Рыдания теснили ее грудь, как будто хотели разорвать болящее сердце изнутри. Она уже не стыдилась никого и в сильном порыве любви покрывала судорожными поцелуями его покрасневшие щеки и намокшие глаза. Незнакомец уж хотел сделать решающий удар, но посторонился, услышав ответ пылающей в тоске женщины.

— Спасибо за вашу снисходительность, — он замолчал и, поклонившись, подтолкнул мальчишку к дороге. — Только, — вдруг остановившись, замолчал маг, — муженьку Вашему жить недолго, недолго мучиться. Что же, прощайте.

Но мать уже не слышала его слов, она помогла подняться мужу и под руку повела его в дом. С того дня Дарью не покидали последние ужасающие слова незнакомца. Всем сердцем девочка не хотела видеть отца умирающим, совсем беспомощным, лежащим на кровати целые сутки. Душа болела от таких мыслей. Весь тот вечер и ночь родители провели вместе. Малышка лишь заметила тоскливый взгляд матери, до того полный уныния и грусти, что запомнился ей по сей день.

Спустя несколько недель, когда происшествие с незнакомцами стало забываться, неожиданно обострился конфликт в Гроунстене. Именно в то время охотники стремились взять вверх над колдунами и присвоить к своим владениям плодородные земли. Отец без промедлений отправляется за границу, оставляя испуганную возлюбленную вместе с дочерью одних. Года не было никаких известий. Лишь одно письмо дошло с фронта, но матери было достаточно и короткой весточки о том, что любовь живет не только в ее сердце. Все же, тот роковой вечер понес незабываемые воспоминания последней сонаты отца. Женщина хотела выучиться игре на пианино, чтобы так же искусно плыть пальцами по клавишам, создавая звуки, сливающиеся воедино.

Вопреки ее душевному успокоению, на почте она получила письмо. Тяжкие камни, так тянувшие ее к пучине нескончаемой тревоги, спали с души. Женщина почувствовала свободу, которой прежде не хватало. Наконец еще одна весточка от мужа, все надежды осуществились. Вот только, взяв в руки конверт и взглянув на отправителя, тут же ужаснулась. Ладони вспотели, а глаза быстро бродили по нескольким строкам. Она прочитала то, чего боялась весь год. Дарья, не выходившая из дома, в нетерпении ждала исчезнувшую мать. Ни свет, ни заря, а матери и дух пропал. Вернулась она уже около полудня. Дарья была в каком-то забытье и в оцепенении вздрагивала, прислушиваясь к малейшему шороху на крыльце. Вдруг услышала, что кто-то неспешно всходил по ступеням. Дверь нескоро отворилась, и малышка попятилась назад.

— Мамочка! Любимая мамочка! Наконец-то ты пришла, — она бросилась к ней. — Куда ты уходила, а? Куда?

— Отойди, — прошептав, мать оттолкнула от себя дочь и быстрым шагом направилась к лестнице. Дарья, чуть ли не рыдая, бросилась догонять.

Всхлипывая, она выпытывала хоть единое слово, тогда как обида жестоко ранила ее сердечко. Весь тот день девочка оставалась, словно убитая, растоптанная, и дрожала в жутком ознобе. Вспоминалось ей, как мать изредка подзывала ее, пыталась заговорить. Но малышку до того поразила обида, что была будто бы без памяти. Тоска довела ее до слез. Она кричала, а матушка и не знала, как поступить. Мрачно глядела на свою дочь, не двигаясь с места, лишь содрогаясь от холода. Слезы катились по впалым щекам, разбиваясь об пол. Впервые Дарья увидела не кокетливую и безмятежно счастливую матушку, а живые эмоции, пробирающие до глубины ее юную душу. Ночью женщина взяла ее в постель, и, четко помня каждый миг, Дарья обхватила ее шею и поцеловала в еще не высохшую от слез щеку. Наутро она проснулась поздно, матери в постели не было. Встретились они в зале и в истерике: Дарья стала просить прощения за вчерашние обиды. Тогда и состоялся разговор, в каком матери пришлось рассказать о письме.

