Нас пригласил в сей город Князькин Артём, руководитель клуба «БЛАСТ» (Барнаульская Лига Автостопа), который тогда действовал в Барнауле. Удивительно, но этот клуб даже удалось официально зарегистрировать. Для клубных нужд в Барнауле снималась целая трёхкомнатная квартира. В некоторые вечера там проводились лекции БЛАСТ, в другое время она пустовала; туда поселили и нас.

Сегодня вечером барнаульцы обещали собрать людей на лекцию по автостопу. На неё мы и приехали, а пока было утро, мы с Сашей спали, ели, пили чай в упомянутой клубной квартире.

Лекция по автостопу была чрезвычайно малолюдна. Барнаульцы объясняли это нежданно нагрянувшим Днём св. Валентина, но истинная причина была другая — малое число развешанных объявлений. Пришло всего человек десять. В том числе мы с Сашей Сергеевым, пригласившие нас БЛАСТовцы и пара журналистов-телевизионщиков, вскоре показавших нас по своему Алтайскому ТВ.

…На другое утро мы с Сашей вышли на трассу, ведущую из Барнаула на север. Желали выехать на новую дорогу "Алтай—Кузбасс", открытую около года назад. Эта новая дорога, соединяющая Алтайский край и г. Кемерово, ответвлялась от основной магистрали Барнаул—Новосибирск километрах в семидесяти к северу от Барнаула.

Радовался я, что вот сейчас прокатимся по новой дороге, — но радость эта была кратковременной. Товарищ Саша, простуженный ещё по дороге в Новосибирск, совсем расколбасился. Поэтому поехали обратно в Новосибирск. Грустный Саша приобрёл билет до родного Н.Новгорода, а я — поскольку время уже было вечернее — также воспользовался услугами ж.д. транспорта и уехал на другом поезде в Красноярск, где встретил остальных участников экспедиции, перечисленных выше.

28 января тринадцать разноцветных людей вышли на трассу, в сторону Лесосибирска и Енисейска. Эти города находятся примерно в 300 км к северу от Красноярска, и хорошие дороги там кончаются. Намеревались за сегодняшний остаток дня добраться до сих городов, а завтра перейти на другую сторону Енисея и изучать зимний путь.

Для верности мы заранее прозвонились по телефону в дорожный фонд Эвенкии и узнали, что зимник через Усть-Кут и Ванавару пока не пробит, и единственный путь, годный для нас — это через Енисейск, Епишино, Северо-Енисейск и Байкит. Назначили местом встречи Главпочтамт пос. Тура, в полдень каждого дня, по мере прибытия.

Последователям, которые тоже хотят посетить Туру или другие дальние посёлки, доступные лишь по зимникам, — не лишне было бы узнать заранее расположение этих зимников. Они не всегда постоянны год от года. Закажите телефонный разговор с местной администрацией того посёлка, куда вы едете (или с Дорожным фондом, или с ГАИ, если это крупный посёлок или город). Вам подскажут, каким путём можно доехать до них. Ехать, не знаючи — не мудро: можно застрять на несколько дней в таёжном тупике на 50-60-градусном морозе, не зная, что все проходящие машины идут только на пять километров, на лесоповал, а сплошного зимника нет…

Через год после нашего покорения Туры так обломались некоторые товарищи. Поехали тоже в Туру, но заранее не позвонили в Дорожный фонд, а ведь могли бы узнать, что зимник, по которому они собирались ехать, не расчищен. Так они проехали полпути и вернулись. У нас же всё было лучшим образом.

Вышло так, что я ехал в паре с Ильёй Саплиным. Этот человек — уроженец Воронежа, но уже давно пустил корни в Москве. Я его плохо знал раньше, он до того участвовал только в одном из самоходных походов АВП. Кстати, тогда проявил отличные самоходные свойства. Однако, к моему удивлению, никаких приспособлений от холода мой попутчик не имел.

В экспедициях АВП каждый человек сам заботится о своей экипировке, понимая, что естественный отбор — основа селекции. Но тут Илья меня удивил. Конечно, пока вокруг было тепло — немногим ниже нуля, — но 50-градусные морозы нас всё-таки ожидали.

