Компания приблизилась к стоящему поодаль строению. Окна были едва освещены.

– Больница, – шепнул тот же голос, видимо, принадлежащий предводителю. – Стоп! Никому не двигаться. Я посмотрю, что там.

Пять минут спустя вокруг внезапно загорелся яркий свет.

– Я открыл газ. Со светом как-то уютнее, – проговорил вожак. – Здесь никого нет, кроме портьеnote 328. Только он в дымину пьян. Поторопимся! Время не ждет. Корабль ведь не будет гореть бесконечно. Того и гляди, вернутся. Я войду, со мной Джим. Остальным – оставаться на месте! Выйдем втроем. Человек, который будет с нами, болен и очень слаб. Если он не сможет идти, вам придется его нести на руках. Поможете ему перелезть через стену. А потом сами знаете, куда идти. Если нападут, пользуйтесь только ножами. Упаси вас Бог стрелять. Никакого шума. Нам не нужно встреч с полицией. Понятно? Джим, я рассчитываю на тебя. В случае чего не забывай, что тебе светят две тысячи долларов.

– Все ясно! – по-английски ответил тот, кого звали Джимом.

Двое мужчин беспрепятственно проникли внутрь. Главный чиркнул спичкой, зажег крошечный фонарик и стал одну за другой обходить совершенно пустые комнаты.

– Вероятно, англичане в Буэнос-Айресе неплохо живут. Во всяком случае, не болеют, – заметил он.

Одна из дверей не поддалась. Она была заперта на два оборота. Однако ключ оказался тут же в замочной скважине.

Мужчина вошел и направился прямо к кровати. Из груди его вырвался радостный возглас:

– Черт побери! Феликс! Ни слова…

– Кто это?

– Это я, твой друг, Поль Анрийон… Со мной еще два десятка молодцов. Мы пришли, чтобы освободить тебя. Скорей!

– Но я раздет!.. В одной рубашке! – ответил слабый голос.

– Мы позаботимся о твоем целомудрииnote 329. Завернись в одеяло и следуй за мной.

Капитан погасил фонарь, взял бакалейщика под руку и собирался уже присоединиться к своим спутникам, как с улицы раздались крики.

Это, обогнав своих высокопоставленных хозяев, вернулась прислуга. В здании темно, но в саду явно кто-то есть. Воры?

Заметили слабый свет у больницы и бросились туда. Сначала двое, потом четверо, десятеро… Все с фонарями, вооружены вилами.

А тут подоспели и его светлость, советники, секретари, атташе с револьверами.

Капитан Айрийон все же успел присоединиться к своим. Выпустив руку Феликса, он сказал:

– Беник!.. Жан-Мари!.. Хватайте нашего больного и уносите отсюда во что бы то ни стало. Галопом, ребята! Мы вас прикроем.

Две пары сильных матросских рук подхватили парижанина, точно пушинку.

Англичане по-прежнему шумели, метались вокруг больницы. Затем рассеялись по парку.

– Сюда! – завопил один из них. – Сюда!

Когда самые прыткие подбежали к кричащим, оба моряка вместе с Обертеном были уже на стене. В одну секунду они перемахнули через нее и оказались на темной улочке. Раздались револьверные выстрелы. Пули просвистели мимо голов, но не задели никого.

В стене была прорублена единственная дверь, возле которой лежало громадное дерево, недавно спиленное садовником. Англичане схватили бревно и, превратив его в таранnote 330, взломали дверь.

Послышался шум катящейся повозки, гневные крики:

– Воры!.. Держи преступников!

Швейцары, секретари посольства, выездные лакеи, советники, архивариусы, поварята, словом, все, позабыв о чинах и различиях, выбежали на улицу.

Ночные визитеры разбежались кто куда. Их пытались преследовать, но это делалось скорее для очистки совести. Поймать никого не удавалось. Матросы явились хорошими бегунами.

Однако погоня не прекращалась. И вот за углом показались беглецы. Один из них был закутан в одеяло и еле-еле поспевал за остальными.

– Сто гинейnote 331 тому, кто его поймает! – вскричал посол.

Сто гиней! Щедрое обещание приободрило преследователей, собиравшихся было оставить эту затею.

– Ура! Да здравствует Англия!

Все внимание ловивших сосредоточилось на человеке в одеяле. На прочих уже никто не смотрел.

Наконец один из полицейских решительно перерезал ему дорогу, схватил за грудки и… отпрянул в ужасе.

Он увидел нечто, отчего вся его смелость и решимость моментально испарились.

– Санта Мария! – вскричал изумленный страж. – Этот человек синий!

– Ура! – воскликнули англичане. – Синий человек взят в плен!

Пленник сбросил одеяло и, скрестив руки на груди, спокойно сказал по-английски с едва заметным американским акцентом:

– Боже мой! С каких это пор запрещено ходить по улицам Буэнос-Айреса завернутым в одеяло? И почему нельзя вымазать себе лицо кобальтомnote 332? Что, собственно, происходит?

– Вы вор!.. Убийца!.. – вне себя от ярости вопил мажордом его светлости.

– Джентльмены! Вы по ошибке задержали не того человека.

– Вы выбежали из парка английского представительства, вы попали туда незаконно.

– Нет, сэр! Кто меня видел в парке? Я прогуливался вдоль стены парка, по улице. Что верно, то верно. А разве это запрещено? По ночам мне нравится гулять там так же, как нравится заворачиваться в одеяло и мазать лицо краской. Я матрос и развлекаюсь как хочу. Это ведь мое дело, не так ли?

– Извольте следовать за нами!

– А! Английские ищейки! Вы надоели мне!

С этими словами он мощными ударами опрокинул двоих полицейских, которые хотели его схватить, затем повалил на землю и того, кто задержал его и теперь в страхе молился всем святым. Поработав кулаками, человек скрылся, только пятки засверкали. Англичане остались с носом.

Капитан Керневель предусмотрел буквально все, чтобы дерзкий налет удался. Поблизости от английского представительства их ждала повозка. Туда усадили Синего человека, у которого почти полностью отказали ноги, и окольными путями по набережной повезли прочь. С парижанином были Беник, Жан-Мари и сам капитан.

Феликс все время пытался что-то сказать, но шум колес заглушал его слабый голос. Не верилось, что его вырвали из английского застенкаnote 333, и бакалейщик без конца пожимал руки своим верным друзьям.

Поездка продолжалась недолго, всего несколько минут. У берега извозчик не остановился, а направил лошадей прямо в воду. Оказалось, что для них это вовсе не ново, а, наоборот, вполне обычно. Дело в том, что в этом месте глубина незначительна. Можно уйти или уехать далеко от берега, и все еще будет по щиколотку.

Если путешественник спешит и не имеет времени, чтобы добраться до того места, откуда ходят шаланды, можно увидеть такой спектакль – ходьбу по воде, будто посуху. Фиакрыnote 334 здесь частенько катятся по морю.

У Анрийона были все основания избегать многолюдных мест. Поэтому он и не поехал к молу. Там оставалось еще немало зевак, глазевших на догоравший английский корабль.

Капитан счел, что лучше не испытывать судьбу и перебраться по воде в повозке.

Получив соответствующие инструкции, извозчик погонял лошадей. Вскоре вода стала доставать до ног седоков, а потом подбираться и к брюху лошади. Тогда кучер свистнул. На свист подошла лодка, приняла на борт четырех пассажиров и в два счета доставила их к другой шлюпке, ожидавшей неподалеку.