— Бабушка, так почему ты сейчас не начнёшь всё сначала? — оторвалась от неё Стася.

Ксения взяла её за руку и повела из воды. На берегу она ещё раз обернулась, посмотрела на море и сказала:

— Я начала заново и в этот раз. И буду делать так до самого конца. Но всему наступает предел… Всему. Поэтому просто живи. Завтра может не случиться.

Стася почему-то была уверена, что на следующий же день в Медовую бухту нагрянет мать. Но она всего лишь прислала утром сообщение: «Если будет нужна помощь, звоните. Я приеду в выходные». Стася прочла его и спросила у госпожи Люси:

— Как ты думаешь, это означает, что она смирилась?

Но Люси ничего не ответила, воспользовавшись тем, что манекенам отвечать необязательно. Она только покачала рукавом кофточки.

— Вот и я думаю, что нет, — сказала Стася и побежала в комнату бабули.

Старая Ксения давно встала. Её будто подменили. Она, напевая, с улыбкой ходила по кухне, болезни словно и не бывало. На её, вчера ещё бледных щеках, играл румянец. Подвязав волосы косынкой, Ксения надела холщовый фартук и, освободив стол, насыпала на его поверхность муки. Белый порошок облаками окутывал морщинистые руки и оседал обратно. Бабушка замешивала тесто.

— Я тебе уже говорила, — подмигнула она Стасе, — в живом доме должно пахнуть хлебом. А мы с тобой пока ещё живые.

— Бабуль, — Стася присела перед ней на табуретку, поджав под себя ногу, — давай я тебе помогу.

— Нет, дорогая. Поешь да иди к Лесным ведьмам. Они тебя заждались.

— Но я боюсь оставлять тебя одну!

— Ничего со мной не случится. Обещаю, — она ласково коснулась пальцем кончика носа Стаси, отчего он стал белым.

Девушка собиралась к ведьмам, несмело поглядывая на бабулю. Она всё ещё опасалась уходить. Только когда бабушка пообещала созваниваться с ней почаще, Стася решилась.

Выйдя в сад вдруг увидела, что он наполнился новыми красками. Пришло время цветения бархатцев. Взметнувшись большими яркими кустами, напоминающими горы индийских специй на рынке, они захватили почти всё свободное пространство под деревьями. Здесь были и тёмно-бордовые цветы, почти коричневые, с жёлтой каймой по краю лепестков, и лимонно-молочные с огромными головками, и насыщенного оранжевого цвета, больше похожие на апельсинки. Стасе нравился их запах: тронешь бархатные лепестки или надломишь мясистый стебель, и они начинают источать резкий аромат гвоздичных пряностей и горькой полыни. Он долго оставался шлейфом на руках.

Стася нарвала большой букет для ведьм и, вдыхая густой аромат, пошла к лестнице.

«Сейчас моя жизнь пахнет бархатцами, — подумала девушка, — она такая же пронзительная, яркая и насыщенная».

…Сегодня она не узнавала сама себя: то спешила, и её сердце колотилось в горле, то останавливалась и шла медленно, словно прогуливалась. Поднявшись к маяку, окинула взором всю бухту и пустошь. В этом месте её часто накрывало необъяснимое ликование. И почему-то приходило на ум странное слово: «Спасена». «Да, — подумала Стася, — здесь я спасена от города и его шума». И направилась по дороге к лесу.

В пожелтевшей траве стрекотали сверчки, то тут, то там приветливо махали головками маки и васильки. А в лесу было жарко и тихо. Сильно пахло сосновой смолой.

Стася выбежала на полянку перед домом ведьм и, чуть постояв, кинулась к двери. Через секунду её окружили, начали целовать и обнимать Висия, Урсула и Лидия. Они ничуть не изменились, будто расстались с ученицей вчера. Дела́ были отодвинуты в сторону и, поставив на стол пышный букет Стаси, подруги уселись вокруг него пить чай.

— Бархатцы — ведьмины цветы, не всем нравится их запах, — сказала, потрогав бутон самого большого цветка, Висия.

— А мне нравится! — заметила Стася.

— На то ты и ведьма… Рассказывай, как дела у Ксении? — спросила Лидия.

Стася рассказала о состоянии бабушки и о том, что говорят врачи, а потом спросила:

— Неужели её нельзя вылечить? Бывают же чудеса!

— Стасенька, не мучь ты нас этим вопросом. Ты и сама знаешь ответ, — отвела взгляд Урсула.

