В панике вцепившись в красивые локоны Джессики, Остин едва ли не повис на них. Я косо посмотрела на фэра Итана. Тот с мрачным удовлетворением смотрел на женщину и не думал помогать. Мне пришлось фыркнуть, сжать руки в кулаки и продолжить считать.

Эне, бене, раба, квинтер, финтер, жаба. Эне, бене, рес, квинтер, финтер, жес!

Детские крики резали уши. Джессика бледнела, зеленела, гневно на нас смотрела и держала Остина так, будто это не милый мальчик, а бомба замедленного действия. пожалуй, теперь я знала, как выглядит обезьяна с гранатой.

Всё произошло мгновенно. Остин выдрал клок волос, воя белугой. Джессика вскрикнула и выронила бы мальчика. Но тут уже никакие жабы с рабы не помогли! Я кинулась вперёд, выставляя руки. Остина я успела подхватить, как и хорошую оплеуху, от которой в ушах зазвенело: так Джессика решила отрезвить малыша.

Забрало упало.

Прижимая к себе Остина, я выпрямилась во весь свой рост, выпятила грудь и смело пошла на Джессику. Это она зря, очень зря. Я же жевала свой язык, угрожающе надвигалась на женщину, пока та, споткнувшись о складку на ковре, не рухнула в кресло.

Остин, стеная как от зубной боли, прижался к моей груди щекой и всхлипывал, да с таким присвистом, будто два часа кряду ревел. Больше такого издевательства я не могла терпеть.

— Простите, фэр Итан, я не оставлю мальчика рядом с этой женщиной ни на минуту.

Сейчас моё лицо полыхало не только от пощёчины, но и от праведного гнева. Мать Остина тут же вспыхнула, подскочила и, сжав кулачки, разъяренно выкрикнула:

— Я не отдам своего сына!

— Своего сына? — взревев так, что стёкла в окнах задрожали, крепко обняла Остина и опасно сузила глаза. — Да какая вы мать? Вы не мать! Вы... вы... вы... Ехидна! Кукушка! Не смейте называть себя матерью! У вас нет ничего общего с этим светлым, милым и добрым словом. Родить ребёнка — это не всё! — угрожающе тыча указательным пальцем, забыла обо всех приличиях. — Только попробуйте ещё раз замахнуться на Остина.

— И что тогда? — фыркая и отдуваясь, Джессика с вызовом смотрела почему -то на фэра Итана.

— О! Вы познаете весь мой гнев, — с ядовитой улыбкой тихо прошелестела.

Женщина испугалась, но виду не подала. Только хмыкнула, шумно сглотнула и демонстративно повернулась ко мне спиной, напоследок решив убить меня взглядом. Да на здоровье! Мне эти взгляды, что рыбке зонтик!

Пройдя мимо женщины, я зашуршала юбками, когда очень поспешно выходила из кабинета вместе с Остином. Утешая мальчика, прижимая его к себе, даже не чувствовала ничего. Лишь поравнявшись с зеркалом, разочарованно выдохнула: вся левая сторона моего лица была красной, а нижняя губа и вовсе припухла. Страшно подумать, что было бы с Остином. Поцеловав мальчика в лоб, пробормотала:

— Ну уж нет! Дырка ей от бублика! Всё, Остин, всё. Больше она тебя не коснётся. Костьми лягу! У! Мымра рыжая.

— Фэра Лара!

Голос фея вонзился в мою голову раскалённой шпилькой. Развернувшись на пятках, мрачно посмотрела на мужчину: будет уговаривать вернуться, покусаю. Но нет, фэр Итан торопливо подошёл к нам, взъерошил волосики Остина, вздохнул и покачал головой. Его сострадания заслужила моя пылающая щека. Когда холодные мужские пальцы коснулись её, я чуть язык от удивления не прикусила. Приятная прохлада разливалась по коже, унимая боль. Округлив глаза, смотрела фею в лицо: похоже, его и впрямь заботила я.

— Шивонн принесёт потом вам лёд. Идите...

— А Остин?

— Я сказал, идите. Всё, что нужно было, вы уже сделали.

— Значит, вы не собираетесь отдавать Остина матери? — напряжённо раздув ноздри, посмотрела в тёмно-синие глаза мужчины, которые сейчас напоминали буйное море.

— Такой матери — нет.

— Но она же не оставит нас в покое!

