Прошло уже ровно три года, с тех пор как я впервые побывал в Аддис-Абебе. 4 октября 2000 года, помнится, мы вчетвером (Сергей Лекай, Григорий Лапшин, Олег Сенов и А.Кротов) въехали в эфиопскую столицу в кузове другого грузовика. И вот опять здесь, три года и один день спустя.

Нас довезли только до окраины Аддис-Абебы, где мы увидели здоровую пробку. Пробка была около церкви, где проводились важные обряды: свадьбы и похороны. Машины «новых эфиопов», приехавшие на одно или другое мероприятие, запрудили дорогу. Как только мы слезли с грузовика, пробка тронулась, и мы застопили легковую машину с кузовом, в которой ехали видеооператоры, снимающие свадебный кортеж.

Прикольно! Поехали во главе свадебного кортежа. Это были крутые эфиопы, сочетались браком представители двух из сотни самых богатых семей в стране. Огромная процессия лимузинов (думаю, самые большие — арендованные ну а машины попроще — уже собственные) поехала прямо в центр города, и, гудя, заняв всю ширину главного проспекта города, спустилась по Чурчхил Авеню, парализовав на время всё движение. Мы ехали во главе этой процессии, любовались, общались с видеооператорами (цивильными, англоговорящими) и, за компанию с ними, фотографировали.

Непрерывно гудя, вереница мерседесов и других машин, общей стоимостью свыше 10 млн. быр, ползла по главной улице, на обочинах и перекрёстках которой паслись бесчисленные эфиопские нищие. Бегая за прохожими, сидя на перекрёстках, приставая к водителям или пассажирам проезжающих машин и маршруток, да и просто лёжа на дороге, они молили, требовали, просили, домогались денег для поддержания своей нищенской жизни. Матери с малолетними детьми, слепые, калеки, старики и просто молодые бездельники, в общем количестве до миллиона человек, круглосуточно дежурили у всех магазинов, проездов, рынков, церквей, мечетей, больниц, булочных и на всех автобусных остановках, желая получить вожделенные 10 эфиопских копеек — стандартное столичное подаяние.

Супер-процессия лимузинов завернуда в Гиом-отель, где в этот день (как наверное традиционно и в некоторые другие дни) собрался весь свет эфиопского общества: богатые люди в ботинках (не из шин), с мобильниками и проч. Некоторое время мы потусовались с ними, а потом, решив не дожидаться свадебного банкета, смылись и занялись поиском места, где мы проживём последующие дни.

В прошлый приезд в Аддису, три года назад, мы сильно увлекались поиском вписок — бесплатных мест ночлега. Как и в любом городе мира, найти вписку в Аддис-Абебе можно. Члены нашей большой экспедиции проводили свои ночи в следующих местах: в большой католической церкви; в посольстве РФ; в российском госпитале (там, как известно, лечились заболевшие автостопщики); в гостях у русской учительницы музыки; в гостях у русскоговорящих эфиопов-врачей и в других местах. Научная возможность ночевать в любом городе мира была многократно подтверждена, но на поиск ночлега уходило много времени и сил (не говоря о том, что мы могли напрягать людей, пригласивших нас к себе). На этот раз мы решили поступить простейшим образом — обрести какую-нибудь гостиницу, так же как мы сделали в других столицах — в Каире и Хартуме. Ну и как обычно, в центре города к нам подошли помощники, два 20-летних эфиопа, желающие показать нам «Чип хотель». Мы последовали за ними.

Наш «Dahab Hotel» оказался в весьма удобном месте, на Пьязе, откуда по Аддисе расползаются городские автобусы; представлял собой он двухэтажное деревянное скрипучее здание, построенное лет сто назад. Вместе с хелперами и хозяином гостиницы мы поднялись по дощатым прогнившим лестницам на второй этаж, где нам и отвели комнату типа «Люкс». Номер имел размер три на два метра, содержал две скрипучие кровати, тумбочку и шкаф. Окон в номере, по-моему, не было (это стандартное свойство эфиопских дешёвых гостиниц — комнаты без окон), зато имелась электрическая лампочка и ночной горшок под кроватью, как всегда в сих заведениях. И бутылочка для подмывания, вместо туалетной бумаги — тоже по стандарту. Дверь номера выходила на общий деревянный балкон, откуда открывался вид на Пьязу. Стоил 15 быр — меньше доллара на человека в день.

