— И что в этом такого? Мы выиграем.

— Погибнут люди.

— И что в этом такого?

— Возможно, те, кто в этом доме.

— С чего бы им умирать? — возмутился Глубоководный. — Я никому не разрешу топить их!

— Их убьют свои же, — отрезала Лирана. — За содействие фоморам. И такая же судьба с большой долей вероятности постигнет других, более слабых фоморов, которых вы хотели защитить.

Глубоководный нахохлился и посмотрел на госпожу Жифф почти обиженно.

— Так при чём тут моё имя?

— При том, что общество по сути своей намного глупее отдельных личностей, — отрезала Лирана. — Оно жестоко. Оно оценивает по одёжке, по расе, по происхождению, полу… Поверьте, мало кто знает это так же хорошо, как я, незаконнорожденная дочь, которая отказалась от подачек и захотела быть частью дела своего отца. Вы можете быть могущественны, умны, вам могут подчиняться моря. Но, если вы выберете неправильное имя, или неверный тон, или покажетесь обществу смешным — тогда вы станете для этих людей эдаким поводом для застольных шуток, островным царьком в ожерелье из ракушек. Им потребуются очень веские доказательства, чтобы воспринять вас серьёзно. Потому на этом этапе я бы предложила вам сделать всё правильно. Обдумайте ещё раз свои идеи насчёт имени! Я приду завтра, и…

— Ну нет, — отрезал Глубоководный. — Никакого завтра. Вы читали газеты? Видели? Они напали на молоденькую фомору только потому, что бедняжка с кем-то спарилась!

— Да, я видела, — поморщилась косатка. — Пренеприятнейшая ситуация с очевидным политическим подтекстом. Но должна предупредить вас, что для людей… кхм… спаривание может быть очень веским поводом для скандала. Особенно если оно происходит на работе.

— Почему?

— Не знаю, — хмыкнула Лирана. — Так уж повелось.

Глубоководный задумался.

— И что, вы не спариваетесь на работе?

— Нет.

— Совсем? — очень очевидно расстроился Глубоководный.

— Совсем.

— Даже если клиент очень-очень привлекательный?

— Мне такие не попадались. А теперь вернёмся к вашему имени, если вы не против. Если вы настаиваете на том, чтобы придумать его сейчас, то у меня были некоторые мысли.

— Правда? — сам Глубоководный выглядел так, как будто его собственные мысли витали очень далеко.

— Именно. Думая об этом, я перелопатила много информации о фоморах. По всему выходит, что у представителей вашей расы, как правило, нет фамилий, а порой даже и имён в нормальном их понимании. Имена порой заменяются происхождением: Глубоководный, Болотная и так далее. Хотя, это почему-то не касается, например, селенити…

— Змеи — низшие фоморы, рождённые из человеческих страстей, — отмахнулся Глубоководный. — Они не вышли из стихии, потому не могут взять её имя.

— Хорошо, допустим. И всё же, как бы вам понравилось имя Морий? Мне кажется, оно одновременно включает в себя и отсылку к морям, и к именованию вашей расы, и к Богине Море, вашей создательнице.

Лицо Глуборководного посветлело.

— Мне нравится!

— Хорошо, — кивнула косатка с явным облегчением. — Это уже что-то. Итак, Морий Глубоководный… Скажите, а есть ли какая-то суша на территории, где вы живёте?

— Несколько маленьких островов. Там никто не живёт, только отсюда порой приплывают добывать жемчуг… — наш свежеименованный Морий примолк, явно вспомнив свою рыбу-луну.

— Хорошо, — кивнула Лирана. — А как называются эти острова?

— Как они называются? — удивился Глубоководный. — Они что, как-то называются?

Лирана вздохнула и пробормотала под нос что-то подозрительно похожее на “Я тут сопьюсь”. Тётя Ленна, подмигнув мне, помчалась делать чай из успокаивающих трав.

— Вы сможете узнать свои острова на карте? — наша косатка не собиралась сдаваться.

— Конечно!

— Отлично.

Я устроилась в углу, наблюдая, как Морий с Лираной ищут острова. Тётя Ленна тут же поднесла мне поднос со сдобными булочками, и я жевала, забавляясь. В тот момент я не понимала, при каком историческом моменте присутствую… Справедливости ради, тогда я очень, очень многого не понимала.

— Вот! Недалеко от этого острова я живу.

