Все произошло так, как мы уже рассказали.
Камилл и маркиза торопливо шли по узкому проходу, ведшему к дому Вьевил. Посреди прохода, на железных цепях, качался фонарь, заставляя шевелиться тени по стенам и по земле. Шаги обоих глухо раздавались под сводами, песок скрипел под их поспешными шагами. Они не разговаривали и крепко прижимались друг к другу. Так дошли они до конца прохода и вышли на берег Сены в том месте, где из толстых досок, балок и жердей было сооружено нечто вроде плотины, чтобы препятствовать оседанию почвы. Ночь была довольно темная. Дойдя до конца плотины, Териа внимательно всмотрелся в темноту и хлопнул в ладоши. По этому знаку к плотине подплыла лодка, в которую и сели маркиза и ее спутник.
Лодочка оттолкнулась от берега. Несколько ударов весел, и она пристала к островку Нотр-Дам. Териа и маркиза поспешно перешли деревянный мост и целой сетью улиц и переулков вышли на площадь Дофина, к дому цирюльника.
Проведя маркизу по широкой площади к задней калитке дома, Камилл вложил ключ в замок. В эту минуту в стороне Нового моста показался яркий свет, и при этом трое мужчин в сопровождении слуг с фонарями исчезли за поворотом на Орфеврскую набережную.
— Между ними был маркиз: я узнал его по форме шляпы, — сказал Камилл, — теперь они уже вошли в дом Лавьенна. Войдем и мы! — Он открыл дверь, пропустил маркизу в темные сени и снова запер за собой дверь. — Дай мне руку, — прошептал он, и они стали медленно подвигаться вперед.
Когда они вышли во двор, Териа остановился прислушиваясь. Из окон лежащего против них заднего флигеля доносился гул многих голосов, а слабый свет пробивался через спущенные оконные занавеси, по которым иногда мелькали тени.
— Это там, наверху, — тихо сказал Териа, — мы должны пройти через двор.
Он подвел маркизу к маленькой двери и они бесшумно поднялись по лестнице.
— Вот мы и пришли, — прошептал Камилл, — теперь главное — спокойствие и осторожность!
Он наклонился и стал что-то искать на полу.
Маркиза услыхала легкий стук задвижки и, так как ее глаза уже привыкли к темноте, она увидела, что прямо перед ней часть стены раздвинулась. Сырой воздух пахнул ей в лицо, как из склепа, но, повинуясь легкому пожатию руки Териа, она вошла с ним под руку под мрачные своды. Камилл задвинул стену.
— Если нас откроют, — сказал он, — беги к этому ходу и притаись здесь. Я прикрою твое отступление. Пока они доберутся до этого угла, мы уже будем во дворе.
Маркиза ощупала стены. Маленький чуланчик был весь обит сукном или толстым ковром; около одной из стен лежала подушка. Сделав, по знаку Териа, шаг вперед, она дотронулась рукой до решетки и через железные прутья ощупала складки занавеса.
— Прильни лицом к решетке, прошептал Камилл, — и смотри!
Он осторожно отодвинул в сторону край занавеса. Лучи света, подобно тонким, блестящим остриям, пронизали темное пространство, ослепляя глаза. Через маленькое отверстие Мария де Бренвилье могла разглядеть находившуюся перед ней комнату.
Это был четырехугольный зал, освещенный тремя люстрами, восковые свечи которых были закрыты матовыми стеклянными колпачками. Кругом по стенам стояли мягкие стулья, а посреди комнаты стол, уставленный драгоценным сервизом. В стенах комнаты, разделенной колоннами, находились книги, завешенные тяжелыми бархатными портьерами.
Приблизительно на половине высоты зала виднелись углубления, закрытые частью картинами, частью золочеными решетками или занавесами. Эти углубления, без сомнения, представляли такие же чуланчики, как тот, в котором прятались маркиза и Териа.
Мария де Бренвилье заметила, что гостей еще мало: в зале было всего трое мужчин и столько же дам. Все они были в бархатных масках.
— Я со страшным любопытством жду, что будет, — произнесла маркиза, крепко сжимая пальцами прутья решетки. — Что, если ты ошибся, Камилл?
— Подожди немного! Скоро сядут за стол.
В это время вдали раздался громкий смех. Сам Лавьенн широко распахнул створчатые двери зала, и в просторную комнату ворвалась целая толпа веселых, смеющихся и танцующих фигур.
