Матушка села, отец заупрямился, решил принять удар стоя. Зря. Я молча снял футболку и показал и спину, и уже затем грудь. Швы никуда не пропали, но и уже не выглядели ужасающими, словно уже прошёл месяц после операции. Но в реальности, прошло всего ничего, пять дней.

— Не одну пулю, но основная рана была в сердце.

— Так… — протянул отец. — Ничего не понимаю. Когда, говоришь тебя ранило?

— Пять дней назад.

— Но как? — Начал папа, и перевёл взгляд на рядом стоящий с мамой стул. — Ты прав, лучше я действительно присяду.

Я им всё рассказал, решил, что так будет правлено. Мама вначале заплакала. Но отец её быстро успокоил, даже убедил, что там нет её вины. В итоге она согласилась, приняла с достоинством эту новость. Но вот когда узнала, что скоро станет бабушкой, вновь разрыдалась, но уже от счастья Отец, перед уходом подмигнул и выдал:

— Мы без пяти минут бабушка с дедушкой, а у нас сын-то терминатор, как ты думаешь, внук такой же будет? — Матушка лишь покачала головой. — Ладно, мне тоже всё равно, главное, чтобы здоровенький был. Пойду с Людой перетру эту тему, та, наверное, уже начала закупается детскими вещами, не хочу, чтобы одно и то же приобрели.

— Хорошая идея, я к Мирославе загляну, хочу обнять, нашу звёздочку, что носит под сердцем ребёночка моего ангела. Миш, оставь нас на минуточку. — Отец кивнул и вышел. — Сынок… — прикоснулась своей тёплой ладонью к моей щеке матушка. Какая я же у неё рука нежная, и как же на душе светло становится от её прикосновения. — И я тебе должна кое-что сказать. — Моё сердце замерло, я не хочу, чтобы она портила этот момент, вспомнив того мерзавца. Не хочу, и всё тут. Или боюсь, услышать, что у нас с ним есть общее?

— Не надо… — произношу чуть слышно, умоляя глазами.

— Нет, сынок, давно нужно было это сделать. Я знаю, почему ты всегда держал дистанцию. Вернее, старался как можно реже появляться дома, ошибочно решив, что своим присутствием разбередишь мне старую рану. — Сердце пропустило удар, было состояние, что я стаю на краю бездны, и вот-вот сорвусь вниз. — Я никогда не вспоминала того мерзавца, смотря на тебя. Ты всегда был для меня подарком небес, моим ангелом, с невероятно красивыми голубыми глазами. И знай, я каждый день благодарю бога, за тебя. И горжусь тобой. Поверь, не многие пройдя через такое ад, смогут оставаться такими же светлыми в душе. Может быть, ты и правда ангел?

— Нет, я всего лишь человек. Просто родители хорошо воспитали. Спасибо матушка за то, что подарила жизнь, и за любовь твою спасибо.

Она тепло улыбнулась и ушла. А я в первый раз за долгие годы не чувствовал тяжести на своих плечах. Я наконец свободен от оков тайн. Казалось, что у меня выросли крылья за спиной, сотканные из безграничного счастья. Мне хотелось воспарить к небесам, и поделится со всем миром своим счастьем, чтобы и другим было хорошо. Господи, как же опьяняющие — прекрасное это чувство! Как я без него существовал раньше?

Сегодня меня выписывают. Мира уже дома, явно готовит что-нибудь вкусное. Хозяюшка моя… Жена… До сих пор не могу поверить, что у нас будет малыш. Что-то мне подсказывает, что получилось с первого раза! Несколько лет назад я даже не смел мечтать о таком, а сейчас засыпаю и просыпаюсь, держа руку на животике жены. Она, наверное, думает, что я ненормальный. Пусть. Но я буду наслаждаться каждым мгновением беременности жены. Как жаль, что мужчинам не суждено познать, каково это, когда в тебе зарождается жизнь. Как жаль, что мы не можем на себя забрать всю боль во время родов. И не могу понять — почему в Средние века значение женщин принижали? По мне, они самое совершенное творение бога на земле. Дать жизнь — нет ничего прекраснее. Господи, спасибо за всё! Да, путь к счастью у нас был долгим и тернистым, но каков результат!

— Уже собрался? — послышался весёлый голос Сашки.

Резко поворачиваюсь к своему спасителю. Стоит с полуулыбкой на губах.

— Ты где пропадал? Я, между прочим, волновался.