На это мужчина ничего не сказал. Лишь вновь погладил Остина по головке и поспешил обратно в кабинет. Подбирая отвисшую челюсть, я думала о том, что происходит. Господи, в какую мыльную оперу я попала? «Рабыня Изаура»? «Богатые тоже плачут»?

— Погодите! — я окликнула фэра Итана, решившись задать самый важный вопрос: — Что нужно Джессике?

— Ей нужен не Остин, успокойтесь, — фэр Итан зло блеснул глазами. — Её волнуют только деньги. Так что идите и отдыхайте.

Деньги.

Был бы у меня такой ребёнок, никакие деньги меня не волновали. Остин дороже любого золота. Удивительно, что у такой женщины родился такой ребёнок. Все же не все достойны называться таким сильным и таким важным словом, как мама.

Проснуться от удара в глаз так же приятно, как и оттого, что тебя душат.

Снилась мне какая-то ерунда, очевидно, что моя подкорка, то есть подсознание, включила на всю мощность режим кошмаров и ужасов.

Джессика, объединившись вместе с лордом Фарксом, успели вынудить меня выйти замуж, отказаться от Остина и увидеть фэра Итана в кандалах. Причём фей выглядел как граф Монте-Кристо, борода даже мужчине шла. Ну а полосатый костюмчик просто бежал моему начальнику. Лорд Фаркс, улыбаясь, если не скалясь, он целовал меня, наблюдая за реакцией фэра Итана. Почему-то в роли регистратора на нашей свадьбе был Базио. С чего-то решив, что фэра Итана, кот, избавившись от бабочки и странной книжки, принялся душить меня лапами, с противным визгом.

Душить меня душили, а проснулась от удара в глаз. Даже подскочила. Хватаясь за лицо, пыталась сообразить: это меня Джессика ударила, Базио или фэр Итан вырвался из пут и решил отомстить за что-то.

Разобравшись, что всё это мне снилось, а я сплю в детской на софе, которую так и не убрали. Рядом со мной ворочался и хныкал Остин.

Вспомнила!

После радушной встречи с мамой, мне чуть ли не святой водой пришлось отпаивать малыша. Он плакал, не мог успокоиться и постоянно хватался за меня, будто я могла куда -то исчезнуть. Остин никак не мог заснуть в своей кроватке, моя рука же давным-давно затекла. Поэтому я прихватила какую-то мягкую игрушку, взяла Остина на руки и легла с ним на софу. Зная об опасности, отодвинулась от малыша, свернувшись вокруг него калачиком. Мальчик плевать хотел на все предрассудки и заснул лишь тогда, когда уткнулся носом в мою подмышку и, вцепившись в меня руками и ногами, успокоился.

Я долго боролась со сном, пыталась выбраться из объятий Остина, но всё напрасно. Вот и заснула. Остин же, ворочаясь и мучаясь кошмаром, похоже, как и я, вскинул руку ну и ударил меня. Нет, глаз не выбил, даже фингал не оставил, только ноющую боль и небольшое покраснение. Оглянувшись, посмотрела в окно: глубокая ночь.

Встав с софы, поплевалась, перекрестилась и взяла Остина на руки так, будто это бомба. Не дыша, закрыв рот и надув щёки, несла мальчика в его кроватку. Операция попытайся -остаться-целой-и-не-разбудить-весь-дом прошла успешно. Правда я ещё минут десять нависала над кроваткой, разглядывала Остина и прислушивалась к каждому его вздоху: спит.

Приснится же такая... гадость!

Конечно, идти к себе в комнату было заманчиво, но и оставлять Остина не хотелось. Спать тоже желания не было, зато желание прогуляться, подышать и подумать появилось. Накинув на себя тонкое покрывало, подобно мумии вышла в коридор. Чуть пошатываясь от усталости и зевая, поймала себя на мысли, что сейчас в поместье я совсем одна. Ну, как одна. Конечно, все спали, но в эту минуту была без присмотра.

Поёжившись от слабого сквозняка, огляделась: магические светильники еле-еле работали, погружая меня в мягкий полумрак. Очертания мебели стали какими-то плавными, если не пушистыми. Зевая, я побрела в конец коридора. Сама не знаю, почему меня туда ноги понесли. Наверное, потому, что там был выход на террасу. А дышать свежим воздухом, в тишине, в аромате прекрасных цветов хотелось очень сильно.

На удивление такая мысль пришла не только мне.

Едва свернула за угол, как во что -то врезалась. Теперь пострадал другой глаз. Да что же это такое! Не хочу быть Крошкой Енотом!