Маркиза, затаив дыхание, смотрела вниз в зал и презрительно и злобно засмеялась, когда в числе первых гостей, вошедших с веселым смехом в комнату, узнала своего мужа.
Одна рука маркиза была на перевязи; другой он вел очень красивую даму с несколько дерзким лицом. За этой парой следовали остальные.
Маркиза увидала целую толпу изумительно красивых девушек под руку с кавалерами. Некоторые дамы были в масках, и маркиза угадывала под ними хорошо знакомые ей лица. Ей хотелось сбежать вниз, сорвать эти личины и предать уличенных публичному позору.
Заметив ее волнение, Териа наклонился и поцеловал ее в лоб.
Внизу в зале смех и говор становились все громче.
— Господа! — воскликнул молодой щеголь, в котором маркиза узнала шевалье де Рие, — настал час свободы! Примем же с благодарностью из рук бога радости его дары. Я прошу красавиц не скрывать более от нас свои очаровательные черты. Итак, долой маски!
Несколько масок было снято, но некоторые дамы остались в масках.
— Я прошу за этих дам, — сказал Граф Ноаль, — они желают остаться неузнанными.
— Это — дамы высшего общества, — прошептала маркиза. — Они достаточно оскорбляли меня, но наступит минута, когда и с них будет сорвана маска!
— За стол, за стол! — закричал Бренвилье.
Все направились к столу. Вошли слуги и начали разносить серебряные блюда с изысканными кушаньями; вино лилось рекой, смех звучал все громче.
— Да здравствуют красавицы! — воскликнул Биран, поднимая бокал.
— Ура! — подхватили все, и горячие поцелуи обожгли губы прелестных собутыльниц.
Время летело с быстротой молнии, веселье становилось все разнузданнее, благодаря искрящейся влаге бокалов, легкомысленным, возбуждающим чувственность, шуткам, дерзким объятиям и ласкам, некоторые уже встали из-за стола и группами ходили по залу. Мария, задыхаясь от ярости, видела как ее супруг застегивал широкое золотое ожерелье вокруг шеи красавицы, подобно отдыхающей вакханке лежавшей у него на коленях.
— Танцевать! Танцевать! — раздалось в зале, и вскоре из одной из ниш послышались звуки струнных инструментов, и по комнате в самых сладострастных позах закружились танцующие пары.
Камилл схватил руку маркизы; она была холодна, как лед.
— Посмотри, как Бренвилье носится в танце, несмотря на свою рану! — воскликнула Мария. — Посмотри, как он обнимает свою даму! Это — артистка из мольеровского театра, по имени Цербинетта. Смотри, как он целует ее в плечо!.. Они несутся дальше. О, мы сочтемся, господин маркиз! Камилл, милый Камилл, дай мне руку. Начинается новый танец. И замаскированные дамы принимают в нем участие, но я скоро сорву с них их личины! Где выход? Пусти меня, Камилл! Я нарушу эту вакханалию, пусти меня!
Несмотря на всю свою неопытность в любовных делах, Камилл прекрасно понимал, что причиной раздражения маркизы было не горе, причиняемое ей увлечениями мужа; он ясно видел, что маркиза вне себя от гнева и от желания сделать мужу публичный скандал, и потому он удержал ее.
— Приди в себя, — сказал он, — если хочешь, мы опустимся в зал? Но, вступая с ним в борьбу, ты должна вполне владеть собой.
— Ты прав, Камилл, — прохрипела маркиза. — Сведи меня в зал; мы уничтожим их всех! Вот блаженная ночь! Я встану лицом к лицу с мужем и буду свободна!
Она немного отодвинула занавеску, чтобы лучше разглядеть, с какой стороны произвести нападение на присутствующих.
В ту минуту, когда ее сверкающие взоры устремились на эту танцующую и кружащуюся толпу, в зале внезапно произошло замешательство. Танцующие вдруг остановились, а затем рассыпались в разные стороны.
Камилл и маркиза увидели женщину, которая конвульсивным движением бросилась в сторону толпы. Она сбросила маску, и все увидели ее мертвенно-бледное лицо. Ее взоры неопределенно блуждали по сторонам, грудь высоко поднималась, как будто ей не доставало воздуха, она закричала громким, полным невыразимой скорби голосом:
