Такая обстановка в стране сильно осложняла работу внешней разведки. Требовалось усиление софийской резидентуры, которая по-прежнему была малочисленной, но сделать это долгое время не удавалось вследствие введенной после начала войны квоты на количественный состав советских учреждений в Болгарии.
Наиболее важные источники информации из-за жестоких репрессий были вынуждены уйти в подполье, резидентура утратила связь с ними. И все же она не бездействовала. Об этом свидетельствуют пожелтевшие папки архивных документов. Разведывательная информация из Болгарии шла. И это была актуальная информация, хотя количество сообщений было ограничено. Сведения собирались по крохам, для чего резидентура использовала все возможности.
Одним из контактов был «Наставник», яркая и колоритная личность. Этот человек был принят при дворе царя Бориса. Его печатные выступления всегда привлекали к себе внимание, он слыл патриотом и славянофилом, который видел будущее Болгарии в сотрудничестве с другими славянскими государствами. Либерал по убеждениям, «Наставник» видел угрозу фашизма для народов Европы, равно как и для болгарского народа.
Внешняя разведка установила с ним доверительные отношения еще в середине 30-х годов. Он был далек от симпатий к коммунистическим идеалам, но вера в историческую необходимость сотрудничества братских славянских народов была естественной основой его отношений с представителями Советского Союза. Особенно важной была информация, которую он получал от членов царской семьи и в дворцовых кругах.
При дворе германофилы концентрировались вокруг царицы Иоанны, дочери итальянского короля Виктора Эммануила. Ей были чужды национальные интересы Болгарии и ее народа. Волновал ее только один вопрос — как сохранить у власти династию Кобургов и обеспечить наследные права на престол своему сыну Симеону. Иоанну поддерживали влиятельные лица: брат царя Кирилл, премьер-министр Филов, генерал Михов, будущий глава правительства Божилов и другие. Они подталкивали Бориса на углубление военно-политического сотрудничества с Гитлером, добивались его решения о направлении на Восточный фронт болгарских дивизий для участия в боевых действиях против Красной Армии.
Однако царь Борис, по словам «Наставника», не решался сделать этот шаг, справедливо опасаясь, что посылка войск в Россию может вызвать всеобщее недовольство. Эти опасения разделяла и сестра царя Евдокия, которая оказывала заметное влияние на брата. Она не ладила с царицей и занимала при дворе особое положение. Даже жила отдельно — в собственном дворце на окраине Софии. Женщина умная, образованная и проницательная, Евдокия понимала, что Германия проиграет войну и ее крах неизбежно приведет к падению царского трона в Болгарии. Ее окружали представители либерально настроенной интеллигенции и патриотических кругов военных. Спасение страны и царского трона они усматривали в выходе Болгарии из войны и заключении перемирия с Англией и США.
«Наставник» сообщил, что царь Борис находится под сильным впечатлением от поражения немцев под Сталинградом, и начал искать возможности для вступления в неофициальный контакт с англичанами. По информации лондонской резидентуры, советник болгарского посольства в Берлине по указанию Бориса в июле 1943 года выезжал в Лиссабон, где встречался с резидентом польского правительства в эмиграции Яном Ковальским и просил выяснить, не согласятся ли англо-американцы в случае выхода из войны Болгарии сохранить монархию и независимый статус страны без вхождения в какую-либо балканскую конгломерацию.
Англичане и американцы, однако, не собирались спасать болгарскую монархию. В полученном агентурным путем письме министра иностранных дел Англии Идена в адрес своего посла в США Галифакса от 27 июля 1943 года говорилось: «Англия против сохранения сакско-кобургской династии, так как считает Бориса ответственным за союз с Гитлером и территориальные аннексии. Всякие попытки действовать через Бориса лишь скомпрометируют Великобританию, создадут трудности при реализации планов формирования ЮгоВосточной Европы».
