— Когда их станет столько, сколько стоит кровь, то приостановите меня!

Он кладет ружье — его оценивают; он кладет шашку — и шашка принята в счет крови; он кладет кинжал — и его посчитали. Когда он взялся за свой кубачинский пистолет, у него слезы полились градом. Семь человек от каждого села, исполненные невиданной любовью к нему, единодушно обращаются к Дзанболату со слезами в голосе:

— Платить за кровь, солнышко наше, нелегко. Ты горюешь по своему пистолету, а как не горевать тому, у кого ты убил его единственного сына?

— Нет, — сказал Дзанболат, — я не о том горюю; но вот скоро пять лет, как я его купил, и он меня ни разу не подвел. А о том, что надо платить за кровь, я не горюю.

Люди бросили считать вещи; по восемь человек от каждого села вошли к хану и говорят:

— Он — равный тебе по происхождению человек; сочти для себя достойным усыновить его. Два дня мы с утра до вечера беседовали с ним и, кроме умных речей, ничего от него не слышали, ни одного глупого слова. Каждое его слово учит нас чему-нибудь разумному.

— Старейшины! Я согласен с вашим желанием.

Они возвратились обратно к Дзанболату, зашли к нему в кунацкую и говорят ему:

— Как выборные люди, мы рассудим так: хан не нуждается в имуществе, но ты должен заменить хану его сына. Он должен усыновить тебя.

Дзанболат согласился с ними. Они приводят его к Бестаухану. Мать и отец заключили его в свои объятия. Пригласили от каждого села по мулле, и они нарекли его, Дзанболата, сыном Бестаухана.

В тот же час Бестаухан опустил руку в карман, достал ключи от суда и подал их Дзанболату со словами:

— С сегодняшнего дня, выборные люди мои, ключи от суда передаю своему сыну. С сегодняшнего дня он будет ханствовать над вами.

Дзанболат стал объезжать села и освобождать их от больших судебных дел; затем он освободил их и от больших поборов. Люди и днем, и ночью молились на него, как на бога.

Он возвратился обратно к своей матери и своему отцу и так хорошо их содержал, так ласково обходился с ними, что до самой смерти они даже и вздохом не вспомнили своего собственного сына. Они дожили до того, что не способны уже были перелезть даже через соломинку. Из чистого золота он им сделал гробы. В день своей смерти они попросили для него у бога:

— Ты заменил нам сына, и да будешь ты свободен от греха убийства нашего сына!

А Антонико посылал к нему одного всадника за другим:

— Я убедился в твоей правоте, вернись обратно, брат мой!

Но Дзанболат написал ему:

— Мне и тебе жить вместе уже нельзя. Живи отдельно, и семь кабаков, которые достались нам от отца, пусть принадлежат тебе. Я уступаю их тебе от чистого сердца потому, что ты все-таки убедился в моей правоте. А видеться нам друг с другом уже не следует. Счастливого дня тебе желаю, брат мой любимый! Мы больше не увидимся. И ты — владыка над семью кабаками, и я — владыка над семью кабаками. С сегодняшнего дня не посылай ко мне больше вестей!

Когда Антонико получил это письмо, то от сильного огорчения он заболел. Прожил еще некоторое время, а затем умер.

Как вы их не видели, так да не увидите вы никакой напасти, никаких болезней, да наступит для вас радостная весна!

Жили бедные муж и жена. Им даже есть нечего было, а тут еще родился у них сын. Они жили золой, но даже золы у них не было вволю; они поедали ее со страхом, дрожа от мысли, что она у них может кончиться. Они уходили в поле и на своих спинах приносили коноплю. Всю ночь они сучили толстые нитки, которыми подшивают кожаные подметки к чувякам, и продавали их в селе своем за кусок хлеба.

Мальчик их рос в бедности и, когда немножко подрос, стал развозить по другим селам нитки для продажи. Таким способом они перебивались. Если сын их приносил что-нибудь, то слава богу, а не то — жили своей золой.

Однажды мальчик от кого-то услыхал, что открыт новый город, и заявил своей матери и отцу своему:

— Сучите всю ночь без сна толстые нитки! Утром я отправлюсь в город, до которого доберусь вечером; там я продам нитки и принесу вам оттуда целый мешок еды.

