— Верно, — отвечаю я без промедления, так как это правда.

— Он для меня много значит, малышка.

Радость за моего лучшего друга испаряется. Возможно, мне следует быть осторожней в его интересах. В конце концов, Бен вел себя как мудак много раз, но я рада, что он перестал бояться мнения других людей по поводу его ориентации. В любом случае, не мне судить. У каждого свои заскоки, у кого-то больше, у кого-то меньше. Вот у Миллера, например, их определенно в разы больше, чем у других, но все поправимо. Каждый имеет право на прощение.

— Что такое? — спрашивает Грегори. Вопрос возвращает меня в реальность.

— Ничего. — Я выбрасываю дурные мысли из головы, ощущая себя в разы живее и бодрее чем… пару часов назад. И что же это было?

— Тот конверт.

Внезапное неловкое движение Грегори подтверждает, он понял, что я имела в виду. Он был там, видел и, конечно, в курсе, но у меня есть подозрение, что это еще не все, особенно учитывая то, как он избегает моего взгляда.

— Какой конверт?

Я закатываю глаза.

— Серьезно?

По его лицу видно, что он сдался.

— Ублюдок дал его мне. Сказал передать Миллеру. Ты же знаешь, что я встречался с ним прежде. Именно этот мерзавец объявился, когда ты сбежала в Нью-Йорк. Я был рад оставить его и Уильяма в квартире Миллера наедине с их противостоянием. Черт меня побери, это все равно, что оказаться между двумя ковбоями, готовыми к дуэли! Я чуть не упал в обморок, когда открыл ему дверь.

— Ты впустил его? — ахнула я.

— Нет! Нан, впустила. Он сказал, что является старым другом Уильяма. Я не знал, что делать!

Я не удивлена. Нан добрее любого из нас.

— А что находилось в конверте?

Он пожимает плечами.

— Не знаю.

— Грег!

— Хорошо, хорошо. — Он снова начинает делать неловкие движения. — Я видел только бумаги.

— Что именно?

— Не знаю. Миллер прочитал их и положил назад.

— А как он отреагировал?

Без понятия, почему задаю такой глупый вопрос. Я ведь видела его реакцию, когда зашла на кухню. Миллер обхватил голову руками.

— Он выглядел спокойным и невозмутимым… — задумавшись, Грег замолчал, — но не тогда, когда я тебя обнял.

Бросаю взгляд на Грегори.

— О чем ты?

— Ну… — Он неловко ерзает. Или нервничает? — Миллер ненароком спросил, бывали ли мы с тобой когда-нибудь вместе…

— Ты не мог! — отшатываюсь я, опасаясь, что если Миллер когда-нибудь узнает о том, что между нами произошло, то мало не покажется.

— Нет! Но, черт возьми, малышка, я ощущал себя крайне неловко.

— Я никогда не расскажу ему об этом, — уверяю я, точно понимая, к чему он клонит. Кроме нас с Грегори никто не в курсе этого и, если мы не сглупим, он ничего не узнает.

— Мне поклясться на крови? — язвительно спрашивает он. Даже вздрагивает, словно уже представил, что может произойти, если Миллер узнает о нашей маленькой глупой связи.

— У тебя паранойя, — отвечаю я. Он не может подозревать. Это напоминает мне кое о чем.

— Он показывал Уильяму бумаги?

— Нет.

Я сжала губы, гадая, работает ли Грегори вместе с Миллером и Уильямом. Но именно это письмо, чтобы там ни было внутри, заставило моего мужчину уйти в себя.

Он сказал, что ему нужно подумать. Вернулся домой, в привычную и педантичную квартиру. И не пригласил меня — его собственную терапию и снятие стресса.

— Пожалуй, я откажусь от супа, — сообщает Уильям, заходя на кухню. Мы с Грегори наблюдаем как он, наморщив нос, ковыряется деревянной ложкой в содержимом кастрюли.

— Хорошая идея, — соглашается Грегори, широко улыбаясь мне. Подозрительно прищуриваюсь, осознавая, что он осведомлен больше, чем говорит. И когда он кашляет, сдерживая веселье, а затем встает из-за стола, чтобы избежать моего испытующего взгляда, я уже уверена в этом.

— Я приготовлю что-нибудь другое.

Звонит телефон Уильяма, и тот достает его из кармана. Не могу понять, почему на его красивом лице проскальзывает легкая волна волнения, когда он замечает имя звонящего.

— Я отвечу.

