День-другой прошли спокойно, и Патаки пригласил венгра Ио-жефа Сукича, одного из своих связников. Обстоятельства вынуждали к крайне рискованным действиям, неприемлемым в других условиях.

— Вот доверенность с подписью и печатью, по которой надо забрать личные вещи, упакованные в чемоданчике, из комендатуры. Дело простое, но требует особой осторожности.

— Понял, Фери Бачи.

Разведчик недооценил противника и поплатился за свою ошибку. Едва войдя в комендатуру, Сукич увидел на столе открытый чемодан и в нем рацию. Реакция была мгновенная: без раздумья он выбил окно и выпрыгнул наружу. Патаки, наблюдавший за комендатурой из-за угла, бросился в противоположную сторону. Его заметили и скоро догнали.

Он был помещен в Мараморошскую тюрьму, известную тем, что живым из нее никто не выходил. Схваченного разведчика ежедневно пытали, сулили золотые горы, если он встанет на путь предательства, подсаживали в камеру провокаторов и снова пытали. Но все было тщетно: следователи узнали, что его зовут Федором, что он заброшен из Советского Союза, руководил подпольем и ничего больше! 30 августа 1944 года суд приговорил Федора к смертной казни.

Под ударами Красной Армии немецко-венгерские войска откатывались на запад. Всех еще остававшихся в живых узников Марамороша эвакуировали в Шопрон, город на венгеро-австрийской границе.

В тюрьме Ференц Патаки сблизился с тюремным врачом, которому внушал уважение своей выдержкой, прямотой, умным и честным взглядом. По его просьбе врач оказал помощь одной из заключенных, находившейся в тяжелом состоянии.

— Она ожидает появления ребенка, ее не посмеют казнить. А младенец должен вырасти здоровым, чтобы продолжить нашу борьбу и жить в свободной, счастливой стране.

Доктор, имени которого не сохранилось, выполнил просьбу «Федора Владимировича», облегчив роды молодой женщины.

Незадолго до казни в тюрьме появился священник. Он удивленно взглянул на Патаки и поинтересовался, не духовного ли он сословия. «У вас благообразный вид, — пояснил он свой вопрос. — Особенно борода и усы». Патаки ответил отрицательно, хотя признался, что в молодости учился в учительской семинарии и мечтал стать преподавателем. Постепенно разговорившись, Патаки рискнул обратиться к священнику с просьбой: «Святой отец, не могли бы вы обещать выполнить мою последнюю волю и передать жене и детям земной поклон?»

После небольшого раздумья священник ответил согласием, принес Патаки конверт и бумагу.

Разведчик предполагал, что по пути следования к адресату его письмо могут увидеть сотни глаз, и не все они окажутся доброжелательными. Значит, написать его следовало так, чтобы оно не причинило никому вреда, а родные, если письмо все же попадет в их руки, почувствовали, как глубоко и преданно он их любил до последней минуты жизни. Пользуясь эзоповым языком, намеками, недомолвками Патаки сообщил, что его группа активно действовала, выполняя поставленные задачи, что рация оказалась маломощной и не обеспечила связи с Центром. В том, что все так сложилось, нет его вины, писал разведчик, краснеть за него родным не придется. «Любил вас и всегда буду любить. Папа Ференц», — закончил он свое предсмертное послание.

Казнили отважного разведчика 4 ноября 1944 года. Некоторые факты его задержания и гибели стали известны сразу, другие уточнялись долгие годы.

Ференц Патаки посмертно награжден орденом Красного Знамени. В Советском Союзе и Народной Венгрии была увековечена память разведчика.

В сложных условиях довелось выполнять советской внешней разведке в годы Великой Отечественной войны столь необходимую для общей победы над врагом миссию в Болгарии. Будучи союзницей гитлеровской Германии, эта страна была в те годы ее стратегическим и экономическим тылом. Там размещались немецкие войска и подразделения спецслужб. Связь, железные дороги, аэродромы и порты широко использовались Германией в военных целях. Из Болгарии немцы вывозили практически все, что можно было употребить в интересах военной машины Третьего рейха: сырье, продовольствие и даже тулупы для немецких солдат и офицеров, воевавших на заснеженных полях России.