— Дела были… — небрежно отмахнулся он от моего вопроса. Только я хотел пожурить его, что на звонки не отвечал, он выдал: — Там связи не было.

— Мысли, что ли, прочёл?

— Нет, это всего лишь логика, — равнодушно отвечает Саня.

— Для твоего отца нет связи — не аргумент. Опять же лютовать начнёт.

— Вас послушаешь, мой батя истерит по любому поводу. Кстати, ошибочное мнение. Он если и лютует, то строго по делу, причём не за маленькую провинность. Нужно порядком накосячить, чтобы его бомбануло. На моей памяти было всего-то раз пять. Тогда да, хоть хватай лопату и начинай туннель копать до Магадана. Но это не мой вариант, предпочитаю с ним обмениваться остротами — любим мы это дело, даже повод ищем.

— Саш, а ты чего такой спокойный, словно пачку успокоительных заглотил?

— А смыл биться в припадке? Чему быть того не миновать, — пожал он плечами.

Не успел я ответить, зашёл Влад, посмотрел на меня мельком, кивнув и перевёл взгляд на Сашку:

— Ты где был?

— Дела… — туманно ответит Александр, слегка наловив голову с прищуром смотря на Аверина.

— А точнее? — с нажимом в голосе спрашивает мой двоюродный брат.

— Скажет так, расширял кругозор… — Сашка посмотрела на Влада с неким разочарованием.

Неожиданно у Цербера взгляд изменился, он словно смотрел сквозь пространство. Мне даже показалось, что его необычного цвета глаза начали светиться изнутри. Он резко их прикрыл, и его губы сжались в жёсткую линию, желваки заиграли на скулах.

Какого чёрта происходит?

Влад шумно вздохнул и, распахнув веки, посмотрела на Александра:

— Это так сейчас называется, да? — пророкотал он, сжимая кулаки.

— Ну-у… — протянул Сашка, пожимая плечами, — не нравится мой вариант, придумай свой.

— Ты что творишь, брат?! — подскочил Влад к Саньку, схватил его за грудки, встряхнул. — Как ты мог?! Зачем убил невинного? — Опять тряхнул. — Я спрашиваю — зачем?

— Ты чего несёшь? — отпихнул от себя Влада Сашка. — Тех мужиков я даже пальцам не тронул, всё за меня сделали завербованные. — Аверин смотрел на Сашку с болью, качая головой. — Ну да, я на них воздействовал. Ну извини, не люблю я марать руки.

— Я говорю о женщине, Инессе…

— Инесса мертва? — удивился Сашка.

Кстати, меня тоже это новость шокировала.

— Да. Знаешь, я смотрю и поражаюсь, у тебя словно сердца нет. Она же из-за тебя это сделала. Ты виновен в её смерти. Печать убийцы не скрыть, Саш, от такого, как я. Она как подпись на душе убитого. Ты убил женщину! На её душе твой, б*ть, след! — рявкнул Влад.

— А почему я должен жалеть? Я Инессе дал шанс, она им не воспользовалась. Так что… читай по губам: мне похрен, что она на себя руки наложила. Заслужила!

Дальше произошло то, от чего я на несколько секунд впал в ступор.

— Не тебе решать, исчадье ада, кому жить, а кому умирать! — и Влад с рыком врезал Сашке кулаком по лицу.

Тот сделал обманчивое движение в сторону и резко нанес ответный удар.

— А ну остыли, огненные парни! — рявкнул я, и они замерли. — Даже в таком состоянии моей силы хватит, чтобы надрать ваши сверхъестественные задницы!

Они замерли, сами в шоке от того, что произошло. Может, для других семей такое норма, а у нас существует закон: запрещено применять силу друг против друга, табу. Одно дело — тренировочный бой. Другое — набить друг другу морду.

— Не смей меня так называть, — сплёвывает Сашка, вытирая кровь с разбитой губы. — И не тебе мне морали читать, у самого руки по локти в крови.

— Это моя работа, ни один невинный от моей руки не пострадал. А ты убил женщину. Нет, ты хуже сделал, ты убил мою веру в тебя! Ты убил шанс!

— Шанс? Веру? Серьёзно? — хохотнул Сашка. — Влад, такие, как ты, не опираются на веру. Для таких, как ты, долг превыше всего. Надеешься пройти по жизни, не измарав своё белое одеяние? Ну что ж, удачи. А я готов испачкаться и в грязи — за правое дело не страшно. Ты считаешь, что я убил Инессу и тем самым стал ближе к падению. Пусть. Ты выбрал долг, я выбираю любовь.