Он машет телефоном в мою сторону и выходит через заднюю дверь во внутренний двор.

Сразу как за ним закрывается дверь, я вскакиваю.

— Мне нужно к Миллеру, — заявляю я, забирая телефон со стола и выходя из кухни. Я думала, что Уильям не оставит Нан даже с Грегори. С ней все будет хорошо. Что-то здесь не так. Все свидетельствует об этом: поведение Грегори, притворное хладнокровие Уильяма… мое шестое чувство.

— Нет, Оливия!

Я не ожидала, что смогу уйти так легко, вот почему буквально несусь по коридору прежде, чем Грегори успевает остановить меня или предупредить Уильяма.

— Не смей оставлять Нан, — кричу я, вырываясь из дома и начиная бежать по улице к главной дороге.

— Черт возьми! — вопит Грегори, и его разочарованный голос проносится эхом по улице. — Иногда я тебя ненавижу!

В мгновение ока оказываюсь на станции метро. Игнорирую настойчивые звонки телефона. Грегори и Уильям пытаются связаться со мной, но как только я спускаюсь по двум эскалаторам в подземку Лондона, сигнал прерывается, и мне больше не нужно отклонять вызовы.

Обнаруживаю себя в подъезде Миллера и быстро поднимаюсь на десятый этаж, даже не подумав воспользоваться лифтом. Мне кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как я была здесь. Тихо вхожу, и меня сразу же встречает спокойная музыка, играющая в квартире. Мелодия задает ритм прежде, чем я закрываю за собой дверь. Глубинные, сильные ноты удерживают на краю беспокойства и покоя.

Бесшумно закрыв дверь и обогнув стол, я прохожу на кухню, где обнаруживаю его стоящий на зарядке айфон. На экране отображается название мелодии, которая играет — The National «About Today». Опустив взгляд, прислушиваюсь к словам песни, которые проникают в мой разум.

Иду в гостиную, уже догадываясь, что там найду. У Миллера все совершенно, и я не могу отрицать того спокойствия, которое поглощает меня. Но вот моего идеального мужчины здесь нет. Пока наслаждаюсь художественными произведениями, которые украшают стены его квартиры, обдумываю, направиться в спальню или в мастерскую. Эстетика Миллера. Прекрасные предметы кажутся отталкивающими. Искаженными. На первый взгляд красивые вещи всегда выглядят вдохновляющими. Но если ты присматриваешься внимательней, то понимаешь, что не так уж они привлекательны. Не все также изящно внутри, как и снаружи. Но исключения бывают.

И Миллер одно из них.

Я осознаю, что впала в транс из-за спокойной музыки, но сдаваться не собираюсь. Я обязана найти Миллера и сказать ему, что он никогда не потеряет меня. Эта квартира и все, что касается его, для меня как уютное одеяло, которое защищает и обнимает, сохраняя в тепле и безопасности. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю, вспоминая эмоции, образы и мысли, которые принесли мне столько счастья. Ощущаю все очень четко, а затем внутри себя отчетливо вижу тот диван, где он впервые высказал свои эмоции. Помню блюда на кухне с большой спелой клубникой. Растопленный шоколад на плите, я прижатая к холодильнику, а язык Миллера ласкает каждую клеточку моего тела. Воспоминания возвращают меня к самому началу. В мрачных размышлениях я захожу в его студию и вижу хаос, который меня удивляет. Невероятно чудесный сюрприз. Его хобби. Единственное, что в жизни Миллера неорганизованно. Или так было до встречи со мной. Я лежу на его столе, он рисует красной краской линии на моем животе, хотя теперь я уже знаю, что это признание в любви. А его «демоны» пляшут на заднем фоне. Никогда еще слова не становились настолько искренними.

Мы сплетены на мягком диване, тесно прижаты друг к другу. А какой вид из окна. Почти также великолепен, как и Миллер.

Почти?

Я улыбаюсь. И близко нет.

Мои личные размышления не могли стать еще лучше, но затем эти чудесные неуместные фейерверки начинают искриться под кожей, и моя темнота взрывается светом. Ярким, мощным, превосходным светом.

— Бум, — шепчет он мне в ухо, дыхание обдает теплом щеку, и у меня появляется ощущение, будто тело падает в чудесный свет. У меня не получается отделить реальность от воображения, да я и не хочу. Если открою глаза, то буду одна в его квартире, и все прекрасные воспоминания о проведенном вместе времени ускользнут в беспощадной действительности.