В городе сегодня было ветрено. Но от этого на небе не осталось ни единого облачка. Ветер разогнал все. Чистое голубое безбрежное пространство над миром. От такой лазури всё в природе казалось ярче: цветы, деревья, трава… Стася была бы и рада полюбоваться, да только ветер всё время сыпал ей в глаза невесть откуда подобранный песок. Всё вокруг в движении, в каком-то хаотичном неистовом танце. Ветер трепал волосы и подол платья. Но она любила такую погоду, когда вихрь перемешивает воздух, качает ветки, взбивает причёски прохожих на свой лад. И потом, каждый порыв приносил далёкий запах леса, моря. Свежий, тревожащий душу.

Стася по-детски пронеслась по аллее парка больницы, потом по коридору. И ворвалась в палату бабушки. Все женщины лежали на своих кроватях. Стася вежливо со всеми поздоровалась. Она вытащила еду; пока бабуля ела и рассказывала о том, какие сегодня делали процедуры, Стася разглядывала палату. У каждой кровати стояли тумбочки. У всех пациенток они были завалены лекарствами, газетами и разным хламом. И только тумбочка бабушки сияла чистотой. На ней стояла маленькая баночка с цветочком и лежала книжка. В этом была вся Старая Ксения. Где бы она ни появлялась, она во всё привносила красоту и покой. Даже если её пространство ограничивали больничной койкой и тумбочкой.

Стася погладила Старую Ксению по руке.

— Пойдём, — неожиданно предложила ей бабушка, — в другом крыле есть прекрасный кафетерий! Там пекут такие чудесные пончики!

Они взялись за руки и, как две школьницы, которые что-то задумали, побежали по коридору.

Кафетерий был маленьким и очень уютным. Чай надо было наливать самим из большого кулера. Стася растерялась, перед ней стояли чашки — одна роскошная, с розовыми цветами, остальные попроще — просто белые. Девушка не знала, какую взять. Ксения подошла и протянула ей красивую.

— Всегда бери от жизни лучшее, не раздумывай! — сказала она внучке.

Они, присев в уголке на кожаный диванчик, стали поглощать вкусные пончики, щедро обсыпанные сахарной пудрой, и тут же обзавелись белыми усами. А Ксения продолжила:

— Из двух кружек, даже когда у нас их было только две металлические, я всегда выбирала лучшую. Сначала лучшую — мужу, а потом лучшую — себе. И он делал так же. Поэтому мы с Казимиром и жили так славно. Потому что каждый хотел сделать жизнь другого проще и красивее… И вообще, — сказала Старая Ксения, откинувшись, — не спеши жить. Наслаждайся. Наполни свою жизнь смыслом и покоем. Каждое её мгновение. И не иди за кем-то. Иди туда, куда просит душа. Если встретила любовь, главное, чтобы вам было по пути. А иначе всё бессмысленно, всё равно рухнет, коль вы идёте в разные стороны и хотите разного.

Стася стала думать, идут ли они со Стасом в одну сторону? И решила, что да. Они хотят быть вместе. Им хорошо и свободно, когда они вдвоём…

В кафетерий заглянул доктор Петер. Он подсел к ним за столик и стал рассказывать, что на завтра назначен важный консилиум по поводу Ксении. Соберутся опытные врачи и будут решать, что делать дальше. Он случайно коснулся Стасиной руки, и та отдёрнула её, как ошпаренная. Врач покраснел.

— Кажется, ты очень нравишься нашему доктору, — шепнула ей бабушка, когда они возвращались в палату.

— Бабуль, я даже в голове такое уложить не могу. Знаешь, я ничего к нему не испытываю. Все мои мысли только о Станиславе.

Распрощавшись со Старой Ксенией, девушка в волнении помчалась домой. Она договорилась, что Стас приедет за ней позже, прямо в кафе. Стася надела самый красивый наряд, какой у неё был: белую блузку с кружевами и розовую юбку; причесала волосы, уложив их в аккуратный узел, и спустилась вниз.

— Хорошо тебе, — одобрила её вид мать, — только не забывай всё же, что мальчикам лишь одно и нужно! И возвращайся не позднее десяти.

Стася хотела обнять и чмокнуть Агнию, но та отмахнулась от дочери:

— Ой, ну ты же знаешь, я начинаю задыхаться! Не лезь ко мне!

Девушка со вздохом вышла на улицу. Она спешила, но у самого кафе остановилась. Помедлила, глубоко вдохнула, толкнула дубовую дверь кафе и вошла.