— Значит, остров Бакару… Как вам нравится: Морий Бакарийский, Глубоководный?

— Мне нравится!

— Вот и хорошо, — выдохнула косатка. — Вот и хорошо… Отлично. Дайте мне ещё некоторое время, чтобы подготовить бумаги с печатями. И, думаю, мы можем обустраивать ваш первый выход в свет… А теперь прошу меня простить.

— Что, не останетесь на ужин? — расстроилась тётя Ленна.

— Нет, благодарю. Мне не повредит немного диеты.

— Зачем? — удивился Глубоководный. — Ты очень правильной формы!

— Да, я тоже учила геометрию и знаю, какую форму считают правильной… Хорошего вечера!

Косатка ушла, цокая каблучками элегантных туфель. Глубоководный смотрел ей вслед, а потом повернулся к нам с тётей Ленной и спросил:

— Я ведь красивый? С человеческой точки зрения? Почему она сказала, что у неё нет красивых клиентов?

Н-да. Возможно, тётя Ленна и права в своих прогнозах насчёт этих двоих. Но им явно будет очень, очень нелегко понять друг друга.

— Вы очень красивый мужчина, — сказала тётя Ленна. — Но разве женщина может это признать, глядя вам в глаза?

— А почему нет? — озадачился Глубоководный.

— Потому что такие вещи женщины говорят не словами, уважаемый господин. Ещё чаю?

— А чем они говорят? У людей есть дополнительная система сигналов?

— Можно и так сказать. Но в данном случае вам не о чем переживать, знаете? Просто немного терпения — и она будет ваша.

— Да я не то чтобы сильно хотел, — тут же заюлил Глубоководный. — Просто спросил… Кстати, пернатая! У меня к тебе вопрос: ты почему так себя не бережёшь?

— В каком смысле? — насторожилась тётя Ленна. — Лисси аккуратна! Как и должна быть, учитывая её положение.

— Не знаю, — фыркнул он. — Хорошая ли идея — носить в таком состоянии чужое лицо? Я поделюсь энергией, если надо, но правильно ли будет её в таком объёме терять? Этот твой малёк, знаешь ли, прожорливый. Сейчас ты наелась досыта, конечно, но что будет потом? С таким расходом ты растеряешь энергию очень быстро.

— Но я всегда принимаю какой-то облик, и ничего!

— Для нормального твоего состояния это, может, и ничего, — согласился Глубоководный. — А вот сейчас… ты быстро обессилеешь, пернатая.

Мне захотелось плакать.

— Но я же… я не могу просто взять и выйти…

— Почему? — недоумевало это простодушное существо.

— У меня нет человеческого лица! — крикнула я.

— Ну, может. Так ты и не человек! Выходи в нечеловеческом. Я, конечно, говорил, что ты — пернатая глиста. Но должен признать: ты — весьма симпатичная пернатая глиста. И гребни у тебя красивые, радужные. Так что никаких проблем!

Никаких проблем… Я медленно покачала головой, стараясь сдержать слёзы.

— Я буду у себя.

— Конечно, милая, — сказала тётя Ленна чуть встревоженно. — Я принесу тебе вкусненького.

Я только и сумела, что выдавить из себя жалкое подобие улыбки. Показаться семье в нечеловеческом обличье? Носить его постоянно? Это… пугающе. Но ради ребёнка… так и быть.

Войдя в комнату, я стянула с себя человеческий облик, будто он был костюмом не по размеру. Оказалось это на удивление тяжело, будто во мне было действительно мало сил для подобных превращений. Эх, что бы я делала без Глубоководного и его советов? Свернувшись на кровати, я прикрыла глаза.

Всё будет хорошо.

*

“Марджана Лофф оказалась парой дракона!”

“Великая история любви!”

“Марджана Лофф показала свою метку парности!”

Я сидела и отсутствующим взглядом таращилась на заголовки газет. Когти мои царапали покрывало, оставляя уродливые дыры.

Изображение изящной метки, опоясывающей предплечье Марджаны Лофф, я изодрала в клочья, задыхаясь от ненависти и слёз.

Значит, иногда фоморы-полукровки всё же становятся парой дракона, всё же получают метки. И конечно же, обязательно это должна быть идеальная Марджана Лофф! Кто же ещё?! Одно-единственное облегчение: по крайней мере, она не оказалась парой Или. Этого я бы точно не вынесла. Глупая, завистливая я…