Помощники, получив от нас за нахождение отеля лишь российские сувениры в виде открыток, визиток и монет, люто возненавидели нас и грозили встретить нас ещё раз в городе, вне стен гостиницы, и разобраться с нами по-мужски. Я не возражал. Парни ушли (выбивать комиссионные, на сей раз, из сотрудников отеля), а мы стали располагаться в номере.

Через двадцать минут к нам прибежал кто-то из сотрудников отеля: «Мистер Антони! Вас к телефону!» Я очень удивился, но спустился по лестнице вниз; в телефоне со мной разговаривал приятный женский голос англоговорящей проститутки. Пришлось разочаровать её и сотрудников гостиницы, не воспользовались этим дополнительным сервисом…

Так началась наша жизнь в Аддис-Абебе. Каждое утро под нашим балконом выстраивались длинные очереди эфиопов, ожидающих городские автобусы. С рассвета до ночи по улице ходил туда-сюда слепой, выкрикивающий одну и ту же протяжно-заунывную фразу: «Подаайте инвалиду! Подаайте инвалиду!» — 10.000 раз в день. Другие нищие вели себя тише. Некоторые просто лежали на асфальте без движения, расстелив тряпку для сброса мелочи. Некоторые ползали и поджидали богатых мистеров по перекрёсткам, демонстрируя обрубки ног и рук или малолетних детей за плечами. Некоторые прохаживались по улице, выглядывая иностранца, и, увидев нас, восклицали: «Хеллоу, мистер! Хау ду ю ду? Гив ми 1 (2, 10) быр!» — охотились по-крупному, правда, безуспешно.

Работали чайные и закусочные, ездили такси и маршрутки, пахло дымом от сжигаемого угля — эфиопская столица, как и столетие назад, использовала древесный уголь в качестве топлива. Вечером, с наступлением темноты, город будто вымирал: все кто имели жилище, направлялись спать, исчезал общественный транспорт, и на улицах оставались только таксисты и бездомные. Протекала обычная, унылая эфиопская жизнь.

Но есть и другой её слой. В первый вечер в Аддис-Абебе Илья, выйдя на улицу, увидал длинную очередь, человек двести, цивильных, обутых молодых людей с мобильниками. Оказалось — очередь за билетами на премьеру Первого Эфиопского Фильма. Илья просочился без очереди, нашёл начальство и попросил два бесплатных билета, себе и мне. Потом зашёл за мной, и мы отправились на фильм. Первый фильм, снятый в стране (на амхарском языке, но с английскими титрами) имел очень простой сюжет — любовь и СПИД. Все нежелательные герои в нужный момент оказывались больны СПИДом. Романтический фильм длился полтора часа, и, думаю, что половина публики наутро побежала сдавать анализ крови на СПИД.

Ещё герои фильма регулярно пили пиво, одной и той же марки, этикетки показывали крупно. Видимо, эфиоп-пив-завод также был спонсором фильма.

В Аддис-Абебе мы с Ильёй мечтали сделать несколько важных дел. Главное из этих дел было связано с получением визы Сомали, а вернее — северной части Сомали, вот уже двеналцать лет объявившей о своей независимости и именующейся Сомалилэнд. Мы имели большие бумаги от официальных властей Демократической Республики Сомали, полученные в посольстве Сомали в Москве, — но необходимо было получить также визу от местных властей (их официальные лица называли «Самоуправлением»).

Найти посольство Сомалилэнда оказалось непросто. Официально не существует ни Сомалилэнда, ни Пунталэнда, поэтому не может быть у них и посольств. Но посольства обычного Сомали здесь тоже не было. Однако, нашли в Интернете сайт Daalo Airways — сомалийской авиакомпании, у неё есть офис в Аддис-Абебе. Позвонили, узнали адрес и поехали спрашивать, где есть посольство Сомалилэнда.

Как нам сообщили, в Аддис-Абебе представитель Сомалилэнда, мистер Хассан Дахир Димби, проживает в труднонаходимом особняке за зелеными воротами, недалеко от гостиницы «Аврарис», рядом с больницей «Габриэль» близ улицы Хайле Гебреселласие. В эфиопской столице нет европейской системы адресов (дом номер, … улица …), поэтому найти особняк непросто. Тем более что по телефону с нами общалась секретарша, владеющая лишь амхарским и сомалийским языками. Приходилось звонить с улицы, вылавливая цивильных обутых эфиопов в качестве переводчиков. Если эфиоп носит носки, ботинки или очки, — скорее всего, он знает английский. То же относится и к суданцам.