Шумную компанию одноклассниц она увидела сразу. Девчонки устроились в закутке за старой пальмой. Они тоже увидели Стасю, повскакивали, замахали ей руками. Девушка ещё раз набрала полные лёгкие воздуха и, улыбнувшись, направилась к ним.

— Эй, мы тебя заждались! — обняла её Аделия. — Ты совсем начала нас избегать, с тех пор как… как стала ведьмой. Почему?

Девочки усадили Стасю посередине и с любопытством впились в неё четырьмя парами глаз.

— Так почему? — повторила вопрос Аделии Рута. — Загордилась?

Стася взглянула на них и молча покачала головой из стороны в сторону. Пауза затянулась. Рута решила разрядить обстановку:

— Ну ладно, не хочешь, не говори! Пока мы заказали только выпивку. Тебе принесут «Аляску». Надеюсь, твои вкусы не изменились? Ты не пьёшь настой из лягушек?

Все засмеялись, и Стася тоже. Наконец она расслабилась, откинувшись на подушки. Девочки углубились в меню, обсуждая, кто что хочет заказать. Стася водила пальцем по странице с салатами, когда к ней наклонилась Рута и жарко зашептала в ухо то, чего так не хотелось слышать:

— Ты взяла карты? Скажи, что взяла? Я знаю, ты всегда носишь их с собой. Я помню, что ты говорила, но умоляю, — тут Рута трагично сложила бровки домиком, надула губки, схватила Стасю за руку, — мне так важно знать, как ко мне относится Томас. И что нас с ним ждёт. Я не засну ночью. Ты же посмотришь мне? Одним глазком? — она с надеждой просяще взглянула в глаза Стасе, потом добавила: — Я уже договорилась с администратором, у них здесь есть комната отдыха. — Рута кивнула на неприметную дверь в тёмном углу.

Стася вздохнула. Теперь это случалось всегда, когда она выходила на люди. Именно поэтому она стала избегать всех ещё больше. Да, она была ведьмой. Она умела гадать и действительно постоянно носила колоду с собой. Но скорее — как талисман. Сама она боялась заглянуть в карты и узнать даже о состоянии здоровья бабушки.

Стася закрыла глаза. Каждый раз гадание — прыжок в чёрный бездонный колодец. Стася будто снимала с себя кожу, чтобы погрузиться в постороннюю жизнь. Чтобы увидеть, она осознанно протягивала руки, зная, что её полоснёт током. Сердце начинало бешено колотиться, вместо крови в жилах вскипал адреналин… Но только тогда она начинала видеть… Больно ли это? Да, несомненно. Может ли это убить? Да, конечно. В итоге так и происходит. Особенно с теми, кто не бережётся. Именно поэтому у каждой ведьмы столь пронзительный грустный взгляд, подёрнутый тайной.

— Эй, — Рута нетерпеливо толкнула её плечом, — ты всё-таки загордилась.

— Но, может, завтра, — робко предложила Стася, — сегодня я бы хотела отдохнуть…

— Тебе совсем плевать на нас. Пару минут на меня жалко? — Рута обиженно засопела. — Я так и знала…

— Ну ладно, — Стася вздохнула, — только тогда пойдём сейчас.

— Так, куда это вы? — над ними грозно нависла Вига. — Девочки, хватит наглеть! Не приставайте к Стасе с гаданиями. Она пришла расслабиться!

Стася опять благодарно посмотрела на подругу.

Весь вечер девушки смеялись, болтали, но больше темы колдовства не поднимали, понимая, что с Вигой шутки плохи. Хотя о Стасе ещё раз говорили.

— Девчонки, а помните Стасино сочинение? — вдруг сказала одна из девушек.

— В пятом классе? — уточнила Аделия.

— Про маяк? — подхватила Рута.

— Да, оно, — засмеялась девушка. — Стася, ты так здорово описала тогда лето у бабушки на маяке. Всяких там букашек, варенье, море, что мне безумно захотелось тоже побывать там. Словно это была загадочная страна. Прямо какая-то волшебная. Я тебе отчаянно тогда завидовала, хотя мы отдыхали в то лето в Греции. Но мой отдых на фоне твоего сочинения казался неинтересным и блёклым…

— И я завидовала…

— И я тоже… — признались другие.

Стасю это очень удивило, потому что она считала, что отдых её одноклассниц в других странах гораздо лучше, чем её летние поездки на маяк к бабушке с дедом…