Афелисе остались неясны ее эмоции, ее улыбка и вообще ее сущность — что это оказалось перед ней? Охотница вздрагивала каждый раз, стоило ей словить этот пугающий взгляд.

— Что? Что такое…?

Незнакомка засмеялась так, словно ситуация и вправду была забавной. Ее светлые глазки сомкнулись, а губы растянулись в улыбке.

— Я думала, что ты богатая! Хотела уже броситься к твоим ногам!

Сальные пряди волос, свисающие на лицо, скрывали все безумство ее лица.

Несколько минут она оставалась неподвижна, подобно мраморной статуе. Пугающая тишина вновь лишила Афелису спокойствия. Она поглядывала на девчонку, как на ненормальную, ожидая дальнейших действий.

«Она сошла с ума. Точно. Кажется, вот-вот накинется на меня. Нужно скорее выволочь ее из дома, пока я сама не оказалась на улице»

— Да ты едва богаче меня! — обвиняюще, потрясенно воскликнула незнакомка.

— С чего ты вообще решила, что я богата?

— Все красивые — богаты!

— Погоди… Я правда не понимаю. То есть, по-твоему, богатство человека зависит от его красоты?

— Конечно же. Мне что, тебя учить надо? — она уверенно взглянула на Афелису: кажется, в ее мыслях охотница выглядела маленьким дитем.

— Да кто ты, черт побери, такая?

— Я не скажу тебе! — закричала девочка, да так, что Афелисе вновь пробрала дрожь и стало не по себе.

— Тогда выметайся отсюда! — стоило ответить маленькой девчонке в тон, как ее личико покрылось пеленой страха. Самоотверженный, чуткий взгляд, искрящийся соблазном пошалить, вмиг засиял жалостливыми искрами несчастья. Брови незнакомки съехались к переносице, слезы горечи выступили на глазах.

Она развернулась и зашагала к двери медленной, размеренной, но неуверенной походкой. Афелиса удивилась, как, словно по мгновенному желанию, незнакомка переменилась в лице. Ребенок явно хранит не один секрет, да страх не пускает ее на милость.

И вот худенькая фигурка застыла на пороге. Нищенка обернулась и по бледным щекам рекой полились слезы, стекая за грязный воротник платьица. Лунный свет освещал личико покинутого дитя, губы ее дрогнули, а на языке застыло последнее, прощальное слово.

— А я как дурочка считала тебя доброй. Ты настоящий монстр, как все они! Вы — просто подлые мерзавцы!

Незнакомка переступила порог и пустилась прочь в лес. Темнота разливалась по всей округе и очертания дитя размылись во мраке. Афелиса даже не удивилась, что сон вновь покинул ее. Боязнь, что обезумевшая девчонка ворвется в дом, не оставляла ее ни на миг. Тревожность затопила девушку, от навалившихся бед ее потряхивало.

Однако, усталость переборола опасения, и она провалилась в сон ближе к полуночи.

Наутро Афелисе сделалось дурно. Сил не было совсем, но необходимость идти к Ангарету вынудила встать с кровати.

Солнце уже поднялось высоко в небеса, и где-то в глубинах леса запели жаворонки, сливаясь в мелодичный лесной хор.

Вооружившись, она вышла из дома. Легкий утренний ветер ласкал ее сонное лицо, а мягкая земля пружинила под ногами. Но повернувшись к разрушенной скамейке, Афелиса невольно стала свидетелем странной картины. Возглас без спросу сорвался с уст, девушка удивленно пялилась на вчерашнее странное существо.

На скамейке лежала девочка, поджав ноги, и положив ладони под ухо. Крыша укрывала ее в тени от солнца. Казалась она безобидным вампиренком, а бледнота кожи и синие синяки на ногах подчеркивали это, выглядели жутко и не давали насладиться всей прелестью дитя.

Кажется, она спала и уж точно крепким сном. Как же теперь быть? Не оставлять ведь бедного, обезумевшего ребёнка на улице, когда намечается разгар войны. Охотники — люди вольные, им дорого происхождение каждого человека в Гроунстене. Однако, если по воли судьбы окажется, что магия заключена в теле маленькой девочки — смерть будет ждать ее, притаившись у порога детского приюта.

Присмотревшись к спящему личику, Афелиса рискнула и потрепала плечо незнакомки.

— Эй, проснись!

Поворотив головой в стороны, потирая сонные глазки, она покачнулась, выпрямляя руки, и вдруг ударилась головой об спинку скамьи.

Болезненный стон вылетел сквозь зубы, и только после этого белесые глаза распахнулись.

— Ты всю ночь была здесь, под моим окном? Ты ведь убежала в лес… странная девчонка, — молчание сковывало, на губах словно отпечатался строжайший запрет к разговорам.

— Да… — наконец выдохнула девочка, дрожа от холода.

— И зачем? Ты же говорила, что я подлая, мерзавка, так еще и нищенка, — злорадная улыбка мелькнула на губах охотницы. — Надеюсь, ты найдешь людей, достойных беседы с тобой, — Афелиса, не спеша, отвернулась и уже сделала шаг в сторону, когда детский визг остановил ее.

— Подожди… подождите! Я… Я все исправлю, простите… — она разрыдалась. — Вы хотите знать, кто я такая и откуда? Тогда послушайте. Мне тяжело и больно говорить об этом, но, я уверена, вы сама колдунья и сможете понять меня!

— Чушь какая-то… — раздраженно проговорила Афелиса, тут же омрачившись. — Да ты, я смотрю, бредишь…как охотник может быть магом? Думай, кого пытаешься оскорбить.

— Я… я уверена! — всхлипнула девочка. — Прошу, не оставляйте меня одну! Маменька моя умерла, а я и не видела, как она умирала… — она коротко глянула на Афелису и безропотно плюхнулась на поцарапанные колени, подняв облачко пыли. — Вы добрая, я чувствую это. Моя мама была такой же доброй и милой, поэтому я умоляю Вас не проходить мимо! Я могу стать Вам и дочерью, и близкой подругой, и рабыней, да даже просто распутной девчонкой…

— Зачем же так унижать себя? — осуждающе взглянула на нее Афелиса. — Вставай давай, — от удивления губы девчонки дрогнули, и Афелиса потянула ее вверх за тощую ручонку. — Я правда не могу оставить человека в беде, но мне ведь нужно знать… Кто ты такая? В наши времена опасно доверять первой встречной. Ты странная, ничего не хочешь говорить, ничего не спрашиваешь у меня и все равно умоляешь о помощи… Вдруг ты посланница магов? И шпионишь за мной?

— Нет! Нет! Нет же! — истерично взвизгнула незнакомка, вскакивая с колен и глядя на Афелису безумными, заплаканными глазами.

Поведение девочки настораживало Афелису — она то хохотала до боли в животе, согнувшись пополам и давясь собственной слюной, то плакала, вырывая себе волосы, и замолкала, словно погружаясь в глубокий транс.

— Обещаете, что никому не расскажете? — наконец успокоилась она. Когда-то звонкий и мелодичный голосок охрип и сорвался.

— Обещаю… — устало плюхнулась на лавочку охотница, чувствуя себя медведем после спячки.