— Нет, не знаю, — помотала головой и широко раскрыла глаза Стася.

— Значит, не пришла пора знать ответ. Ты же сама ведьма. И всё к тебе придёт в своё время. Ответы на все вопросы, — пояснила Лидия.

Она взглянула на каркнувшего Арона, который, сидя на балке, захлопал крыльями, и сказала:

— Идут люди. Трое. Каждый с большой ненавистью. Возьмём по одному. Стася будет помогать. Как всегда.

Через десять минут в дверь постучали.

— Урсула, это к тебе, — сказала Лидия и ушла в спальню.

Висия открыла дверь и, запустив в дом женщину лет сорока пяти, вышла на крыльцо.

— Здравствуйте, — робко сказала незнакомка, вглядываясь в темноту.

— Здравствуйте. С чем пришли? — шагнула к ней навстречу Урсула. — Садитесь, рассказывайте.

Дама боязливо осмотрелась, прижимая к себе красивую дорогую сумочку, и осторожно присела на краешек стула.

Ведьма внимательно взглянула на посетительницу, потом молча взяла её ладони в руки, ощупала и рассмотрела их. После чего сказала Стасе:

— Сделай женщине чаю из мяты. В ней слишком много огня.

— Огня? — спросила посетительница растерянно.

— Да. Огня гнева и мести, — кивнула Урсула. — Рассказывайте: кому же вы так хотите отомстить?

— Да, меня душит обида. Я не могу ни есть, ни спать.

Слёзы мгновенно выступили из глаз женщины, как выступают капли воды из намокшего болотного мха, и она продолжила:

— Меня бросил муж… Мы жили двадцать лет. А потом он пришёл и сказал, что хочет развода, — она помолчала, посмотрев на бархатцы, — хочет «интеллигентно развестись», как он заявил. Оставил мне дом, ушёл с одним чемоданчиком. И теперь живёт с другой женщиной. А я потеряла покой.

— Как он вам объяснил свой развод? — спросила Урсула. — Ведь он пытался вам объяснить, но потом решил, что говорить с вами бесполезно.

— Да-да, — закивала женщина, низко опустив голову, — всё точно так, как он сказал… Как объяснил? Будто я его не люблю. Что ему плохо со мной. Что общаемся на разных языках, — она отхлебнула принесённый Стасей чай. — Да много чего он говорил. Но самое обидное — обвинил меня в том, что я с ним только из-за денег!

Она подняла глаза, посмотрела на Урсулу и неожиданно закричала:

— Это та гадина с ним из-за денег! Живут припеваючи, ни в чём себе не отказывают! Как же я его ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!!! Я встречаю их иногда в городе. Его новая жена воркует с ним. Но это же очевидно, что всё только из-за его средств, из-за его подарков. Я вижу её насквозь!

— Насквозь? Вы, что ли, ведьма, чтобы видеть людей насквозь? — удивилась Урсула.

— Нет, но вы бы поглядели на эту дрянь. Не надо обладать даром, чтобы видеть их лживые отношения! — воскликнула женщина.

— Знаете, что я вам скажу? «Вижу насквозь» — глупые слова. Окружающие люди всего лишь зеркала́, в них отражается ваша собственная душа. Поэтому то раздражающее, что вы видите в других, — это грязные места вашей собственной души.

— Не понимаю вас, — мотнула головой женщина, — да это и неважно. Я пришла просить вас о мести. Я живу только этой мыслью. Хочу, чтобы он страдал, чтобы она мучилась…

— Вот слушаю то, что вы говорите, и мне очень жаль вас. Оглянитесь вокруг себя. Вы с утра до ночи плачете, вы ненавидите, источая это, словно фонтан с отбросами. Ваш мир зловонен и ужасен.

— Зловонны и ужасны ваши цветы, — спокойно сказала женщина, кивнув на бархатцы, — а я хочу отомстить! Я заплачу любые деньги — благо, счета он оставил нетронутыми. Вы будете богатой, только сделайте так, чтобы его жизнь стала невыносимой!!!

— Месть — страшное чувство.

— Я хочу, чтобы он страдал!!! Я подарила ему лучшую часть своей жизни. Я была ему прекрасной женой! А он обманул меня. Он воспользовался мной…

— Но он тоже отдал вам лучшие годы. Разве не так?.. Нет, я не буду вам помогать. Идите с миром и попытайтесь успокоить свою душу. Не мстите.