Узнав о смерти отца, дочь точно померкла. Крохотное сердечко билось все чаще и изнывало в то мгновение. В ту минуту она, ребенок, понимала чувства матери, и обида тут же спала, что навсегда уязвило осознание, что она навеки потеряла любимого папочку. С тех пор дочь и мать пребывали в скорби, утешая себя лишь своим существованием. Когда Дарье миновал тринадцатый год, то и мать ее, вся больная, медленно умирала на кровати. Оставила она завещание о наследстве, а после тихо покинула этот мир. Девочка не могла больше находиться в родном доме. Ее приютила подруга усопшей матери, и тогда непроглядную горечь развеяла она. Авиана была ее ровесницей и лишь спустя несколько дней девочки сдружились. Она боялась заговорить с ней, и порой, подходя, слово вертелось на устах, но смелости заговорить не хватало. Уделенную комнатку покидала нехотя. Жуткое настроение разъедало все изнутри. Один раз Дарья по своей воле пошла навестить могилу родителей и просидела на лавочке напротив надгробий весь вечер. Много слов было сказано, много сожалений было признано, и тогда девочка возненавидела магов. Именно из-за вседозволенности, из-за того, что благодаря одному лишь спонтанному желанию, в их руках оказывается судьба человека.

Разговор их продолжался долго и постепенно; Дарья стала забываться в своих воспоминаниях. Розалинда слушала ее рассказ с большим вниманием, грустно улыбаясь и сочувствуя. Вдруг она с упреком поглядела на нее. Стало невыносимо тяжело.

— Но это же несчастный случай, и, может быть, вины магов вовсе нет? — спросила Розалинда, доставая книги с верхней полки.

— Мне тоже хотелось так верить, но, — сказала женщина твердым тоном, — это не единичный случай. И никак не спонтанный. Вспоминается мне одна комедия, такой же абсурд был. Но ничуть не смешная. Если бы ты знала, сколько всего хорошего она мне говорила. Я бы сама этого никогда не выдумала. Лучше жить на свои деньги, чем за чужой счет. Вот это правильно. Матушка моя была благоразумной, пусть и слишком плаксивой…

Розалинда молча улыбнулась. Не спеша, она спускалась по стремянке, держа в левой руке пару книг.

— А откуда могли появиться здесь магические вещи? — спросила она, спрыгивая со второй перекладины. — Неужели в вашем роду были маги?

— Да кто их знает, этот род… Я своих родственников не знаю, а предков и подавно. Может, и были какие-нибудь колдуны, приезжие, ведь поместье не родовое. Вещи бы свои забрали, или сожгли.

Внезапно Розалинде вспомнилась та картина, ожившая прямо на глазах. Она быстро метала взгляд в стороны, ища черную штору.

— Я пойду посмотрю еще кое-что в той стороне, — заговорила она спустя минуты молчания. — Не все же здесь должно быть.

Дарья кротко кивнула и снова взялась за ящики в столе.

Тем и закончился последний их разговор. По крайней мере, так казалось Розалинде, ожидавшей прежних перемен. Девочка нашла картину за ширмой, но вид ее становился все мрачнее. Хмурые тучи плыли по светлому небу, темницу пронизывала темнота; проникавший свет в окна коридоров затмил надвигающийся ураган. Вот только, среди людей в черных мантиях исчезли несколько магов. Розалинда не могла усомниться в своих воспоминаниях. Та картина, на какую впервые упал ее взгляд, отражалась яснее, ощущалось чувство свободы. Маги сходят с лестницы в нетерпении, точно в спешке, а что скрывалось за мантиями — неизвестно. Где-то вдалеке издавался шум грома, крик птиц и шорох листьев. Розалинда медленно вела пальцами по деталям картины, вновь впитавшую в себя жизнь. Действия стремительно менялись; вдруг превращаются в пыль прошлые сцены, будто забытые воспоминания, и трое магов уже бегут по чистому полю. В темнице загорелся свет. Впервые среди кромешной тьмы загорелся огонек в окне. Один из беглецов оборачивается и толкает в плечо другого мага. Они забрели в глубокую чащу, остановившись посреди тропы и будто бы переговариваясь. Как жаль, что Розалинда не могла услышать слова, голоса магов. На этом все краски стерлись. Картина почернела, только движение серых теней смутно отражались.

Внезапно тишину прервал резкий возглас Дарьи. Розалинда вмиг обернулась, судорожно дыша. Дрожащими руками она завесила картину и, поглядев на нее в последний раз, побежала вдоль книжных шкафов.

«Я уж подумала, что заметила, — думала Розалинда, пробираясь сквозь гору старых книг. — Непременно нужно забрать эту картину. Вдруг, там есть что-то важное; живее, чем простая сказка…»