Ноубахт так определил цели партии: «Захватить власть в свои руки у правительства, которое бессильно противостоять домогательствам союзников и делается игрушкой в их руках». Резидентура в 1942 году сообщила в Центр: «“Голубая партия” ставит своей целью изгнание англо-советских войск из Ирана, организацию националистических сил Ирана на борьбу с англо-советской оккупацией, подготовку в Иране почвы для захвата власти, совместного с германской армией удара в тыл союзников, борьбу с правительством, бессильным противодействовать англо-советскому нажиму и вмешательству во внутренние дела Ирана». В орбиту влияния партии попали известные в Иране генералы Захеди, Язданпанах, Размара, Арфа, Хедаят и другие. Молодой шах Мохаммед Реза Пехлеви в душе сочувствовал «Голубой партии», которая формально входила в блок иранских националистов профашистской ориентации «Меллиюн-е-Иран». Это дало основание нашей резидентуре 15 августа 1942 года, оценивая обстановку в стране, констатировать: «Офицерство может стать наиболее опасной частью «пятой колонны» в Иране».
Майер имел самое непосредственное отношение к формированию этих организаций, он лично подготовил для «Меллиюне-Иран» программу, основанную на принципах национал-социализма, придумал эмблему, смахивающую на фашистскую свастику, разработал военную форму — сапоги, черные бриджи, голубая рубаха. Он предусмотрительно расписал детальный план действий этих организаций во всеиранском масштабе. К Майеру поступали с мест такие, например, сообщения: «Мы спрятали 30 тысяч винтовок и 2 миллиона патронов для Тегерана. Пришлите денег и оружие, а мы гарантируем наличие наготове 150 тысяч человек — половина из племен, половина из военных». Или: «В Тегеране начальник центрального арсенала полковник Багаи по условленному сигналу откроет доступ в арсенал представителям прогерманских частей и организаций и выдаст им 30 тысяч винтовок и 20 миллионов патронов».
В середине 1943 года резидентура информировала Центр, что в результате оперативных мероприятий, в том числе путем внедрения в профашистские организации надежной агентуры, «выявлено более 200 наиболее значительных членов «Голубой партии», вскрыты основные ее филиалы в Тегеране, Резайе, Миане, Тавризе, Керман-шахе, Ардебиле». Конкретную помощь в этом деле, наряду с другими, оказал иранский полковник, будущий генерал, наш агент Хан, который по заданию резидентуры внедрился в «Голубую партию» и во многом содействовал выявлению ее членов, разоблачению их деятельности. В августе того же года были арестованы 167 активистов этих организаций, но до конца 1943 года «Голубая партия» и «Меллиюне-Иран» оставались мощной силой, враждебной антигитлеровской коалиции и союзнической политике в Иране. В борьбе против профашистских формирований наша разведка взаимодействовала с английской и обменивалась с ней добытыми сведениями.
Другим активным немецким разведчиком был майор абвера Бер-тольд Шульце-Хольтус, специалист по СССР, владевший русским языком. Он объявился в Иране в начале 1941 года под именем Бруно Шульце как эксперт по вопросам школы и религии, а спустя несколько месяцев уже работал под прикрытием германского генерального консульства в Тавризе. Резидентом абвера в Тегеране был Шпект под «крышей» коммерческого атташе посольства Германии. После его высылки из Ирана Шульце-Хольтус, уйдя в подполье, по согласованию с Майером взял на себя руководство агентурной сетью абвера на юге страны. После ввода союзных войск в Иран он был временно интернирован в посольстве Швеции, откуда, однако, вскоре бежал и укрылся в провинции Фарс у кашкайских племен, враждебных Тегерану. Японская разведка до закрытия посольства Японии в Тегеране успела оказать ему конкретную помощь, снабдив пятью радиостанциями, с помощью которых он установил связь с Берлином. «Голубая партия» оказывала содействие и Майеру, и Шульце-Хольтусу.
Отсутствие материально-технического обеспечения, финансовых средств, нарушение налаженной связи с агентурой — все это серьезно сказалось на работе гитлеровских спецслужб. Неприязненные, а порой и враждебные отношения, существовавшие между ведомствами Шелленберга и Канариса, еще больше осложнили дело. Шульце-Хольтус крайне негативно относился к Майеру, а тот платил ему той же монетой.
