Бывали, правда, исключения: по подозрению в связи с советской разведкой он несколько раз арестовывался, сидел в тюрьме, но всякий раз выходил на свободу через два-три месяца, так как иранские власти не могли доказать предъявленные ему обвинения. В такие периоды семья испытывала материальные трудности, и Центр приходил на помощь. Сотрудники нашей резидентуры передавали матери Амира некоторые суммы денег.
Сын вспоминает, что отец был настоящим патриотом Советской России, и в таком духе воспитывал своих детей. Именно под влиянием отца Амир стал разведчиком, и в том, что он добился на поприще разведки больших успехов, есть, вне всякого сомнения, и немалая заслуга отца. Помощь советской разведке оказывали все его дети, но только Амир стал профессиональным разведчиком.
Он связал свою судьбу с разведкой в феврале 1940 года, когда добровольно установил прямой контакт с тегеранской резидентурой. Большую роль в его жизни сыграл возглавлявший в годы войны внешнюю разведку в Иране И.И. Агаянц. Иван Иванович оставил глубокий след в истории советской разведки не только своими делами, но и замечательными личными качествами. Это был обаятельный человек. Все, кому довелось работать или общаться с ним, помнят его глаза — умные, мягкие, даже ласковые, внимательные, но становившиеся сразу же холодными, непроницаемыми и отчужденными, если он сталкивался с нечестностью, подлостью или недобросовестностью. Он обладал редкой интуицией и проницательностью в работе с людьми, которые платили ему уважением и любовью.
Именно Ивану Ивановичу Амир обязан тем, что тяжелая и опасная работа в разведке окрасилась для него в те суровые годы в тона героического романтизма, и он раз и навсегда понял, что она может приносить глубокое удовлетворение, если идет на пользу Отечеству и служит благородным целям. На первых порах молодому человеку поручили подобрать несколько надежных товарищей, его сверстников, и организовать группу для оказания помощи старшим коллегам из резидентуры в выявлении многочисленных фашистских пособников в Тегеране и других городах.
Вскоре ему удалось привлечь к этому делу семерых друзей и единомышленников, готовых бороться с фашизмом. Как принято в разведке, все получили псевдонимы. Они были молоды, отважны и охотно включились в работу, нередко связанную с риском. Формированию и обучению группы в резидентуре уделяли много времени и внимания и как-то раз в шутку окрестили ее «легкой кавалерией». Это название за ней прочно закрепилось, и, может быть, причина была в том, что «семерка» передвигалась по городу на велосипедах, других транспортных средств у нее не было, и только в 1942 году в ее распоряжении оказался трофейный немецкий мотоцикл. Постепенно группа превратилась в бригаду наружного наблюдения и одновременно, если говорить современным языком, в отряд быстрого реагирования, составленный из «боевой агентуры, способной выполнять специальные задания». Добрый десяток лет группа активно работала против немецких спецслужб в Иране, против антисоветских националистических организаций и иранских профашистских формирований.
Архивные дела внешней разведки беспристрастно свидетельствуют о результативности работы «семерки»: за пару лет с ее помощью было выявлено не менее 400 лиц, так или иначе связанных с германскими разведслужбами. Понятно, что «кавалеристы» действовали по наводкам резидентуры, однако иной раз они самостоятельно выходили на немецких пособников и сообщали о них своим кураторам из резидентуры.
Примитивное снаряжение и юный возраст участников группы сослужили неплохую службу: объекты наблюдения, как правило, не обращали внимания на велосипедистов, и уж никак не могли предположить, что какие-то мальчишки следят за ними. Между тем было именно так. Военное время, помимо прочего, диктовало свои, подчас жестокие требования, и «кавалеристам» не раз приходилось идти на риск и участвовать в острых акциях.
