?

– Думаешь, дело плохо?..

– А ты разве не видишь, как он страдает, хоть и старается не показать виду. Стоит пройти сто шагов, как силы оставляют беднягу, он задыхается, да так, что кажется, вот-вот Богу душу отдаст. Есть стал очень мало. Это он-то, который всегда отличался звериным аппетитом! К тому же у него лихорадка, без конца пьет и пьет… Не далее как вчера я заметил, что у него ужасно отекли ноги. Он даже не может зашнуровать ботинки.

– Да, дело дрянь! Какое несчастье! И с таким достойным человеком!..

– Феликс наш друг, мой, Беника и Ивона. Понимаешь, Артур? Для сухопутного у него необыкновенно доброе и открытое сердце, он смел и вынослив, как настоящий матрос. Видишь, Беник становится все грустнее и грустнее. Ходит темнее тучи. А вчера ночью Ивон плакал. Бедный малыш. Как только он заметил, что я не сплю, разрыдался в голос и закричал: «Жан-Мари!.. Жан-Мари!.. Я боюсь, что он умрет».

– Он не сможет идти с нами дальше.

– Тогда мы его понесем.

– Согласен.

– Хорошо бы уговорить его побыстрее отчалить отсюда. Но это невозможно. Он хочет, чтобы мы во что бы то ни стало добыли себе вдоволь золота. Не надо быть врачом, чтобы увидеть, как губителен для него здешний климат. Он угасает с каждым днем.

– Чертова болезнь!.. Странная какая-то.

– Доктор сказал, что такое случается редко… Это из-за сильного потрясения. Что-то произошло в крови. Ему необходим покой, прохлада, лекарства, режим и никаких волнений. Я готов сквозь землю провалиться, когда вижу, как ради нас он губит себя, жизнью платит за то, чтобы у нас в карманах звенело золото. Господи! Больше денег, меньше – разве в этом счастье!

– Нужно поторопиться, скорее добраться до корабля. Шесть дней – это слишком долго. Шесть человек на одно бревно – тоже много. Будь моя воля, я бы решил, что достаточно и половины.

– Спасибо, рулевой. У тебя доброе сердце.

– Ладно! Дело не во мне. Каждый из нас готов сделать все что угодно, только бы нашему хозяину стало лучше.

– Не сомневаюсь в этом. Но посуди сам. Мы отправили первую партию. Уже прошло много времени, а они все не возвращаются.

– Сегодня как раз десять дней…

– Только десять! Надо бы поторопиться, поднатужиться. А то прокопошимся здесь еще целых пять недель. А что будет потом? Боже! Мне страшно думать об этом.

Из этого разговора читатель может понять, что на новом месторождении все обстояло и хорошо и худо. Генипа преподнес друзьям щедрый подарок, а сам ушел, покинул их, влекомый одной страстью, одним стремлением – местью.

Работа спорилась благодаря изобретению Жана-Мари.

С первого же дня моряки с энтузиазмом взялись за дело. Выбрали самые крепкие и ровные деревья из тех, что росли неподалеку. Срубили их и распилили стволы. Из обрубков смастерили большие пробки, похожие на те, которыми затыкают пушечные жерла. Получившиеся резервуары наполнили золотым песком.

Чтобы упростить операцию, решили вырыть в земле длинную траншею. Бревна укладывали туда так, что они оказывались в наклонном положении.

Теперь не надо ни трясти бревно, ни проталкивать песок внутрь чем-то длинным. Он сам сыпался вниз и быстро заполнял весь объем.

Таким образом, чтобы заполнить первое бревно, хватило одного часа. Когда цилиндр наполнился, его герметично закупорили.

Готово!

К вечеру следующего дня были готовы уже семь емкостей. Работали не покладая рук.

Решили, что первый отряд отправится немедленно. Участников первого похода отобрали по жребию. Идти выпало механику Леонеку, Роберу, Джиму-американцу, марсельцу Мариусу, Бертрану из Нормандии и Лефору из Луизианы.