— Ты знаешь их методы псевдолечения?

— Да, один. Он странный, правда. Люди почему-то считают, что мы боимся церквей. Но на самом деле для нас это простые разукрашенные изнутри здания, куда приходят успокоиться отчаянные. И никакого воздействия нет. Конечно, у нас тоже есть боги. Только они существуют на земле.

— Существуют… на земле? — спросил Филген, будто ослышался.

— А чего ты удивляешься? Существуют! И это не фантазия!

— И кто они — эти боги?

— Обычно людям не рассказывают об этом, — она обвела его подозревающим взглядом, — не принято говорить о божествах. Но, знаешь, говорят, что именно они взяли контроль над Гроунстеном и уничтожили всех охотников, живших на острове. Так что скрывать уже нечего. Это высшие маги. Это не равноценно высшему обществу. У нас нет иерархии. И никогда не было. Так что прошу не путать.

— А между прочим это странно! — воскликнула Ширан, появившаяся из-за ее спины, — везде она есть, а у вас нет. Вы точно не существа из пространства за облаками? Я всегда мечтала и представляла это. Но нельзя отрицать, что иерархии у вас нет. Есть ведь правительство — оно имеет большие способности, есть слуги, а может, и рабы.

— Я давно не была там. Так что не могу сказать однозначно.

Остров все приближался. Розалинда хотела протянуть руку и убедиться, что кончиками пальцев нащупает землю, впитавшую в себя кровь. Песчаный берег, за ним лес — темный и манящий. Там точно есть покой. В его глубинах найдется темненькое местечко, где будут лишь корни да муравьи. Туда она хотела, не в город, а в домик, отдаленный ото всех. Из тумана вылез большой купол, затем и замок. Холм поднял его, демонстрируя сие величие беженцам, но что за ним? Спокоен ли город?

Волны подгоняли корабль, плескались, и тоненькая, извилистая струйка света ложилась на них. Небо прояснилось — ни облака. Все предвещало о начале чего-то незабываемого и нового. Розалинда, брод вдоль борта, улыбалась, и впервые в жизни ей было наплевать, как развиваются ее волосы, видны ли ямочки, не смочены ли ее лоб и нос потом — ощущение свободы, прежде неуловимое, так и манило выбить решетку, и смело вспорхнуть. Но не сейчас. Не время — слишком рано. Ширан встретилась с женщиной — та узнала ее издалека и помахала платком. Теперь ее совсем не было видать. И, что странно, Розалинде не было страшно за нее, точно навязчивая ответственность скинулась с души, разорвала узлы и полетела по ветряным порывам. Прошлое каждый раз отламывалось от нее, и все стремилось в настоящее. Совершенное раскрепощение настигало ее лишь тогда, когда она была зла — веселилась Розалинда тихо, в тени, как маленький заключенный среди больших столпов, услышав, что скоро встретит он освобождение. Понятия морали больше не существовали; они были нужны, особенно в такой период, но так беспечно отреклись от нее, что внушало это беспокойство. Филген был ее неожиданным проводником — поначалу опасным, но в конце таким безобидным, что нельзя было не смилостивиться и не взять его в путь. Ей было хорошо с ним. Вскоре ей любо стало смотреть на стеснительную улыбку, на пристальный взгляд, неожиданно вздернутые уголки губ, когда накатывал смех — все это искусство, поддавшееся только ей.

Когда настала пора спускаться, Розалинда тоскливо оглянула палубу: «разве не это счастье? Поездка — настоящая радость потому, что конец известен, но что будет дальше?». С лестницы все спускались по очереди. Приходилось смотреть вниз, чтобы случайно не зацепиться за длинную юбку девушки впереди, но краем глаза она заметила, как поджидали их люди на береге. Веселые лица улыбались, смеялись и тонули в знакомых руках. Спрыгнув с последней ступени, она дернула ручку чемодана и осмотрелась: все ждали своего человека, а кто дождался — без устали ревели, сжимали друг друга, точно хотели воссоединиться во единое. Нет — и мечтать ей не нужно. «Эх, Афелиса, Афелиса… — подумала Розалинда, и, взяв Филгена под руку, взглядом искала Ширан. Та нашлась тут же, стоило о ней подумать. Вспотевшая, блестящая на солнце, словно драгоценность.

