— Получается — так. Он меня выпил и растревожил, — она прилегла на диван. — Мне надо восстановиться.

Стася вышла на крыльцо, там Висия заканчивала приём очень нервной женщины. Клиентка раздражённо задавала вопросы, и ей не нравились ответы Висии.

— Что значит, я сама разрушаю наш брак? — женщина повысила голос. — Я же вам объясняла — моя семья меня доводит! И муж… ах, за каких тупиц мы выходим замуж! И дети! Они ленивы, непослушны. А вы мне говорите, что виновата я. Вы в своём уме?!!

— Я ответила вам то, что сказали ваши карты, — спокойно произнесла Висия.

— Они сказали бред, — женщина покачала головой и стукнула кулачком по столу. — Я каждый день кричу. С утра до вечера только и отчитываю, делаю замечания… Как же я от этого устала, — она положила ногу на ногу и всхлипнула.

— То, что кто-то кричит чаще и громче других, не значит, что он самый недовольный, обиженный и пострадавший. Это значит только, что он тут самый… — Висия умолкла.

— Ну, договаривайте уже! — командным голосом приказала клиентка.

— Это значит только, что он тут самый истеричный, — закончила фразу ведьма.

— Ну, хватит! Бред этот слушать я не намерена, — женщина встала. — Так вы не дадите мне средство, чтобы они меня слушали и слышали?

— Нет, — твёрдо ответила Висия, — но я могу дать вам успокоительный настой.

— Так. Всё, — посетительница двинулась по ступенькам вниз, подхватив сумку и рассыпаясь в проклятиях.

Стася и Висия смотрели ей вслед.

— Ты не сердишься на неё? — спросила Стася. — Ведь она несправедлива.

— Мне её жаль, — вздохнула Висия. — Как же тяжело жить в мире, в котором все не такие, как хочешь ты! Даже собственные дети… Ты лишь представь, насколько ей сложно. Мы все стоим, лежим и едим не так, как желает она. Это же вечная мука. Куда бы она ни побежала, где бы ни искала утешения, мир будет не таким, каким хочет его видеть эта женщина. Солнце не так будет вставать, ветер не вовремя дуть… Она носит в себе ад. Источает его из себя и страдает от этого. А стоило всего лишь принять мир таким, какой он есть… Я твердила ей об этом битый час, но она не хочет слышать.

— Как грустно, — покачала головой Стася.

Когда они позже пили чай, вдыхая сладковатый запах леса, тянувшийся в открытые окна, Стася рассказала о слабости бабушки. Ведьмы переглянулись, и Лидия сказала:

— Я дам тебе настой, он поможет ей, но только временно. Он даст ей сил, и голова у неё больше не будет болеть.

— А что же с ней? — спросила Стася.

— Она скучает по мужу. Вместе с ним твоя бабушка похоронила своё сердце.

— И даже я её не развеселю? — расстроилась Стася.

Ведьмы молчали. Потом Висия сказала:

— Нет, дорогая. Если солнце погасло внутри человека, новым его заменить невозможно…

Урсула встала из-за стола и начала собирать чашки. Лидия сходила в кладовку и, вернувшись с тёмным запотевшим пузырьком, погладила Стасю по волосам:

— Иди домой. Все сегодня очень устали. Вот настой для Старой Ксении. Завтра мы пойдём на болото за кореньями. Они уже набрали свою силу. Поэтому приходи в резиновых сапогах. А сейчас беги.

Когда Стася вернулась домой, Ксения работала в огороде, подвязывая растения.

— Бабуля, Лидия сделала настой. Он тебе поможет, но предупредила, что он горький.

— Это хорошо, спасибо ей, пусть будет горький, — разогнулась Ксения.

— Хорошо, что горький? — не поняла её Стася.

— Хорошо, что хоть с каким-то вкусом, — Старая Ксения присела на скамеечку, вертя в руках бутылку с настоем. — Знаешь, накануне врач выписал мне лекарство. Капли без вкуса и запаха. Маленький пузырёк, который я поставила на кухонной полке. Накапаешь нужное количество капель в рюмочку, выпьешь и… ничего… К вечеру даже память успевает стереть зарубку в голове, что были капли… И сегодня мне невероятно захотелось, чтобы у них был вкус. Пусть даже горьковатый. Но вкус, — она умолкла, глянув на то, как в цветок наперстянки залетела пчела, и продолжила: — Точно так же и жизнь… Как только она становилась безвкусной, моя душа всегда бунтовала и требовала красок. Таких, которые осядут на неё воспоминаниями, оставят новый слой ощущений. Слой, способный напомнить мне потом… что я жила…

— Бабуля, — Стася подошла и обняла её, — ты говоришь, наверное, правильные слова. Но всё-таки я хотела бы, чтобы твоя жизнь была сладкой.

