— Я догадывался о подобном, но собирать отряд сейчас слишком рискованно.

Он задумчиво мерил коридор шагами, накручивая на пальцы волоски густой бороды, скрывавшей его широкую челюсть. В насупившемся лице отражались все замыслы. Все-таки, они постепенно утрачивали значимость, оттого и раздумья были напрасны.

— Отправьте охотников в разные районы. Неизвестно, где могут прятаться эти черти. Нужно исправить это как можно скорее.

— Ролиан сейчас на задании. Я и тебя послал бы на подкрепление, но у нас тут рыбка клюнула на наживу, — нагло усмехнулся командир. — Принц Ангарет оказался замешанным в темных делишках, пересекающих границы закона. Ты знаешь, что нужно делать. Уж тебе, моя воительница, нет равных.

— Принц Ангарет? — Афелиса удивленно вскинула брови. Ее взгляд на миг полыхнул возмущенным, праведным недовольством. — Быть не может. Он ведь даже не маг! Опомнитесь. Принц Ангарет всегда выступал противником магии, даже при взятии в плен. И вдруг вы утверждаете, что он — дьявол, сущее зло! Неужели мы и правда будем убивать невинных, ничем не порочных людей? Это уже тиранство. Безумное тиранство! Не забывайте наш мотив, а он не заключается в истреблении обычных людей.

Ее лицо преобразилось, исказилось гримасой гнева, тесно переплетенного с ненавистью. От страха кровь застыла, перестав течь по жилам, а мимолетный испуг во взгляде сменился ярким, искрящимся негодованием.

— От чего же ты так разозлилась? — усмехнулся командир, хотя взгляд его оставался как никогда серьезен. — Мне даже показалось, что ты испугалась моего заявления, — вдруг он укоризненно осадил ее. — Пора бы уже отбросить капризы и приняться за дело. Мы знаем, что Ангарет связан с магами и отрицать это глупо.

Афелиса покорно опустила голову, показывая, что признает себя слабее, хотя исподлобья гневно глядела на командира. Боль огненными жгутами окутывала ее сердце, вселяя в душу леденящий страх.

— Что мне будет за его голову? — тихо спросила она, все так же не поднимая взгляда.

— Золото или, в случае отказа, — смерть от гильотины и опозоренное на веки имя, а вместе с ним и весь род.

Минуты безмолвия тянулись бесконечно долго, наравне с сомнениями Афелисы. Наконец, она шумно выдохнула и излишне спокойным, ровным и сухим голосом провозгласила свой ответ:

— Я согласна и выполню данное мне поручение.

На другой день Афелиса проснулась поздно. После тревожного сна бодрости не было и в помине.

Жгучая ненависть разливалась по ее венам, стекаясь болью в голове от одного лишь взгляда на свой домишко. Жалкий вид пыльных, отставших от стен обоев внушал отвращение к самому своему бытию.

Она все думала и думала, лежа в постели без движения, и страх потихоньку покрывал ее сознание, внушая, что вчерашняя встреча — всего лишь ночной кошмар. Вдруг это просто ужасный сон? Действительность перемешалась с фантазией, закручивая мысли и воспоминания в водоворот сумбура в голове. Уверенность в доводах требовали силы, чего ей и вовсе не хватало.

Так или иначе, она все же поднялась с кровати, копошась в воспоминаниях о беседе ее с командиром. Как он выглядел? Ругал или поощрял? Необузданное недовольство или гордость выражалось на его лице? Душа командира была в мимике.

Афелиса весь день провела вдалеке от жизни, пока не сгустился вечерний сумрак.

Вечерняя заря тихо угасала. На западе к горизонту опускался огромный пурпурный занавес, открывающий вид на бездонную глубь неба и игривое сияние звезд, поселившихся в ней. Луна поджидала, когда яркие лучи дневного светила окончательно потухнут. Пушистым облаком окутал город теплый мрак, а зажженные в окнах домов огоньки только подчеркивали, что город все еще жив и невообразимо волшебен.

Афелиса закрыла деревянную дверь на засов и двинулась вдоль разрушенной улицы. Она знала, что, хотя дорога недолгая, неожиданности поджидают ее на каждом углу. Маги, уподобившись крысам, тихо попрятались в темноте, лишь изредка выходя на свет; зато их появления удивляли, и наводили опасность на прохожих.