— И тут жарковато, — вздохнула Ширан, отдернув прилипшую к груди блузу, — теперь куда нам?

— Нас должны собрать сейчас и отвести в город. Нужно немного подождать. Не все сразу.

— Это они собирают народ? — подбочинясь, она кивнула в сторону.

Вдоль берега стали выстраиваться толпы. Под указаниями проводящих, люди едва ли не прижимались друг к другу. Медленно подходили мужчины, заключая ряды — оставались только два. Филген повлек за собой Розалинду и Ширан, разговорившихся. На берегу осталось немного народу: кто-то уходил со своими близкими, кто-то вставал в ряды, как на казнь. Добежав до оставшегося ряда, они выдохнули и не успели опомниться, как люди неспешным шагом пошли друг за другом. Отовсюду доносились резкие запахи — духов, пота, просроченной еды. Так и шли они молча, ведь, куда не оглянешься — везде заинтересованные уши. Ширан вдали, в соседнем ряду, увидела подругу, и черты ее расслабились. Щеки больше не растягивались в улыбке, взгляд стал серьезным и надменным, как тогда, во время ее срыва в доме Дагель.

Прошло часа два, и беженцы настигли окрестных деревень. Из окон, в каких тюли были не вздернуты, выглядывали расплющенные детские лица, и вмиг исчезали — родители прятали их за спинами, и сами, как бы невзначай глядели на них. Чувствовалась опасность потому только, что никого не было на проселочных дорогах — никаких повозок, рабочих, детей — все попрятались в хрупких деревянных коробках. Дорога скучна не была насколько, как представляла себе Розалинда: распевали унылые песни, хохотали, перешептывались, а те, кому скрывать нечего — общались во весь голос. Двое мужчин в концах помалкивали и выглядели как пленники, вынужденные вести пациентов их смирительного дома. Плач детей бил по ушам, маленькие колеса чемодана порой застревали в ямах.

— Город, смотрите! — закричал кто-то впереди, — как на ладони. Интересно, там всех пропускают?

Вопрос этот показался Розалинде смешным. Как печатали в газетах Блоквела, Гроунстен стал островом свободным и защищенным от всех напастей, но убедиться она в этом не могла — везде были подвохи, особенно во времена отрицания чего-то другого, отличающегося от общепринятого. «Ага. Всех, — ответила она про себя, — даже если ты обычный человек, то и тебя пропустят. Здесь слишком много энергии от каждого, так что определить не колдуна невозможно». Только вот, она знала и, возможно не единственного чужака — Филгена. Ему следовало бы придумать историю и держаться рядом с ней, пока порядок города они не изучат.

— А люди здесь злые в деревнях, — пробубнила Ширан, — смотрят так насторожено. Но мы же не первые, кто прибыл сюда? К чему такое удивление? Или что, неизвестное — плохое и опасное?

— Может быть, — сказал Филген, поспевая за ними, — но давайте лучше не будем говорить об этом сейчас. Когда так много людей. Мало ли что случится…

— А что может случиться? Мы ведь в «защищенной» стране, — проговорила Розалинда с сарказмом, — что нам угрожает? Да и чего шептаться? Уже гам такой стоит, что всем все равно, кто о чем разговаривает. Вы лучше по сторонам смотрите и дивитесь, что раньше все это было кладбищем. Да и сейчас мы по трупам ходим. Чего уж скрывать?

Миновали деревню. В стороне скрипнули тяжелые ворота: из-за них вышел мужчина и, снимая фуражку, помахал проводящим. «Сюда!» — крикнул он и исчез в листве. Дорога открылась им в густой, светлый лес. Пахло здесь иначе — дышалось легче и чище. Розалинда облегченно выдохнула, не чувствуя больше летающую пыль и песок, забирающийся в ботинки. Из-за крон проглядывались высокие крыши, низкие здания. Вот она — свобода! Поначалу она кружит, а потом ощущаешь ее разумом. «Почему мы пошли именно через ворота? И запланировано ли это было?». Ряды их уже шли в поле — лучистое и стрекочущее на солнце, но резко повернули. «Так безопаснее? — решить она не решалась. Вдруг вопрос покажется странным, и она одна не догадывается до ответа? Шум постепенно стих. Розалинда предполагала, с чем это связано — люди почувствовали неизвестность и замолкли перед ожиданием? Или попросту все выболтали и постеснялись говорить о своем?