Еще в начальный период войны на территорию Болгарии были заброшены специальные разведывательно-диверсионные группы, которые в большинстве своем состояли из болгарских политэмигрантов, находившихся в СССР. Они скрытно доставлялись в Болгарию на подводных лодках, самолетами и военными кораблями. В состав таких групп иной раз включались и наши разведчики, главным образом радисты. Первые десанты, не имея подготовленных опорных баз в Болгарии, попали в засады и погибли в неравных схватках.
Основным руководителем и организатором Сопротивления, подполья и партизанской войны стало созданное Болгарской компартией Загранбюро во главе с Георгием Димитровым, которое находилось в Москве. Внешняя разведка, выполняя поручение руководства страны, занималась налаживанием связи Загранбюро с болгарским подпольем. Это был по существу еще один фронт борьбы с германским фашизмом, и он требовал от его бойцов высокого профессионализма, смелости, мужества и самоотверженности.
Жизнь поставила на повестку дня вопрос реорганизации софийской резидентуры и качественного улучшения ее работы в новых условиях, когда крах фашистской Германии был уже не за горами. В июне 1943 года нарком госбезопасности В.Н. Меркулов утвердил «План мероприятий по улучшению разведывательной работы в Болгарии», представленный начальником внешней разведки П.М. Фити-ным. Предусматривалось прежде всего добиться качественного усиления агентурной работы. Требовалось также обеспечить глубокое разведывательное проникновение в основные объекты страны. Смысл плана состоял в том, чтобы подготовить резидентуру и ее агентурный аппарат к грядущим событиям — освобождению балканских государств от немецких фашистов.
В качестве резидента в Болгарию был направлен опытный разведчик Дмитрий Георгиевич Федичкин (1902–1991 гг.). К моменту прибытия в Софию в конце 1943 года у него за плечами был богатый опыт работы, в том числе участия в подполье и боевых действиях в составе партизанских отрядов Приморья во время Гражданской войны на Дальнем Востоке.
Ему чудом удалось бежать из белогвардейского лагеря смерти на Русском острове вблизи Владивостока, куда его бросили, когда он был захвачен в плен в обмороженном состоянии во время одного из боев. Совершив побег, Дмитрий Георгиевич оказался в партизанском отряде и до конца войны был разведчиком штаба отряда в тылу у белых. Там он создал разведывательную группу, которая добывала серьезную военную информацию.
В 1922 году Федичкин становится кадровым сотрудником ГПУ и посвящает свою жизнь внешней разведке. В течение двух лет он был резидентом в Маньчжурии, где приобрел несколько важных источников информации. Но там же он едва не погиб: его опознал китайский генерал-губернатор, который некоторое время находился в советском плену после вооруженного конфликта на КВЖД в 1929 году и встречался с Федичкиным. Пришлось нелегально перейти границу и возвратиться на Родину.
В 1931 году Федичкин в Москве, а в 1932 году — в Таллине, где он вел активную разведывательную работу против Российского общевойскового союза (РОВС), затем его командировали в Варшаву. Контрразведке Пилсудского с помощью провокатора удалось арестовать разведчика и заточить в тюрьму. В польском застенке Федичкин ведет себя достойно, сломить его волю тюремщики не смогли. Полтора месяца его «с пристрастием» допрашивали и сулили всяческие блага, если он согласится «помочь» полякам. В конце концов его обменяли на польского «дипломата» — разведчика, задержанного в Киеве.
В 1936–1940 годах Федичкин работает в Италии, с 1938 года возглавляет резидентуру в Риме. Именно тогда был получен документ МИД Италии, из которого следовало, что заместитель министра иностранных дел фашистской Германии Вайцзекер просил итальянского посла в Берлине предупредить Муссолини, что нападение на СССР произойдет 22 июня 1941 года. Сообщение об этом было немедленно передано в Москву. После начала Великой Отечественной войны Федичкин получил назначение на должность начальника отдела Четвертого управления НКВД СССР, созданного специально для руководства разведывательно-диверсионными отрядами и группами на временно оккупированной фашистами советской территории.