Беспокойство об Ангарете и муки совести ледяными щупальцами охватывали ее сердце. Чудилось, что однажды она застанет бездыханный, прекрасный труп возлюбленного, непременно облив его слезами отчаянья и безутешной скорби. Подобные мысли Афелиса старалась выбрасывать из головы как можно скорее, повинуясь внутреннему голосу. А голос, с которым хотелось покончить раз и навсегда без устали повторял:

«Это непременно сбудется!»

Наконец, Афелиса подошла к высокому, но ветхому и давно заброшенному зданию. Попасть необходимо на самый вверх, в уцелевший чердак.

Впереди — полуразрушенная лестница. Опасно, да только выбора нет. По каменным отступам, цепляясь пальцами за малейшие выступы, содрав кожу ладоней, Афелиса все же вскарабкалась на второй этаж.

Доски ломились под ногами, шероховатые стены осыпались прямо на глазах вместе с грязной, засохшей краской. И все же, она упорно держалась за единственную цель, принуждавшую ходить по развалинам.

Ее провинность перед принцем была необъятнее мира. Океан слез пролился зря, но долг обязывал следовать бесчеловечным правилам. Подошло время раскрыть душу, показать свои истинные чувства.

Последняя лестница, ведущая на чердак, оказалась винтовой. Чувство безопасности затопило душу, пока охотница поднималась. А стоило ей постучаться в выросшую сразу после лестницы дверь, как полотно со скрипом отошло в сторону, а мужские руки крепко сжали девушку.

— Афелиса! Ангел мой ненаглядный! — с пламенным желанием принц обвил ее талию руками, вмиг вспомнив и признав родное тепло, ничуть не изменившееся с последней встречи.

Плотно прижимаясь, она слышала его ускоренное сердцебиение, а томные вздохи обжигали кожу теплотой. Светлые волосы рассыпались по ее плечам, а знакомый запах тут же укутал Афелису в одеяло крепкой тоски по ушедшему… Безумно хотелось умереть в его руках, никогда больше не отпуская. Предательский румянец выступил на взволнованном лице.

Встреча с любимым придала ей сил, даря возможность забыть все невзгоды и беды, зажить счастливо.

— Как я ждал тебя, моя дорогая! Я готов был умереть в одиночестве, но все верил, что ты придешь. Мои мечты сбылись! — глаза его сверкали долгожданным счастьем, которое возможно испытать лишь любя. — Что ж мы у порога стоим? Заходи скорее!

— Цела? — взволнованно шепнул Ангарет, взяв ее холодные руки. — Что же ты молчишь? Я не спал ночами, все думал о тебе: где ты, что с тобой… Даже обвинял тебя в измене, прошу, прости меня за это!

— Успокойся, Ангарет. Как видишь, я жива-здорова. В том, что меня так долго не было, следует винить командира.

Он прикрыл дверь, предложив Афелисе сесть. Глядя на его невинное, чистое ото лжи лицо, ей невообразимо хотелось укутать Ангарета в одеяло материнской, пламенной заботы. Жгучая жалость к его скудному быту и вечному одиночеству усугубляла положение, вызывая у нее сострадание к покинутому принцу.

— Я был готов сегодня говорить только о тебе: ты моя жизнь, Афелиса. Однако, воинский долг в тебе все никак не утихает? — поник парень, едва успев договорив, позволяя глубокой грусти отпечататься на лице.

— Не хочу врать, ведь это так. В последнее время обстоятельства резко ухудшились. Мы вынуждены отступать, хотя сейчас командир собирает отряды и вызывает подкрепление.

— Вот как… — он положил голову ей на плечо, руками обхватывая талию. — Я не слышу ничего из новостей. Откуда мне знать? Никто ко мне не приходит, лишь ты время от времени гостишь. Выходить на улицу опасно, на меня сейчас идет охота.

— Тебя не поймают. По крайней мере, пока. Ты всегда веришь мне, и в этом мое счастье.

Афелиса, словно теплый сентябрьский ветер, играла с его волосами, глядя при этом в пустоту.

— Ты надолго ко мне?

— До вечера, потом пойду на задание. Пожалуй, проведаю тебя завтрашним утром, — голос ее задрожал, и взгляд, обезумев, налился страхом, словно она глядела в туманное будущее. — Как там твой брат?