Я присела в кресло, сложила руки на коленях и ответила ему преданным взглядом. Колчановский сел на кровати, посмотрел на меня исподлобья и протяжно вздохнул.

— Корми меня полностью, — произнесла я и жизнерадостно оскалилась.

— Маленький кровосос, — буркнул шеф, поднимаясь с кровати. — Могла бы уже сходить и позавтракать. Зачем нужно было мочить меня? Ночью щипаешь, утром мочишь. Что это вообще такое?

— Бухгалтерский бунт, — ответила я. — Осмысленный и беспощадный. И без тебя я носа из комнаты не высуну после нашего представления. Мне стыдно.

— А надо мной издеваться не стыдно? — Костик обернулся от двери ванной комнаты.

— Не-а, — я мотнула головой. — Я — твоя ответственность. Заботься обо мне.

Колчановский протянул в мою сторону руку со скрюченными для удушения пальцами, я ответила одним словом:

— Договор.

— Зараза, — тяжко вздохнул шеф.

Я послала ему воздушный поцелуй. Настроение мое было просто восхитительным. И даже неторопливость мстительного начальства его не испортило. В конце концов, мой дорогой КГ стоял передо мной в свежей футболке, вчерашних джинсах, причесанный и источал приятный аромат. Я подошла к нему, взяла под руку и промурлыкала:

— Люблю тебя.

— Угу. Следы твоей любви на моем теле, — шеф кивнул на синяк.

— Ты еще бабе Нюре пожалуйся, — фыркнула я. — Она тебе и на ручку подует, и видео с Кариночкой между делом покажет. Ну, идем?

— Идем, — кивнул Костик. — Может после завтрака в тебе проснется человек. Хотя… Из человека упыря сделать можно, а вот наоборот… только осиновый кол.

— Хам, — ответила я и направилась к двери.

— Я — твоя вселенная, — осклабился Колчановский, возвращая мне мою фразочку.

— Ты — черная дыра, Костя, которая затянула меня в свои сети.

Шеф обнял меня за талию, притянул к себе и шепнул, как-то уж очень многообещающе:

— Накажу.

И почему-то я в этом обещании не ощутила никакого ни игривого, ни эротического подтекста, потому немного забеспокоилась и напомнила:

— Я — женщина.

— Холодный душ это отлично доказал, — уверил меня шеф и шепнул: — Закрываем рты и начинаем любить друг друга изо всех сил.

— Уже, — заверила я и вцепилась в ладонь Костика.

Мы спустились вниз, прошли на кухню, и я вздохнула с облегчением — здесь находились только Александр и Люся. Саша поздоровался с нами так, словно ночью ничего не произошло, а Людмила улыбнулась и подмигнула мне. Я смущенно зарделась и, буркнув:

— Извините, — уселась за стол, предоставив все утренние разговоры Костику.

Он чувствовал себя здесь, как у себя дома, потому благородным делом кормления голодного бухгалтера занялся сам. Ни Саша, ни Люся с мест не поднялись. Колчановский вполне успешно справлялся с диалогом, и меня никто особо не трогал, за что я была народу очень благодарна. И когда мы завтракали, я тоже почти не участвовала в разговоре, больше слушала и посмеивалась, когда было над чем смеяться. В общем, вполне себе приятное утро в хорошей компании.

А потом появилась баба Нюра. В отличие от нас, она выглядела недовольной. На наши приветствия бабулька ответила улыбкой, но сердитый взгляд нашел меня, и зловредный мухомор полюбопытствовала уже знакомым медовым голосом:

— Как спалось, Верочка?

— Спасибо, хорошо, — ответила я, стараясь особо не развивать диалог.

— А я толком и не спала, — пожаловалась Анна Леонидовна. — Уже вроде и заснула, а потом какая-то драная кошка начала вопить. Я уж в окно глядела-глядела, глядела-глядела, хотела на нее кипятком плеснуть, а нет никого. Кошка-то потом замолчала, а я так глаз и не сомкнула. Тварь такая.

Я отвернулась к окну, игнорируя слова бабы Нюры. Люся и Александр, переглянувшись, промолчали тоже. Укорять бабулю, значит, указать на меня. А так вроде они ничего не слышали. Костик пока тоже молчал — прямого оскорбления не было.

— А ты слышала, Верочка? — все-таки вцепилась в меня клещом Анна Леонидовна.

