Его хватка на моей руке окрепла, а глаза потемнели, в них загремела буря.

— К чёрту всё это! Нет ничего постыдного в том, чтобы доверять своей матери. Это она — ненормальная. Не ты. И насчет этой херни про жалость… к чёрту! Ты не жалкая. У тебя хватило смелости вернуться в школу и продолжить жить, будто ничего не произошло. Я же? Я потерял всё и спустил остатки своей личности в чёртов унитаз. Вот это жалко.

Ной отпустил мою руку и накинулся на меня, как сердитый лев.

Двигаясь со скоростью молнии, он схватил меня за талию и положил на кровать. Моё сердце громко застучало, когда парень навис надо мной.

— Малышка, никто и никогда не назовёт тебя безобразной. Особенно в моём присутствии. — Он убрал кудряшки с моего лица, оставляя горящую дорожку от своего касания. — Ты чертовски прекрасна и сексуальна.

Я повернула голову вбок, будучи не в состоянии выдержать его взгляд.

— Есть кое-что ещё… — Всегда что-то остаётся недосказанным. Мама удостоверилась в этом.

Я схватила край свитера и, пока не струсила, сняла его через голову. Затем слегка повернулась, открывая вид не только на свой чёрный лифчик и руки, но и на шрам, о существовании которого никто не знал, кроме мамы и папы.

Пальцы Ноя легонько прикоснулись к длинному выпуклому рубцу под моей левой лопаткой. Его голос понизился на пару тонов.

— Мне жаль, малышка.

— Никто больше не знает, Ной. Даже Лила.

Он поцеловал мою спину и скользнул ладонями по шрамам на руке.

— Ты прекрасна, — вновь прошептал он у моей кожи. Парень поднял мою руку и пристально посмотрел мне в глаза, оставляя дорожку из поцелуев вдоль моих шрамов. Его шоколадно-карие глаза потемнели от чистого голода. — Поцелуй меня.

Меня накрыла волна эмоций и желание прижать его ближе к себе.

Каждая часть меня болела по нему… разум, душа, тело.

Без всякий сомнений я закрыла дыру между нами и страстно прижалась своими губами к его.

Руки Ноя были повсюду: в моих волосах, на лице, спине и, ради всего святого, на моей груди. Мои ладони обследовали его шикарное тело с той же жадностью. Слишком быстро одурманив меня своими сладкими поцелуями, его теплые губы опустились к моей шее и ложбинке между грудью, из-за чего я выгнула спину и потеряла драгоценный рассудок.

Сама того не желая, я застонала и прошептала его имя, когда руки Ноя пропутешествовали к моим бедрам и распалили пламя в моей крови.

Ной вновь положил меня на кровать, и волосы легли веером вокруг меня.

— Обожаю твой запах, — прошептал он, посасывая мочку моего уха. — Обожаю твою красоту.

Я прижалась к его губам и обвилась вокруг его ноги своей, пока мы двигались в одном ритме. Лихорадочно целуя его, я прошептала слова:

— Люблю тебя.

Потому что так и было. Ной слушал меня. Он заставлял меня смеяться и чувствовать себя особенной. Он был сильным, ласковым, заботливым и… всем. Я любила его. Больше, чем кого-либо другого в своей жизни.

Каждый мускул моего тела окаменел, когда Ной перестал целоваться и посмотрел на меня круглыми глазами. Он дважды погладил меня по щеке и склонил голову.

— Займись со мной любовью, Эхо. Я никогда не делал этого прежде.

Да не может быть! Репутация опытного самца опережала его самого.

— Но…

Он перебил меня поцелуем.

— Да, но никогда любовью. Те девушки ничего для меня не значили. Ты же… — Его язык задел мою нижнюю губу, из-за чего моё тело растаяло. — Ты — моё всё. Я проверялся на зимних каникулах — я чист, и у меня есть презерватив. — Он потянулся вбок кровати и волшебным образом достал маленький оранжевый квадратик.

Я снова замерла. Чувствуя мою неуверенность, Ной медленно поцеловал меня в губы, поглаживая по щеке.

— А с зимних каникул?

— У меня никого не было, — прошептал он у моих губ. — Я встретил тебя и даже подумать не мог о том, чтобы прикоснуться к кому-то ещё.

