Стоило только старшему поколению выйти, первый не выдержал Влад:

— Меня одного напрягает, что дядя Егор так «мило» с нами распрощался? — обводя нас взглядом поочерёдно, спросил он.

— Меня больше напрягает его «ну-ну», — нахмурился Сашка. — Мир, я говорил тебе, что мы на грани грандиозного шухера?

— Было дело, — нервно икнула жена.

— Так вот, беру свои слова обратно, наш ждёт Армагеддон. Вернее, не вас, а нас с Владом.

ЧЕРНОВИК!!!

Со дня моего ранения прошло пять дней, я уже дозволь-таки неплохо себя чувствовал, что даже для меня странно. Может, чудо-мазь подействовала? Неважно. Мирослава всё это время жила со мной в палате, не хотела оставлять одного. Да и я нем оторваться от неё, постоянно ловил себя, что то и дело прикасаюсь к её ещё плоскому животику. Как ни странно, нас никто не беспокоил, Влад и Сашка только пару раз заглянули. А Люцифер через три дня вообще пропал, и два дня даже на звонки не отвечает. Не думаю, что он испугался репрессий своего отца, тут было что-то другое… Но вот что? Мирослава вкратце описала мне ситуацию. Влад никак не прокомментировал, а Сашка до того, как исчезнуть с наших радаров, смотрел на Влад слишком напряжённо. Значит, их мир слишком хрупкий. Нужно это как-то разрулить, негоже братьям волками смотреть друг на друга. Я настолько увлёкся анализом происходящего, что даже не услышал, как в палату зашёл мой тесть, осмотрел меня придирчивым взглядом.

— Я вижу, что ты уже окреп.

— Есть такое.

— Ну что ж, пришло время для твоего наказания. — Только я было хотела возмутиться. Какое нахрен наказание? Я не пацан, чтобы меня отчитывать. Но Беркутов меня перебил, продолжив: — Ты мужик взрослый, орать и строить тебя бесполезно. А насчёт домашнего ареста, то ты у нас гений, в любую программу влезешь, так что я нашёл более действенный способ влияния на тебя.

— На меня влиять может только жена и матушка…

— Ну… как моя дочь влияет, мы результат видели, до сих пор борюсь с желанием нажраться до чёртиков. А вот насчёт первого варианта, в точку.

— Да ты чего…

— Понимаешь Вань, я умею извлекать уроки из своих ошибок. Все тайны часто ведут к трагическим последствиям. Ты привык, что я прикрою твой зад, которой с завидной регулярностью находит приключения. Я решил, что пора этому положить конец. Меня достало, жить в напряжении, и гадать в каком состоянии тебя приволоку в следующий раз. А Елену ты расстраивать боишься, значит, ты десять раз подумаешь, чем сунуть голову в пекло. Мне тебя жалко, и дочку тоже. Моя звёздочка словно в аду побывала! Видел бы ты её лицо, когда она поняла, что ты умер.

— Да я…

— Ваня, мне-то хоть не ври. Да я знаю, что ты побывал на том свете.

— Вы это…

Чуть не ляпнул, вы тоже не от мира сего, но вовремя прикусил язык.

— Нет, я не это и ни то. — Что он этим хотел сказать? — Но, допускаю мысль, что жизнь не заканчивается смертью. Так вот, сейчас твои родители придут, а ты сам решай, рассказывать о том, что тебя ещё в её утробе изменили или нет. Но мой совет, расскажи всё сам, а нашем «Раю», долго тайны не держаться, обязательно кто-нибудь да послушает разговор. Тем более, она твоя мама, и заслуживает правды, а ты словно отгородился от неё. Так нельзя сынок.

— Вы правы насчёт моей мамы. И ошибаетесь, что Мирослава для меня менее важна.

— А я этого не говорил. И ещё, не забывай, ты скоро станешь отцом, а это большая ответственность. Когда рождаются дети, ты больше себе не принадлежишь, все мысли о них. Так что…

— Да я не собирался больше никуда уезжать, и это было последнее задание, Я и согласился на него, только из-за жены, и правильно сделал. Они хотели, чтобы она более глубоко погрузилось в дело, а затем её начали бы использовать на полную мощь. Я не позволил, свёл её участие к минимуму, а то, что на нас была устроена засада… — Я тяжко вздохнул, только недавно я осознал, весь ужас произошедшего. — Так это Войтовский хотел замести следы. Ну и меня, как подарочек своим подельникам преподнести. И я тоже умею извлекать из ошибок уроки. И прекрасно понимаю, насколько опасно, если узнают другие о моей особенности. Да и не нужно мне никуда выезжать, моя паутина разбросана по всему миру, из дома вполне могу работать. Кстати, Мирослава тоже увольняется.