Для переговоров с представителями Англии и США царь Борис направлял эмиссаров в Анкару, Стамбул, Каир и Касабланку, активность болгарской дипломатии особенно усилилась после разгрома немецких войск на Курской дуге. Закулисные переговоры болгар с англо-американцами не были секретом для Гитлера. Фюрер продолжал требовать от Бориса прямого участия болгарских войск в боевых операциях против Красной Армии. В августе 1943 года царь был вызван в ставку Гитлера. Разговор был тяжелым: Гитлер настаивал на немедленной отправке болгарских частей на Восточный фронт. Борис в ответ откровенно сказал ему, что болгарская армия воевать против русских не будет и перейдет на их сторону после первого же боевого соприкосновения. Он пообещал фюреру лишь заменить своими войсками немецкие и итальянские подразделения, оккупировавшие Югославию, Грецию и Албанию. Гитлер был вне себя от гнева.
После визита в Германию царь Борис скоропостижно скончался в возрасте 49 лет. Обстоятельства и точные причины смерти царя так и не были установлены. По одной из версий он был отравлен по приказу Гитлера, и ему стало плохо уже в самолете, по другой — он куда-то «исчез» из поезда.
К моменту смерти царя его сын Симеон еще не достиг совершеннолетия и при непосредственном участии немцев был сформирован Регентский совет. В него вошли прогермански настроенные лица. Сестра царя Евдокия оказалась в изоляции и перестала оказывать влияние на политику двора. Утратил свои возможности и «Наставник», он все реже и реже стал появляться на официальных приемах, а проводить с ним встречи в городе было небезопасно.
Несмотря на сложную оперативную обстановку в Софии, резидентура продолжала работать со своими связями из числа находившихся в Болгарии сотрудников иностранных дипломатических миссий. Среди них были и дипломаты союзных Германии государств, с которыми внешняя разведка поддерживала контакты еще в довоенное время.
Одним из них был надежный источник «Грей», который, представляя союзную Германии державу, поддерживал близкие отношения с немецким военным атташе в Софии и получал от него важную информацию. В марте 1942 года «Грей» сообщил о стратегических замыслах командования вермахта на летнюю кампанию на Восточном фронте: «Главный удар летом 1942 года будет нанесен немецкой армией на южном участке фронта с задачей прорваться через Ростов к Сталинграду и на Северный Кавказ, а оттуда по направлению к Каспийскому морю. Этим путем немцы надеются достигнуть источников кавказской нефти и в последующем через Иран и Ирак выйти в тыл английским войскам, действующим на Ближнем Востоке. В случае удачного исхода операции с выходом к Волге и Сталинграду немцы намерены повести наступление на север вдоль Волги, чтобы нарушить коммуникации между центральными и восточными районами СССР и лишить советское командование возможного подвоза к фронту продовольствия и резервов». Очевидно, нет нужды разъяснять важность этой информации.
Тот же «Грей» регулярно информировал разведку о сильнейшем нажиме немцев на японское руководство. Гитлеровцы настойчиво требовали вступления Японии в войну с СССР. Японский посол Ямадзи после встречи с советником немецкого посольства направил в Токио телеграмму, в которой указал, что если Япония немедленно не начнет войну против СССР, то положение Германии в ближайшее время станет чрезвычайно сложным. Посол советовал не откладывая напасть на СССР и уничтожить его военно-морские базы на Дальнем Востоке.
После Сталинградской битвы и особенно после разгрома немецких войск на Курской дуге стало ясно, что наступил перелом в войне и гитлеровские полчища покатились обратно к советским границам.
Разрозненные антифашистские выступления в Болгарии в первые годы войны переросли в 1943 году в партизанское движение, охватившее всю страну. Разветвленная и организованная сеть сопротивления монархо-фашистскому режиму и гитлеровцам повсеместно набирала силу, против нее были брошены значительные силы — карательные подразделения, царская охранка и гестапо. Подпольщики и партизаны несли тяжелые потери, но борьба разгоралась.