У современного читателя может возникнуть вопрос: как же так? Страна, где прежде были традиционно сильны добрые чувства к России, освободившей болгар от многовекового османского ига, и вдруг — союзница Гитлера? Но таковы факты — 1 марта 1941 года Болгария подписала в Вене протокол о присоединении к пакту стран «оси» и за три месяца до нападения Германии на СССР превратилась в ее сателлита. МИД Болгарии в тот же день известил советского посла о согласии болгарского правительства на ввод в страну частей вермахта. 25 ноября 1941 года Болгария примкнула к антикоминтерновско-му пакту.

Немцы чувствовали бы себя в Болгарии как дома, если бы ее народ, свободолюбивый и по-братски относившийся к советским людям, вступившим в схватку с врагом, не оказывал стойкого сопротивления.

Германия издавна рассматривала Болгарию в качестве одного из главных опорных пунктов на Балканах, и в соответствии с этим выстраивала свою политику. После освобождения Болгарии русскими войсками от османского ига Германия и Австро-Венгрия делали все возможное, чтобы ослабить влияние России в этой славянской стране. В результате долгих политических маневров в 1908 году на болгарский престол был возведен потомок немецкого княжеского рода Саксен-Кобург-Гота, офицер австрийской армии Фердинанд Кобургский. Будучи католиком, своего сына Бориса, будущего болгарского царя, он обратил в православие, пригласив в качестве крестного отца российского императора Николая II. В годы его правления германское влияние в Болгарии возросло. Усилиями немцев страна была вовлечена в Первую мировую войну и вместе с Германией потерпела поражение.

По мирному договору, подписанному 27 ноября 1919 года в пригороде Парижа Нёйи, Болгария понесла крупные территориальные потери — свыше 11 тысяч кв. км. Южная Добруджа целиком осталась за Румынией. Были введены количественные ограничения на численный состав и вооружение болгарской армии, страну обложили тяжелыми контрибуциями. Последствия участия Болгарии в войне на стороне Германии породили в стране реваншистские настроения, особенно среди военных и политиков.

Последнему болгарскому царю Борису, взошедшему на трон в 1918 году, досталось тяжелое наследство. Доверием болгарского народа он не пользовался, оставался для него немцем, чуждым культуре и традициям славянских народов. Не имея поддержки населения страны, царь Борис видел пути укрепления своей власти в установлении жесткой диктатуры послушных ему военных и в союзе с Германией и Италией. С его ведома военная верхушка во главе с А. Пановым осуществила в 1923 году фашистский переворот.

Процессы, происходившие в стране, расположенной в непосредственной близости от границ СССР, не могли оставаться вне поля зрения его разведки. Они напрямую затрагивали вопросы безопасности Советского Союза.

Установление дипломатических отношений между СССР и Болгарией в 1934 году позволило приступить к систематической разведывательной работе на территории Болгарии с «легальных» позиций. В январе 1935 года руководство НКВД приняло решение о создании в Софии резидентуры под прикрытием полномочного представительства в составе трех человек — резидента, его помощника и технического работника. Работала в болгарской столице и резидентура ГРУ. Москву прежде всего интересовало развитие болгаро-немецких отношений, поскольку монархо-фашистский режим Болгарии все теснее увязывал свои территориальные притязания с гитлеровскими планами установления «нового порядка» в Европе. Для получения нужной информации резидентура стремилась создать агентурные позиции в окружении царя Бориса, генштабе, МИД, МВД, в политических партиях.

Первым резидентом внешней разведки в Софии в 1935 году стал опытный чекист Василий Терентьевич Яковлев. Несмотря на то, что он работал в органах ВЧК-ГПУ-НКВД с 1921 года, на разведывательной работе за границей он оказался впервые. Обстановка в Болгарии была сложной. Как только в Софии открылась советская дипломатическая миссия, болгарские спецслужбы взяли под наблюдение ее сотрудников. Учителями болгарских контрразведчиков были гестаповцы. Больше всего болгарские спецслужбы опасались контактов сотрудников советского посольства с местной компартией и поэтому пытались контролировать все их неофициальные связи.