— Рад, что мы друг друга поняли. — Похлопал тесть меня по плечу, и вышли из палаты.

Я подошёл к окну и посмотрел на улицу, конец августа, прекрасная пара, уже солнце не так обжигает, но ещё тепло. Скоро деревья, накинут золотисто-бордовые одеяния и порадуют нас буйством красок. Алиса опять уйдёт с головой в работу, а её Роман, все заботы по дому возьмёт в свои руки. Он считает, что загружать творческую личность в период вдохновения, преступление. Листья опадут и Алиса, поставит в мастерскую свои мольберты, и окружит любовью своего ангела-хранителя. Она считает, что её картины — это плод их общего труда с Ромой. Мол, без него ничего у неё не вышло. Раньше, я скептически к этому относился. Сейчас думаю, что права, на все сто. Пора мне открыть все двери для жены, хватит тайн, хотя бы, между нами. Дверь скрипнула, я обернулся, и замер в горле образовался предательский ком. Моя матушка со слезами на глазах входит в палату, а следом отец, смотрят и тоже молчат.

— Привет. — Произнёс я охрипшим голосом.

— Сыночек… — всхлипнула матушка и подбежала ко мне, схватив за лицо ладонными, притянула к себе, я наклоняюсь. Она плачет и целует беспорядочно моё лицо, — Ой, я, наверное, больно тебе сделала, прости мой ангел… — всполошилось она.

— Матушка, всё нормально, иди ко мне: — обнимаю её, и она отвечать, бережно, только пальцы вцепились в футболку, словно боясь, что, если отпустит, я исчезну, растворюсь воздухе. И опять плачет. — Ну чего ты, всё же хорошо. Не плачь, а.

Одна отстранилась и качая головой, прошлась взглядом по моему телу.

— Как же мне не плакать, сынок? Все эти дни места себе не находила, сердце ныло. Гадала, да что же такое произойдёт? А оказывается, мой ангел, был на пороге смерти. Ты мог от меня скрывать свои проблемы, жалел, наверное. Но, сынок, сердце матери всё чувствуют. Больше пяти лет назад, мне также плохо было, ночи не спала. Пыталась дозвониться, а ты не отвечал. Я успокаивала, говорила, мол, работа у сыночка, не может ответить. Но, не помогало. Пока тебя не увидела и не обняла. А пять дней назад снова острая боль пронзила сердце, да так, словно… — Её голос дрогнул.

— Матушка, ты могла мне сказать, что переживаешь, я бы придумал…

— Что придумал сынок, а? Остановил пули силой мысли? Отсидеться в стороне, это не твой вариант, воспитание не позволило. А не говорила, потому что не хотела расстраивать.

— Видимо, я в тебя пошёл матушка, тоже не хотел расстраивать.

— Сын, рад что всё обошлось… — подходит отец, — но в душе, неприятный осадок образовался. Мог хотя бы мне намекнуть, я бы придумал, как мать успокоить. Да и ситуация, не красивая получается: Беркутов и Лютов в курсе, а мы словно посторонние тебе люди, ни слухом не духом. Мы же семья. Какие могут быть тайны?

— Я не хотел вас волновать.

— А в итоге заставил почувствовать себя лишними в твоей жизни. Больше, чтобы такого не было, не оскорбляй нас неведеньем, прикрываясь защитой нашего спокойствия. Переживать за детей это нормально, а вот не знать, что с сыном происходит, вот это дикость. Ты хоть сам понимаешь, какого нам сейчас?

— Признаю, был неправ.

—Лен, дай и мне обнять нашего героя. — Матушка отошла, отец обнял меня, занёс руку, видимо, хотел похлопать по спине, но замер и отстранился. — Кстати, куда пулю словил?

Отец, если бы одну пулю… И не это главное, а другая тайна. Ну что ж, пришло время родителям узнать всё, но только про меня.

— Кх…а вот тут начинается самое интересное. Матушка, ты лучше присядь, а. Да и ты папа тоже…

— Сын, ты считаешь, что твой отец не в состоянии стоя, принять «интересные» новости? Лен, а ты лучше сядь. Ты у меня родная нежный цветок.