В Софию Федичкин добирался окружным путем — из Москвы в Сталинград, затем в Тбилиси, далее в Ленинакан, потом через Карс, Эрзерум и Анкару в Стамбул, оттуда до столицы Болгарии по железной дороге. Задача была одна — активизировать разведывательную работу в этой стране перед тем, как советские войска с боями выйдут к Восточной и Центральной Европе и приблизятся к границам Болгарии. Балканский вопрос к этому времени приобрел особую остроту и политическую значимость.
В декабре 1942 года бывший британский посол в Софии Рэндл в своем докладе в МИД Англии писал, в частности: «Вопросы, касающиеся Болгарии, являются центральными в балканской проблеме… Прорусские настроения в массах и влияние компартии в час русской победы снесут все на своем пути и установят в Болгарии национальный коммунистический режим». Нельзя отказать Рэндлу в прозорливости. У. Черчилль настойчиво добивался выхода Болгарии из войны и рассчитывал придать ей статус «военного преступника», что позволило бы англичанам и американцам ввести в страну оккупационные войска, утвердиться в центре Балканского полуострова и диктовать свою волю. Он не мог допустить, чтобы Болгария оказалась в сфере советского влияния, и СССР получил бы выход к Эгейскому и Адриатическому морям. Именно поэтому он в контактах с И.В. Сталиным много раз возвращался к варианту открытия второго фронта как раз на Балканах.
К моменту приезда Федичкина в Софию там находился только один оперативный сотрудник — Тренев, ему помогали шифровальщик и радист. Центр не был удовлетворен их работой, хотя и принимал во внимание жесткую оперативную обстановку, осложнявшую условия для успешной деятельности резидентуры. Центр констатировал, что связь с ранее имевшейся агентурой была утеряна, а новой полноценной агентурной сети не создано.
После войны в руки нашей разведки попали архивы царской политической полиции Болгарии. Из документов видно, что слежка за сотрудниками миссии была тотальной, ни для кого не делалось исключения. Результаты наружного наблюдения скрупулезно анализировались. Маршруты следования советских граждан методично наносились на специально отпечатанные контурные карты Софии и ее окрестностей. Отмечались все места в городе, которые они посещали, записывались точные координаты и время любых встреч в городе, анализировалась периодичность выходов в город сотрудников миссии и т. д.
Во всем чувствовалась немецкая школа: педантично учитывались, например, суммы денег, которые тратили работники посольства в ресторанах и магазинах, затем составлялись сравнительные таблицы доходов и расходов. В результате болгарские, а также и немецкие спецслужбы — надо отдать им должное — располагали довольно точной картиной жизни нашей колонии в Софии.
Софийская резидентура под руководством Федичкина активизировала свою работу и постепенно сумела приобрести источники в царском дворе, правительстве, МИД, спецслужбах, армии и политпартиях. Конечно, изменение оперативной обстановки в стране — советские войска приближались к границе Болгарии — не могло не отразиться на настроениях в обществе, и это способствовало успехам резидентуры. К началу 1945 года, как свидетельствуют архивные документы, на связи резидентуры были 30 агентов, 13 из которых работали наиболее продуктивно и добывали важную информацию. Благодаря им резидентуре было известно о попытках болгарского руководства договориться за спиной СССР с англо-американцами о сохранении антисоветского режима в стране и недопущении Красной Армии в ее пределы.
Перед отъездом в Софию Федичкин имел обстоятельную беседу с руководителем Загранбюро БКП Георгием Димитровым. С присущими ему ясностью и деловитостью Г. Димитров обрисовал Федич-кину обстановку в стране и перспективы ее развития. Он подчеркнул, что в связи с успехами Красной Армии вскоре обязательно возникнет вопрос о путях выхода Болгарии из того тупика, в который ее завели прогерманские правители. «Верьте болгарам, — говорил Г. Димитров, — и вы непременно найдете людей, готовых бороться против фашизма за наше общее дело». «Болгарский народ, — особо отметил болгарский руководитель, — с симпатией относится к Советскому Союзу и испытывает чувства дружбы к советским людям».