— Она больше никогда такой не будет, — тихо сказала Ксения, — с тех пор, как умер Казимир.

— А с дедушкой ты всегда чувствовала себя счастливой? — спросила Стася, нежно поправив седую прядь, выбившуюся из причёски бабушки.

— Да разве можно всегда чувствовать себя счастливой? — грустно улыбнулась Старая Ксения. — Но к тревогам и печалям я относилась как к болезням.

— И как же ты их лечила, бабуля?

— Если рядом был муж, я просто плакала на его плече, а он меня обнимал крепче. Так заканчивались все печали…

— Но ведь дедушка часто был в море. Как ты лечилась, без него? — спросила Стася.

— Пойдём, покажу. У меня лекарств — целый шкаф.

Когда они зашли в дом, Старая Ксения подошла к большому дубовому шкафу и, выудив из кармашка фартука ключик, открыла дверцы.

Вы, конечно, знаете, как порой изумительно пахнет старая мебель. У этого шкафа тоже был свой запах. Особенный, едва уловимый. Терпкие нотки смолы и тёплой коры дуба перемешивались со сладковатым ароматом сухофруктов и сухих трав.

— Я всегда лечилась вот этим волшебным шкафом, — Ксения указала на вещи, сложенные на полках. — Если мне было очень плохо, прежде всего я доставала вот это постельное бельё и перестилала им кровать.

Старая Ксения развернула белоснежное бельё, отделанное хлопковым кружевом. Оно пахло свежестью.

— Потом я хорошенько, долго мылась в ванной, оттирая печали с тела жёсткой мочалкой, — продолжала она, — натирала кожу лавандовым маслом… Надевала лучшую ночнушку, — Ксения вытащила из шкафа светло-розовую сорочку из тонкого батиста, с кокетливыми рюшками в два ряда, — и обязательно выпивала рюмочку абрикосового ликёра, — она показала на ополовиненную бутылочку с густым оранжевым напитком внутри, рядом стояла маленькая изящная рюмочка из зелёного стекла, с тонкой резной ножкой. — Только тут тоже была своя строгая инструкция, — добавила Ксения, — ликёр надо пить медленно, чтобы он успел разбежаться по телу. А после я ложилась спать. И это был маленький ритуал, из которого вырастал большой покой.

— А настоящие болезни? Как лечила ты их?

— Ну, если утро хмурое и простуженное, то у меня есть волшебная кружечка, — она достала с нижней полки шкафа глиняную чашку с отбитым краешком, — я просто пила из неё чай.

— И помогало? — удивилась внучка.

— Всегда!

— Так почему бы тебе сейчас не попить из неё чаю? — спросила Стася.

— Я пробовала. Но всё это больше не действует с тех пор, как ушёл Казимир. С ним исчезло всё волшебство жизни. Я как будто наполовину перестала чувствовать…

Старая Ксения закрыла дверцы «лечебного» шкафа.

У Стаси требовательно зазвонил телефон. Она вышла на крыльцо и приняла вызов. Звонили из редакции. Почему-то девушка думала, что ей позвонит оттуда какой-то солидный мужчина, но, услышав нежное женское сопрано, растерялась. Вообще, Стася совсем не так представляла себе этот разговор и даже внутренне выстроила ответы, ожидая, что её будут пытаться принизить или, более того, высмеять, как начинающего автора. Но девушка на том конце провода сказала:

— Меня зовут Катарина, я помощник редактора. Как же я рада познакомиться с вами, Стася! Ваша книга пронизана необыкновенной теплотой и глубиной. Я никогда не читала таких атмосферных сказок…

Катарина ещё и ещё говорила комплименты сказкам и Стасиным иллюстрациям и, кажется, была абсолютно искренна. Девушка подумала, что не сможет попросить больше денег, как ей советовал Януш, но Катарина заговорила об этом сама:

— Вы знаете, сначала вам назначили стандартную сумму, как и всем, с кем заключают первый договор, но потом мы, посовещавшись, решили её удвоить. Только мы хотим подписать с вами длительный контракт и выпустить серию из двадцати ваших книг…