Феликс слегка побледнел, но сохранял достоинство и безукоризненный тон. Пока он медленно спускался по каменной лестнице, бедняжка стояла в растерянности и смотрела ему вслед. Затем, рыдая, удалилась.

– Друзья, – обратился Феликс к троим матросам, – сегодня же вечером отправляемся к моим орлеанцам. Хочу навестить стариков – отца и мать. Да и по малютке Марте я соскучился. Поедем вместе. Отдохну немного на свежем воздухе, и мы все вчетвером отправимся в вашу Бретаньnote 455.

«Мой капитан!

Нам удалось вернуться на родину после самых невероятных приключений. Месье Феликс, который также пишет вам сейчас письмо, расскажет обо всем подробно. Добавят Жан-Мари и Ивон. Я же в полной растерянности, не привык держать в руке перо. Честно говоря, эта щепочка кажется мне тяжелее, чем самая мощная якорная цепь.

Надеюсь, вам приятно будет узнать, что месье Феликс больше не синий и что он дрался на дуэли с англичанином. Этот англичанин – бывший командир крейсера, как вы помните, повесил месье Феликса. Так вот. Англичанин ранил хозяина. Хирурги были весьма обеспокоены. Однако, по их мнению, именно рана помогла нашему другу выздороветь, отделаться от синюхи. Ерунда! Я-то знаю правду. Как-нибудь позже открою вам ее.

За двадцать четыре часа мы успели разориться и вновь разбогатеть. Сначала выяснилось, что желтая земля – вовсе не золото. А потом оказалось, что в ней множество алмазов, настоящих бразильских алмазов. Черт побери! Их там было на миллионы! Во всяком случае, мне так чудилось. У нас кассир месье Феликс. Он поделил деньги между нами: Жаном-Мари, мной и Ивоном. Каждый получил целое состояние. Невероятно, но это так. Теперь мы не знаем, что делать с денежками, которые нам отвалили. К счастью, всегда приятно сделать что-нибудь хорошее. Жан-Мари собирается поделиться со своим братом, Кервеном. Кстати, не могли бы вы сообщить ему об этом? Мы с Ивоном хотим отдать половину нашего состояния на пенсии вдовам и сиротам моряков, пропавших в море. Я дам приданое племянницам. Ивон осчастливит своих родственников и братьев. Словом, отдадим, что можем. Вы должны понять меня. Если каждый день в кармане есть десять франков, я счастлив и весел. Больше мне не надо.

По-моему, есть еще миллион и для вас. Удивительно забавно распоряжаться таким богатством. Кроме того, отложена солидная сумма для вашего второго помощника, капитана Корсона. Прошу передать ему от меня самые сердечные поздравления. Нашим товарищам по походу за желтой землей тоже достанется немало.

Простите, капитан, что я вынужден так много писать о деньгах. Но в данный момент это самый важный вопрос. Надеюсь, у Жана-Мари хватит ума не лезть в муниципальные советники. Во всяком случае, я ему этого желаю. Я счастлив за него.

Собираюсь приобрести две рыболовные шхуны, а может быть и три. Наберу отличную команду из местных ребят. Стану капитаном самой крупной из них. А без этого со скуки помру. Ивон будет хорошо учиться, чтобы потом стать настоящим капитаном. Он сам так решил, а мы поддержали.

Вот, пожалуй, и все, дорогой капитан, что имеет сообщить ваш старый боцман. С нетерпением ждем встречи с вами. Надеемся увидеть вас в добром здравии. Да сгинут все ваши несчастья.

Примите уверения в совершенном почтении и дружеский привет.

Ваш боцман Беник».

Пока Беник старательно выводил каракули, Феликс успел набросать письмо своему другу, капитану Анрийону, где поведал обо всех приключениях, и теперь писал в Буэнос-Айрес, доктору Роже. Он торопился рассказать врачу об удивительных обстоятельствах своего выздоровления.

Это послание достойно того, чтобы привести его целиком. Оно с научной точки зрения объяснит читателю феномен исцеления Синего человека.

«Доктору Роже, Буэнос-Айрес.