После вступления союзных войск в Иран выявленная немецкая агентура была арестована, часть ее была депортирована в СССР, а часть передана англичанам. Так, по делу организации «Меллиюн-е-Иран» были арестованы 3 генерала иранской армии, 10 полковников, 27 офицеров других званий, 62 железнодорожных служащих, 48 гражданских лиц. Многим, однако, удалось скрыться. Отдельные при-служники фашистов были перевербованы и стали работать под контролем нашей разведки. Аналогичным образом поступали и англичане. Можно сказать, что парализация деятельности подпольных профашистских организаций, действовавших по всей стране, явилась сокрушительным ударом по немецким спецслужбам в Иране: они не смогли в полной мере раскрыть свой потенциал для решения поставленных перед ними задач, в том числе и для осуществления покушения на «большую тройку» в Тегеране в конце ноября — начале декабря 1943 года. В достижение этой цели свой вклад внесли и молодые разведчики из группы Амира.
Именно они в конце концов выследили скрывавшегося в Тегеране Майера. Однако захватить его нашей разведке не удалось. Эта фигура интересовала не только нас, за Майером охотились и англичане, которые оказались проворнее и арестовали его прямо на глазах группы захвата резидентуры. Британцы переправили его в Индию, где следы немецкого разведчика затерялись. Одновременно с ним были арестованы два его радиста — обершарфюрер СС Хольцапфель и унтершарфюрер СС Рокстрок. Работа «кавалеристов» не пропала даром: во время поиска Майера были установлены его пособники из числа иранцев, которые обеспечивали ему убежище. Среди них были известный в Тегеране врач-стоматолог Кодси, бывший преподаватель персидского языка в германском посольстве Кейхани и директор публичной библиотеки «Ибн Сина» Рамазани. С помощью «семерки» был обнаружен и арестован главный помощник Майера, его «правая рука», Огто Энгельке. Лишившись руководства и радиосвязи, к концу 1943 года германская разведка резко ослабила свою деятельность.
Еще до этих арестов в резидентуру поступили сведения о том, что некий немецкий коммерсант, получивший условное имя «Фармацевт», ведет активную разведывательную деятельность и конспиративно встречается с высокопоставленными иранцами. Однако получить доказательства этого не удавалось: слежка за ним не давала желаемых результатов. Немец любил прогуливаться по городу, заходил в кафе, посещал кинотеатры, бродил по знаменитому тегеранскому базару, но ни с кем не встречался, говоря профессиональным языком, «не давал связей». Было над чем поломать голову наблюдавшим за «Фармацевтом» участникам группы Амира.
В этой истории было что-то загадочное, и ребята из «семерки» решили, что есть смысл выяснить, чем занимается немец, когда бывает дома. Внимательно осмотрев все вокруг его особняка, они подыскали подходящие места, откуда были видны садик и бассейн во внутреннем дворике, входы и выходы. Все это хорошо просматривалось с крыш соседних домов, куда наблюдатели и забрались. Каково же было их изумление, когда они увидели, что в особняке находится еще один жилец, похожий на «Фармацевта», как две капли воды. Оказалось, что это братья-близнецы, и немецкая разведка воспользовалась этим обстоятельством: один из братьев уходил в город и уводил за собой бригаду наружного наблюдения, а другой, улучив момент, исчезал из дома и спокойно проводил встречи с нужными людьми. Деятельность близнецов-разведчиков, разумеется, была пресечена.
В поле зрения резидентуры попал владелец букинистической лавки Ганс Вальтер, давно обосновавшийся в Иране и свободно владевший персидским языком. Оперативные данные свидетельствовали, что он является фашистским агентом и участвует в разведывательных операциях германской резидентуры. Внимание, в частности, привлекло то, что его магазин регулярно посещают офицеры иранского генштаба, который находился неподалеку. Они частенько наведывались к Вальтеру, копались в книгах, что-то покупали или продавали немцу редкие издания. Возникли подозрения, что лавка Вальтера служит «почтовым ящиком» для связи с резидентурой Майера. Все это нужно было проверить.
Группа Амира установила наблюдение за магазином. Вскоре «семерка» зафиксировала шестерых офицеров, которые регулярно посещали Вальтера. В лавке они долго не задерживались и в разговоры с немцем почти не вступали. Члены группы стали сами заходить в магазин и довольно быстро подружились с Вальтером. Общительный Ганс оказался словоохотливым человеком, любителем выпить и поболтать за кружкой пива. Дружба с ним позволила ребятам запросто приходить в его магазин и наблюдать за посетителями на месте.