Я любила его, и мы были вместе. Я запуталась пальцами в его волосах и прижала его голову к своей, но стоило ему коснуться пояса моих джинсов, моё сердце задрожало и руки выстрелили вперёд, чтобы остановить парня.

— Прошу, подожди, Ной… — О господи, я действительно собиралась это сказать. –— Я девственница.

Тот замер.

— Но ты же была с Люком.

Мои губы изогнулись в слабой улыбке. Обычно я была той, кто терял дар речи, было забавно видеть его недоумение.

— Поэтому мы и расстались. Я была не готова.

Он слез с меня и устроил у себя под боком, грея меня. Я положила голову ему на грудь и прислушалась к успокаивающему звуку его сердцебиения. Ной провёл рукой по моим волосам.

— Я рад, что ты сказала мне. Твой первый раз должен быть особенным, и я буду ждать столько, сколько тебе потребуется.

Почти все машины уже разъехались, когда я вернулся домой. В полночь я подвёз Эхо домой, затем покатался пару часов, пытаясь обдумать всё, что произошло между нами.

То, что она открылась мне, доверилась, когда я этого не заслуживал, это… изменило мою жизнь.

Рико спал на диване вместе с какой-то девушкой. Что-то мне подсказывало, что она пожалеет об этом утром. В подвале мигал свет от телевизора с приглушенным звуком. Я схватил пульт, чтобы выключить его, когда меня остановил Исайя.

— Я всё ещё смотрю, чувак.

— Виноват. — Я улыбнулся, словив себя на том, что использовал одну из фразочек Эхо. Улыбка сошла с лица, когда я заметил голую спину девушки, заснувшей на плече Исайи. Я тут же отвернулся к лестнице.

— Прости, друг. Я не знал, что ты не один. — Не в первый раз он забывал запереть дверь.

— Стой. Это Бет.

Ответ только увеличил моё желание сбежать. Я так долго прожил, ни разу не видев её голой, что вовсе не намеревался менять это.

— Да мне и там хорошо.

— Подожди, и мы выпьем пива. — Парень что-то пробормотал Бет, и она хрипло ответила.

Я прошёл на кухню, открыл холодильник и взял две банки.

Исайя вышел из подвала в одних джинсах. Я вручил ему пиво и снял крышечку со своего.

— Я сказал Эхо, что она — моя.

— Я переспал с Бет.

Мы опёрлись на столешницу и одновременно сделали глоток.

— Вы теперь пара?

— Чёрт его знает. Ты же в курсе, какая она. Мне повезёт, если она сбежит к своей маме на месяц, проснувшись и вспомнив, что мы сделали. В худшем случае она переспит с первым встречным неудачником, чтобы доказать, что ей никто не нужен. Чёрт, Ной, я всё испортил.

Я позволил ему постоять в тишине, пока друг собирался с мыслями. Наконец, он потянул за сережку в ухе и сказал:

— Это случилось. Нужно просто смириться. Даже если придётся это игнорировать. Просто… мы оба были пьяны, и от неё так хорошо пахло...

Исайе не нужно было объяснять. Я всё знал о хорошо пахнущих девушках. Не знай я лучше, то подумал бы, что Эхо жила в пекарне.

— Так у тебя теперь есть девушка? — спросил он.

— Ага. — Я был официально окольцован. Мы снова постояли в тишине, периодически попивая пиво.

— Я хотел вам кое-что сказать. Не могу найти одну из частей, которая нужна для починки её машины. Мне придётся покупать её в магазине.

Мои знания о машинах были ограничены, но даже я понимал, что это не к добру.

— Сколько?

— Сотня.

Чёрт возьми. Эхо зависела от наших дополнительных занятий из-за денег и пока отдавала Исайе все свои сбережения. Я знал, что у её отца были деньги, но он отказывался помогать.

— Не говори ей. Купи, что нужно, и я покрою все счета.

— Уверен?

— Да.

Эхо хотела, чтобы эта машина ездила, а я хотел вновь увидеть улыбку на губах моей сирены. Несколько листов бумаги с её именем в углу попались мне на глаза. Как ей удавалось рисовать так быстро? Девушка нарисовала портрет смеющихся Исайи и Бет. Последний рисунок остановил моё сердце. Я увидел глаза своей матери.

Парень подошёл ко мне сзади:

— Чувак, она талантище. Этот портрет — твоя вылитая копия!