— Нет, — я пожала плечами. После протянула руку и накрыла ладонью пальцы шефа: — Рядом с Костей мне всегда сладко спится. Ничего не слышу. А ты слышал, любимый?

Он поднял на меня взгляд, улыбнулся и сплел наши пальцы. Затем обернулся к бабе Нюре.

— Мы с Верой фильм смотрели в наушниках, наверное, прослушали. Во сколько это было, бабуль?

Я с искренней нежностью посмотрела на Колчановского. Лапочка моя. Как изящно он ушел от компрометирующего вопроса и необходимости скандалить с Анной Леонидовной, чтобы защитить мою честь. Баба Нюра поджала губы и перевела взгляд на внучку:

— Люсенька, а ты слышала?

— Я сплю с берушами, бабушка, — ответила Люся. — Меня из пушки не разбудишь.

— Похоже, вам одной не посчастливилось, — улыбнулся Александр.

Анна Леонидовна что-то проворчала себе под нос и ушла с кухни. Но вскоре появился дядя Миша. Он пожелал всем нам доброго утра, чуть ли не в один глоток выпил кружку воды и, утерев рот тыльной стороной ладони, обратился к зятю:

— Саш, надо Черчилля к ветеринару свозить. Поможешь?

— Да, сейчас оденусь, — ответил Александр и направился к выходу с кухни.

Дядя Миша перевел взгляд на Колчановского.

— Костя, твоя помощь тоже не помешает. Что-то Чилик беспокойный. Сашка один с этим лосем не справится.

— Хорошо, — кивнул шеф. Он пожал мне руку, после поцеловал ее и подмигнул: — Скоро вернусь, тигрик. Скучай по мне.

— Вот еще, — ответила вместо меня Люся. — Мы найдем, чем себя развлечь.

— Я всё равно буду скучать, — пообещала я Костику.

— Люблю тебя, — шепнул он и ушел вслед за другом.

Дядя Миша хмыкнул, подмигнул нам с Люсей и исчез вслед за нашими мужчинами, без шуточек и вопросов про мои ночные крики, за что я его зауважала еще больше. Закончив завтракать, мы вышли во двор и еще успели увидеть, как Александр и Костик заталкивают в кузов пикапа громадного волкодава Черчилля. Чилик рычал, рвался с поводка, но проиграл битву — адвокат и бизнесмен оказались ему не по зубам. А когда оба победителя устроились рядом с недовольным псом, пикап тронулся с места и исчез за воротами. Я махнула вслед, и как только железные створы сомкнулись, вдруг ощутила себя одинокой и уязвимой.

Я обняла себя за плечи и растерянно огляделась по сторонам. Что мне делать без своего прикрытия? А то же самое, что делала с ним — держать хвост пистолетом и не отходить от разработанного сценария. Люся и Римма относятся ко мне дружелюбно, так что если и будут задавать неудобные вопросы, то без напора. Они падки на романтические нюансы, значит, продолжаем в том же духе, доводим женское население до ахов, охов и слез умиления.

Есть еще негативный фактор — баба Нюра, но не буду же я трястись и переживать из-за престарелой стервы? Пусть несет, что хочет, это всё равно не про меня. Я вздернула подбородок и расправила плечи, преисполняясь уверенности в себе и боевого духа. Ничего, справлюсь.

— Чем займемся? — спросила я Люсю.

— А черт его знает, — хмыкнула она. — Мама к своим цветам пошла. Мы можем обедом заняться. Или лентяйничать под какую-нибудь киношку. Или попотеть в спортзале, или поплавать в бассейне. У нас всё есть. А можем поваляться на солнышке и посплетничать о мужиках.

— Дело хорошее, — согласилась я. — Но лучше, наверное, на кухню, а там между делом можно и посплетничать, и даже киношку поглядеть. А лучше с музыкой.

— И вина! — подхватила Люся.

— Пересолим, — засомневалась я.

— Мы по капельке.

— Ну, если по капельке…

И мы отправились на кухню. Но тут нас ожидало разочарование — обед был готов. Даже пирог имелся.

— Музыка и вино! — не расстроилась Люся. — И в бассейн.

— Недурно, — согласилась я. — Но для вина рановато. Предлагаю бассейн и музыку, потом валяться в саду, а вот там можно и вино.

Мы ударили по рукам. Да, кажется, соскучиться по Костику я и вправду не успею, вон, какая культурная программа. Правда, купальник в перечне моих вещей не значился…