Итак, когда мы приехали в Енисейск, сделался тёмный вечерний час. Никто нас не снабдил вписками в этом городе, и сам я отнёсся к сему вопросу наплевательски. Город, кстати, красивый, старинный, деревянный. Имеется пара монастырей и церковь. В мужском монастыре нас встретил отец Мефодий, пропитого вида мужичонка с татуировкой «Славик» на руке; почему-то не вписал, посоветовал обратиться в женский монастырь. Из женского монастыря тоже выглянул какой-то странный человек Божий, и тоже не пустил нас спать; мы пошли в церковь. В церкви не было священника, была лишь сторожиха, устроившая сеанс общения с батюшкой по телефону; но телефонный невидимый батюшка оказался таким же жмотом, как и два других, увиденных нами лично. Оказалось впоследствии, что он накануне вписал Казанцева и на этом полезные способности святого отца исчерпались. В котельной сторожа притворялись очень занятыми и боящимися инспекции (что за инспекция в ночной зимний час?), автовокзал закрывался на ночь, а ж.д. вокзала тут и не было, как и железки вообще.

Итак, я плюнул на всё и разложил свой спальник в пустом недостроенном доме, а Илья Саплин перебрался на центральный телеграф — единственное круглосуточное заведение в городе.

Так завершился день, бывший, кстати говоря, моим 26-м днём рождения. Happy birthday!

Крыша есть, ветра нет, дождя нет, снега тоже, спать тепло (это пуховый спальник производства Алексея Ворова — всем рекомендую!), да и снаружи не холодно — чуть ниже нуля. В Туре будет похолодней. Но там уж мы посерьёзнее будем искать вписку. А так, снаружи посмотреть — неплохо человек отмечает свой день рождения. Залез зимой, в какой-то недострой, без окон, без дверей. И дрыхнет себе. А где у меня был прошлый день рождения? В противоположном конце мира. Ондангва. Город на севере Намибии, километрах в пятидесяти от ангольской границы. Ондангвская коптская церковь. На крыльце палатку поставили, втроём: я, Андрей Мамонов и Кирилл Степанов. 29 января я поехал в Анголу, а они — на северо-запад Намибии. Там сезон дождей ощущался, капало и ветрило. А ведь как совпало: тоже священник в церковь не пустил. На дни рождения мне попадаются неправильные церковники.

А два года назад, в 2000 году, ровно в это самое время, ехали мы вдесятером в открытом кузове на север, в сторону Нарьян-Мара. И было там, за полярным кругом, градусов двадцать пять мороза — холоднее, чем здесь. И только, наверное, к полуночи, или ещё позже, мы прибыли на ночлег, в посёлок Шапки, состоящий из нескольких вагончиков. Вообще какая-то странная традиция у меня получилась. Проводить день рождения в некомфортабельных условиях. В следующий раз буду в Енисейске — сразу пойду, как мой напарник Илья Саплин, на тёплый круглосуточный телеграф. Вот такие у меня были мысли этим вечером.

Ночь завершилась, и товарищ Саплин, придя с телеграфа, разбудил меня. Мы вернулись в центр городка, по которому столь долго бродили вчера. Идти на переправу пешком или ехать на автобусе? Бросили монетку и дождались автобуса. В половине девятого утра мы были уже на переправе.

Зима 2002 года оказалась аномально тёплой (по сравнению с предыдущей). От Красноярской ГЭС вниз по течению вообще не было льда километров на двести. Здесь лёд уже был, но хилый. Ледовая дорога, ограждённая железными кольями, окружённая лужами, обложенная справа и слева штабелями досок, выглядела очень подозрительно. К переправе через Енисей допускались только лёгкие машины (тонн до десяти) и пешеходы.

Помнится: пять лет назад, в мае 1997 года, мы (автор этих строк в компании с Олегом Моренковым и местными пьяницами) переходили по остаткам льда тающую реку Обь, по колено, а то и по пояс в воде, под палящим солнцем, нагревшим майский воздух примерно до 10 градусов тепла, за несколько часов до ледохода… А сейчас — январский Енисей был надёжнее майской Оби, и мы с Ильёй «всухую» перешли на правый берег, и даже сфотографировали стоящую у переправы будку — как нам сказали, "не снимайте! Военный обьект".