Бежав из шведского посольства, Шульце-Хольтус переоделся в иранскую национальную одежду, отрастил бороду, покрасил ее хной и под видом муллы объявился в резиденции вождя кашкайских племен Насыр-хана. Позже к нему была сброшена на парашютах группа диверсантов во главе с оберштурмфюрером СС Мартином Курмисом, в задачу которой входили саботаж и диверсии на юге Ирана. До прибытия в Иран Курмис «отличился» участием в акциях по уничтожению евреев в гетто Каунаса. В 1944 году, когда поражение фашистской Германии в войне стало необратимым, Насыр-хан выдал «гостей» англичанам. Курмис, зная, что ему пощады не будет, покончил жизнь самоубийством, а Шульце-Хольтус, отбыв наказание, написал толстые мемуары.
Заметной фигурой в немецкой разведке был офицер СД Роман Гамота, работавший в Иране под «крышей» конторы «Иран-Экспресс». Ему было около 40 лет, он имел репутацию организатора подпольных движений и знатока партизанской борьбы, говорил по-русски, много разъезжал по Ирану. Гамота был лично известен вождям Третьего рейха. В мае 1943 года Гиммлер писал Гитлеру: «Хотя враги назначили большую цену за голову Гамоты и его жизнь неоднократно подвергалась опасности, он после излечения от малярии намерен вернуться в Иран». Речь шла о его участии в операции «Длинный прыжок» — так назывался план покушения на лидеров антигитлеровской коалиции во время Тегеранской конференции. В августе 1943 года Гамота приземлился на парашюте в районе Тегерана, связался с Майером и включился в подготовку террористического акта. Вслед за ним была сброшена у Кумского озера группа парашютистов-диверсантов из команды любимца Гитлера Отто Скорцени, который лично занимался организацией покушения. После провала операции «Длинный прыжок» Гамота бежал из Ирана, и его арестовали в Австрии после войны.
Работал в Иране и штурмбаннфюрер СС Ульрих фон Ортель, тот самый, кто в Ровно проговорился нашему разведчику Николаю Кузнецову о готовящемся покушении на «большую тройку» в Тегеране.
Офицеры СД Пауль Вейзацек и Франчек Эмерик Иштван, арестованные советскими органами безопасности после ввода войск в Иран, осуществляли заброску шпионов и лазутчиков в Баку, Тбилиси и Ашхабад. Помимо них, до сентября 1941 года в Иране действовали под прикрытием различных германских фирм и контор десятки других разведчиков абвера и СД: руководителем представительства фирмы «Сименс», например, был фон Раданович, его заместитель Кевкин так же, как и он, работал на разведку, руководители конторы «Иран-Экспресс» в порту Пехлеви (Энзели) Вольф и Рутенберг отвечали за разведработу на каспийском побережье.
Есть возможность рассказать также о нескольких эпизодах самоотверженной деятельности группы молодых людей, почти подростков, которые добровольно, бескорыстно и с энтузиазмом помогали тегеранской резидентуре в борьбе с фашистскими спецслужбами и с широкой сетью их агентуры. Во главе группы из семи человек стоял будущий Герой Советского Союза, крупный разведчик Амир, которому в то время было всего 17 лет.
Он посвятил жизнь разведке с юности, долгие годы выполнял ее задания в сложных условиях, и по сей день продолжает благородную службу. Его оперативная биография богата и поучительна, но в данном очерке мы коснемся только ее первых страниц.
Амир очутился в Иране в шестилетнем возрасте, когда его родители приехали в Тавриз из Ростова-на-Дону. Его отец был иранским подданным и покинул СССР по заданию внешней разведки. Со временем он прочно обосновался в Иране и стал преуспевающим коммерсантом, обзавелся действенной агентурной сетью и с ее помощью оказывал существенную помощь советским разведчикам-нелегалам, решал многие важные оперативные задачи. Он почти никогда не пользовался финансовыми средствами Центра, обходился теми деньгами, которые зарабатывал сам.