Мой дорогой доктор!

Я по-прежнему слово в слово помню все, что говорит медицина о постигшей меня ужасной болезни, которая в науке называется цианоз.

Ваши прогнозы сбылись в точности. Как вы и говорили, лекарства не в силах были помочь мне. Они лишь могли облегчить недуг, и только.

Необходимо было потрясение, сильный шок, чтобы улучшить состояние, а быть может, и совсем излечить меня.

Сегодня я счастлив сообщить вам о своем полнейшем выздоровлении, благодаря удивительному случаю, который, по всему, должен был бы лишить меня жизни.

Около двух месяцев назад, сражаясь на дуэли, я получил серьезное ранение в шею. Рана явилась результатом удара шпагой. По счастливой случайности, жизненно важные органы не были задеты. Этот удар, подобно лучшему врачевателю, сделал то, чего не могли сделать никакие лекарства. Видимо, он затронул нервные окончания. Вскоре я совершенно избавился от синюшной болезни.

Вот как объясняют этот феномен. Цианоз был вызван параличом нервов, происшедшим в результате повешения. Шпага попала как раз в точку, укол ее произвел возбуждающее действие, которое и положило конец болезни. Таким образом, все пришло в норму.

Я не вправе, естественно, давать оценку этой гипотезеnote 456, но рад сообщить вам о самом факте выздоровления до того, как мой врач пришлет обстоятельный и научно обоснованный отчет.

Стоит ли объяснять, какие чувства я испытываю, отделавшись от страшного недуга. Нет слов, чтобы в полной мере выразить мое счастье.

В заключение хочу добавить, что, памятуя о внимании, с каким вы относитесь ко всем французам, попадающим в Буэнос-Айрес, я решил в меру своих сил и средств тоже оказать им помощь через вас.

В связи с этим имею честь послать вам чек на двести тысяч франков. Используйте его по своему усмотрению. Пусть эти деньги послужат тем вашим соотечественникам, кто больше всего в них нуждается.

Примите, дорогой доктор, выражение самой горячей признательности.

Феликс Обертен».

Феликс конечно же сообщил о содержании письма своим друзьям, а также ознакомился с литературным трудом Беника. Оба письма были одобрены. Но письмо моряка вызвало у парижанина недоумение.

– Объясните мне наконец, – обратился он к боцману, – что означает фраза относительно того, что вам известны подлинные причины моего выздоровления?

– Ну… Ну, месье Феликс!..

– Что ну? Отвечайте.

– Врачи есть врачи. У каждого свой метод.

– А у вас, кажется, имеется собственный.

– Конечно!

– Что вы понимаете в медицине?

– Все, что нужно.

– Ведь это и меня касается, Беник. Расскажите же, в конце концов.

– Никогда!

– Но почему же?

– Это невозможно!

– За этим скрывается нечто необыкновенное?

– Если угодно. Хозяин, все что хотите, только не это. Я не могу!

– Итак, вы мне отказываете…

– Месье Феликс, умоляю! Попросите у меня луну с неба, мою жизнь, но…

– Беник, друг мой, во имя нашей дружбы, я хочу, чтобы вы все рассказали. Вернее, прошу вас об этом.

– Хорошо! Дело в том, что речь пойдет… об ушах того негодяя, которые Генипа отрезал, чтобы сделать вам талисман.

– Вы говорите об управляющем?

– Именно о нем. Потом еще о кусочке кожи вождя паталосов, вашего двойника, Синего человека номер два. И еще о голубом камешке из желудка змеи…

– Вы хотите сказать, что из-за того, что Генипа принес мне эти странные предметы, я выздоровел?

– Да… только… – У боцмана пересохло от волнения горло.

– Ну, что еще?

– Этот проходимец Генипа… Он добрый малый, к тому же сообразительный… Он нашел способ заставить вас… ну… проглотить все это…

– Что такое вы говорите?..

– Проглотить понемножечку…

– Боже правый! – вскричал Феликс, бледнея. Потом он так побагровел, что друзья испугались, не сделается ли он вновь синим.

Тем временем бретонец продолжал: