– У меня будет свыше шести тысяч через два года!

– Бразильских дезертиров, которые не дорого стоят, и французских ссыльных, которые уж ровно ничего не стоят!

– Уж это мое дело, как использовать их! – возразил негр.

– Да, на собственный риск!

– Никакой риск не пугает меня!

– Пусть так. Но у вас нет денег!

– Скоро они у меня будут! – сказал Диего с загадочной усмешкой.

– Я охотно верю. Ну, а затем? Какое государство окажет вам поддержку? Какое примет вас под свой протекторат, официально признает вас?

– Все это мы увидим впоследствии! Самое важное в настоящее время – это существовать.

– Но ведь вы даже еще и не существуете! Ваша будущая республика то же, что и дом без стен, стол без блюд или рама без картины!

– Да, я это, черт побери, знаю не хуже вас! Но я пока еще ничего сделать не могу. А вы, господин уполномоченный министр… вы что-нибудь можете?

– Я? .. Может быть… Я, например, мог бы позволить вам рассчитывать на благосклонный нейтралитет Бразилии.

– Это, конечно, уже нечто!

– На нейтралитет, который позволит вам установить эмиграционное движение, официально одобряемое президентом или губернатором провинции Пара!

– И это правда?

– Что вы сказали?

– Простите, Бога ради!

– Я говорю, нейтралитет, который позволяет вам вести беспрепятственно торговлю с этой провинцией!

– Это было бы для меня спасением!

– В таком случае, не сомневайтесь!

– Да, но вы предложите мне взамен всего этого невыполнимые условия?!

– Нет.

– Но что же вы от меня потребуете?

– От вас потребуют, просто-напросто, обязательства покровительствовать исключительно, вы меня понимаете, исключительно бразильскому влиянию!

– Это возможно, так как, помимо всего, французы не пользуются моей симпатией.

– Затем, во всем и по всякому делу, сноситься с правительством Его Величества!

– Я согласен и на это!

– И впоследствии, когда придет время, просить о протекторате одной Бразилии!

– И это все?

– Наконец, вы должны еще обязаться уважать и щадить права и собственность, равно как и личность, колонистов белой расы, поселившихся на спорной территории или намеревающихся поселиться на ней!

– Да это и в моих интересах!

– Но вы, однако, не всегда так поступали до сих пор! – заметил уполномоченный.

Последние слова подняли целую бурю в душе негра, разом возбудив все его опасения и подозрения. Он побледнел до того, что лицо его стало пепельно-серым и исказилось конвульсивной судорогой, а глаза налились кровью. Порывисто встав, он крикнул голосом, сдавленным от клокотавшей в нем злобы и сдержанного бешенства:

– Так вот зачем вы явились сюда! Вот в чем секрет вашего посещения, этой комедии и этих россказней, которые я слушал, развесив уши, как дурак, в продолжение целого получаса! Так признайтесь, вы под прикрытием дипломатической неприкосновенности явились вырвать у меня хитростью или силой моих пленников?!

– Ни то ни другое! – возразил незнакомец, все так же невозмутимо спокойно.

– Не рассчитывайте, что это вам удастся, милейший, – продолжал Диего, – эти пленники, коль вам все известно, представляют для меня все мое будущее благосостояние, мой государственный фонд… Их выкуп должен служить основным вкладом; это будут стены моего дома, роскошный пир на моем пустом столе, картина в мою раму… И я скорее предпочту прострелить вам голову, чем отказаться от них. Мне нечего терять! Слышите?

– Нет, вы лучше не стреляйте, а выслушайте меня! У вас не хватает спокойствия, а между тем спокойствие необходимо будущему государственному человеку! – уверенно заметил незнакомец. – Если бы я хотел вырвать у вас госпожу Робен, ее детей и трех французов пассажиров «Симона Боливара» силой, то не оставил бы на корвете, привезшем меня сюда на Арагуари, двести пятьдесят человек экипажа и не пришел бы сюда с жалкой горстью людей и парламентерским флагом; я бы заставил сопровождать себя две роты морской пехоты или десантной команды! ..

– И тогда пленники были бы все перерезаны или задушены по моему приказу!

– А ваша деревня была бы снесена дотла, сметена с лица земли, население ее расстреляно, а женщины и дети отвезены в Макапу. Что касается вас, то вас я приказал бы изрезать на тоненькие ломтики и приготовить из вас нечто вроде блинчиков! Так вот, милейший, не старайтесь перехитрить меня или обойти, тем более, что, в сущности, я желаю вам только добра… Садитесь и слушайте меня внимательно!

Диего, усмиренный этим невозмутимым спокойствием или, быть может, напуганный присутствием военного судна в водах Арагуари, как будто успокоился и сел на свое прежнее место.

– Доказательством того, что я желаю вам всякого благополучия, может служить то, что я уполномочен вручить вам, из рук в руки, довольно кругленькую сумму, которая, оказывается, почти соответствует цифре, назначенной вами в качестве выкупа за ваших пленников!

– Миллион франков? ..

– Да, приблизительно!

– Звонкой монетой?

– Да, звонкой монетой, если хотите… Я должен сознаться, что этот секретный фонд предназначался вам по милостивому соизволению моего правительства на то, чтобы помочь вам в настоящее время встать на ноги и выпутаться из затруднительного положения, на условиях только что изложенных мною. Но при этом вы, надеюсь, ничего не будете иметь против, если я, от своего имени и своей собственной властью, потребую от вас взамен передачи мне всех ваших пленников. Для Робена это будет прибыльно, да и для вас неубыточно.

– Одно за другое? В обмен?

– Да, конечно, не иначе!

– В какой срок?

– Послезавтра!

– Где? В каком месте произойдет обмен?

– Под карбетом на Тартаругале, против горы!

– Можете быть спокойны!

– Да, ведь это в ваших же интересах, тем более, что и в будущем вам придется прибегать к нашей помощи и к нашим финансам. Наше правительство, как вам известно, достаточно богато и умеет щедро оплачивать оказанные ему услуги!

Таинственный уполномоченный собирался окончить этот разговор несколькими словами относительно самой формы обмена, как вдруг страшный гам и шум огласил всю деревню. Крики, вой, громкий хохот, сливаясь в один общий хаос звуков, порождали невероятную какофонию.

Диего в недоумении поднялся со своего места, не зная, что и думать. Он одним прыжком выбежал на улицу и столкнулся лицом к лицу с рослым детиной-негром. Весь в поту, жестикулируя, как безумный, негр держал за хвост мертвого татуnote 11, и странно, – это четвероногое как будто только что выскочило из ванны, наполненной золотом. Чешуя на нем блестела и сверкала на солнце золотыми лучами, причем при малейшем его движении с чешуи обильно сыпалась золотая пыль, явственно выделявшаяся желтыми пятнами на красной глине дороги.

Остальные негры, все более и более беснующиеся и обезумевшие, ревели, как быки на бойне, и неистово жестикулировали, оглашая воздух криками:

– Сокровища! .. Сокровища найдены! .. Найдены!

В те отдаленные времена, когда люди черной расы были для всего мира несчастными и жалкими рабами, развлечения на плантациях были редки, как в Северной, так и в Южной Америке; они состояли почти исключительно в пляске и охоте.

Когда негры, изнуренные и измученные ежедневной работой, возвращались в свои хижины, они обычно собирались под руководством одного из своих единоплеменников, который с барабаном в руках предводительствовал танцами, или, вернее, пляской, состоявшей из бешеных скачков и прыжков, ставших впоследствии легендарными.