Они ничего не посмели ему возразить, а про себя подумали: «Если до города ходу с утра до вечера и без отдыха, то это, должно быть, необыкновенно далеко».

Мальчик понес нитки в город. Видит, городские мальчики потешаются над каким-то маленьким щенком: концом палки один кидает его другому, а тот ударяет его как мяч.

Он понаблюдал за ними и говорит:

— Ах вы безбожники, не знающие жалости!

— Ах ты никудышный Одинокий, а тебе-то какое дело?

— Почему вы его мучаете? Ведь он маленький, не может ни кусаться, ни чего другого делать!

— А тебе-то какое дело? Отдай нам свои нитки, и мы уступим тебе нашего щенка.

Он положил за пазуху щенка и с нитками, которые у него остались, пришел в город. Осмотрелся там, увидел такие красивые нитки, что свои грубые нитки постеснялся даже показать.

— Увы, увы, мать моя и отец мой! То, что вы мне вручили, не годится для продажи!

Он постеснялся продавать свои нитки в центре города, а стал поспешно обходить окраины, предлагать свои толстые нитки. Обменял их кое на что и направился обратно домой. Видит, на окраине города мальчики опять потешаются над каким-то маленьким котенком: один из них швыряет его концом палки, а двое подбегают, чтобы нанести по нему удар как по мячу.

— О проклятые богом люди! — говорит он. — Неужели у вас нет ни чуточки жалости, безбожники? За что вы мучаете его? Ведь он маленький, беспомощный!

— Эй ты, глупая башка, какое тебе дело?

А у котенка кровь течет из носу, и из жалости к нему он не смог больше сдержаться, сам назначил за него цену:

— Вот я вам даю за него свои нитки!

Он вручил им свои нитки и взял котенка. Возвратился домой после ужина и стал будить мать и отца. Они встали, увидели щенка и котенка и начали попрекать своего сына:

— Эй, безбожник! Мы умираем с голоду, а что это еще у тебя такое?!

Он выпустил щенка и котенка в комнату, и они стали валяться в золе.

— За что ты продал наши нитки? Почему ты за них купил этого котенка и щенка?

— Я дошел до города, мать моя и отец мой, поздновато; там я подружился с одним человеком и нитки свои оставил у него. А завтра я пойду пораньше, и если вы еще насучите ниток, то я и их захвачу с собой.

— На этот раз постарайся вернуться пораньше! Мы не так-то обеспечены едой, а весь труд свой вручили тебе.

— Эй, не бойтесь, нана и баба! Ведь у нас теперь есть и котенок, и щенок! Теперь нас уж никто не упрекнет: «У этих бедняков, постельных рыболовов, нет даже ни кошки, ни собаки!»

Он попрощался с ними, направился опять в город с нитками. А злополучные дети опять на окраине города швыряют концом палки один к другому маленького змееныша. Он подошел к ним и говорит:

— О безбожники! Ведь он еще мал и укусить вас не может!

Мальчики обращаются к одному из своих товарищей:

— Посторожи пока змееныша, а мы отдубасим того, кто не позволяет нам убивать этих врагов человека!

Они подмяли его под себя, а он им говорит:

— Почему вы меня избиваете? Вот вам все мои нитки, отдайте его мне!

Он взял красного змееныша и стал смеяться над ними:

— Дураки, это целебная змея, ее нельзя убивать!

— Иди, — говорят ему мальчики, — теперь она твоя, и хоть мертвых оживляй ею!

Змея выглянула из-за пазухи и спрашивает его:

— Куда девались эти мальчики?

— Ушли по своим домам.

— В таком случае неси меня в сторону Черного моря, к матери моей и к отцу моему. Ты меня спас.

Несет он, несет ее в сторону Черного моря и видит: посреди степи стоит большой курган.

— Вот тут положи меня на землю, — говорит ему змееныш, — и подожди меня немножко.

Змееныш уполз под курган. Склон кургана открылся перед мальчиком и выбежал к нему златокудрый молодой человек.

— Иди за мной! — сказал он и завел его в комнату, стены которой были из чистого золота и алмазов.