Кто же была мадам де Мэнтенон? Вдова Скаррона, воспитательница побочных детей короля, простая наемница. Сначала король был совершенно равнодушен к ней, потом она сделалась ему необходимой; затем он стал удивляться ею и, наконец, пришла любовь. Вот по каким ступеням прошла мадам де Мэнтенон, чтобы завоевать сердце короля.

Когда Атенаиса покидала Версаль, ей во мраке ночи чудилась фигура монаха и слышался его голос:

— Погибель дому твоему, герцог Мортемар! Да падет на тебя проклятие!

Как радовалась Атенаиса, когда умерла королева! Она надеялась занять ее место, а вместо этого сама оказалась изгнанной.

В предместье Св. Иакова, в Париже, находился монастырь Кармелиток. За стенами и решетками этого монастыря проводила в печали остаток своей разбитой жизни сестра Луиза, когда-то герцогиня Лавальер.

В другом предместье Парижа, Монмартре, находился женский монастырь Св. Иосифа. Здесь нашла себе приют женщина, не заботившаяся ни о Боге, ни об утраченной любви, но стремившаяся к мирной тишине монастырской кельи только для того, чтобы в уединении обдумывать, как вернуть себе утраченные сокровища, как снова завоевать исчезнувший блеск. Эта женщина не приняла монашеского имени: она до последнего дня своей жизни называлась Атенаисой де Монтеспан. Умирая она сказала:

— Шлю привет Анри де Монтеспану: я тяжко провинилась перед ним.

Между мирными приютами обеих женщин лежал Париж со своей суетой, пороками и добродетелями, со своим властным, жестоким королем и пышным двором, над которым царила Франсуаза де Мэнтенон.

А где был каменщик Барбэ, некогда предрекший ей будущее величие?

Его могилу скоро позабыли, но его имя не забыто, потому что связано с именем Мэнтенон.

В прелестной рощице, близ грота Аполлона, в Версале, среди благоухающих олеандровых кустов и апельсинных деревьев, где журчали сверкающие каскады, сидели две дамы, принадлежавшие ко двору. Обе читали, изредка поднимая от книги взор, чтобы вдохнуть чудный, приятный воздух.

— Кто это приближается по той дорожке? — сказала одна из дам.

— Я не знаю этого кавалера, — ответила другая.

Он подошел ближе. Это был мужчина среднего роста, одетый в великолепный костюм. Его волосы, не прикрытые огромным модным париком и свободно падавшие на плечи, были слегка подернуты сединой; на лице виднелись морщины. Приблизившись к дамам, он вежливо поклонился и произнес:

— Вы по-видимому не узнаете меня?

— Действительно… не могу припомнить, — сказала одна из дам, поднимаясь с места, и все-таки… это лицо… рост…

— Я помогу Вам, маркиза; я — граф де Лозен.

Маркиза Мэнтенон в смущении отступила, оперлась на стоявший возле нее стол и произнесла:

— Граф, я очень рада видеть Вас. Я надеюсь, что несправедливость, жертвой которой Вы когда-то сделались, будет заглажена.

— Заглажена? О, я не за тем приехал в Версаль! Я здесь для того, чтобы отказаться от герцогств Домбо и Омальо, подаренных мне когда-то принцессой Монпансье. Это — цена моей свободы. Эти имения должны послужить подарком ко дню первого причастия внебрачному сыну той женщины, которая засадила меня в Пиньерольскую крепость; и так как я узнал, что Вы гуляете здесь, в парке, то и явился приветствовать женщину, нога которой растоптала змею так, что та не успела укусить ее.

— Не я свергла маркизу де Монтеспан, — спокойно ответила мадам Мэнтенон, — она сама разрушила свое счастье.

В эту минуту из-за деревьев выкатился мяч, за ним появился мальчик лет четырнадцати или пятнадцати, необыкновенно красивый и роскошно одетый; но он хромал на правую ногу. Лозен в ужасе отшатнулся.

— Это лицо не обманывает меня, — воскликнул он, — это — сын Монтеспан!

— Это — его высочество герцог де Мэн, — возразила мадам Мэнтенон. — Что Вы ищете, мой маленький герцог? — обратилась она к мальчику.

— Мой мячик! — воскликнул юный герцог, дерзко взглянув на графа. — Что это за человек, дорогая? — спросил он.

— Это — один из наших придворных.

— Это — человек, которому Вы должны быть благодарны, — возразил Лозен, — он принес Вам сегодня два герцогства, которые могут прокормить Вас.

— Мой отец — король Франции, — возразил мальчик, презрительно пожимая плечами, — и у меня будет гораздо больше, чем два герцогства… А теперь мне нужен только мой мячик… возьмите же прочь свою ногу! — и он оттолкнул ногу Лозена, взял свой мяч и убежал.

Лозен посмотрел ему вслед, а затем произнес:

— Он будет таким же злым, как и его мать… Попомните мои слова: это будет сущий дьявол. Смотрите, его сам Бог отметил: он хромает.

— Заключение ожесточило Вас, граф, — сказала Мэнтенон, — Вы недовольны всем на свете.

— Ошибаетесь, маркиза, я вовсе не ожесточен. Вчера я видел в саду монастыря Святого Иосифа сверженную, брошенную, презираемую Монтеспан, и это было для меня огромным удовлетворением и радостью. Сегодня я видел этого ублюдка; надеюсь, он в будущем доставит своему отцу много горьких, печальных часов. И сегодня же я видел женщину, свергнувшую моего смертельного врага: это — большое утешение.

— Прощайте, маркиза, я уезжаю в Лондон, Если я когда-нибудь вернусь, я уже увижу Вас королевой Франции.

— Что за безумные речи, граф! — с испугом сказала мадам де Мэнтенон, — гнев доводит Вас до смешного! Я — королева?!

— Смейтесь! — возразил Лозен, нагибаясь к ее уху. — Я наверное знаю, что король еще со дня смерти королевы носится с мыслью сделать своей женой умную и прекрасную маркизу Мэнтенон. Пользуйтесь временем, идите вперед! Бог в помощь!

Он вышел из цветника и исчез в тени деревьев. Мэнтенон украдкой улыбнулась и тихо прошептала:

— Откуда он узнал эту тайну? Мне придется посоветовать королю поторопиться.

Перед нами сад, — не королевский сад с рощами апельсиновых деревьев, но цветущий, благоухающий садик. Солнце радостным светом обливает кусты бузины, ракитника и акаций; весело порхают жучки и бабочки. По дорожке бежит маленькая собачка и лает, заявляя о приближении своих господ.

Красивый молодой человек ведет под руку старую даму; другая, молодая, следует за ними.

— Отдохни здесь минутку, матушка! — говорит мужчина, усаживая даму в садовое кресло, — экипаж сейчас подадут.

Он уходит в дом.

— Какой же это сюрприз приготовил нам сегодня Ренэ? — спрашивает старая дама, — ты не знаешь, Аманда?

Молодая женщина с улыбкой качает головой и говорит:

— Догадываюсь, но ничего не могу сказать наверное, милая матушка!

— В это время возвращается Ренэ.

Он уже давно — счастливый муж хорошенькой Аманды. Он прошел все предстоявшие ему ступени и теперь стал младшим советником в Шателэ. К сожалению ни герцог Дамарр, ни старый Гюэ не дожили до триумфа своего любимца; один покоится под зеленым дерном на кладбище св. Иакова, другой — в склепе Сэн-Рок. Но они видели счастье своих детей, они сами провожали их к алтарю и благословляли на брак.

— Коляска готова, матушка, — сказал Ренэ, — поедем!

Они поехали через самые оживленные улицы Парижа, потом свернули в предместье и остановились у ворот монастыря Сэн-Лазар.

Увидав, куда они приехали, герцогиня Сюзанна Дамарр начала дрожать.

— О, Ренэ, куда ты привез меня? Зачем? — простонала она, — ради Бога, дальше от этого места, где нет даже креста над заброшенной могилой несчастного опозоренного…

— Дорогая матушка, — возразил Ренэ, — пожалуйста, пойдем со мной! Аманда, возьми матушку под руку!

Герцогиня почти против воли последовала за сыном. На звон колокола вышел монах.

— Все готово? — спросил Ренэ.

— Все исполнено, Ваша светлость, — ответил монах.

Ренэ и Аманда взяли герцогиню под руки и вошли вслед за монахом через сводчатые ворота в монастырский сад, а оттуда на кладбище.

Ничто не нарушало тишины святого места. Кресты и могильные камни блестели в лучах вечернего солнца.