— Мама сказала Джейкобу, что мы поспим в палатке в следующую пятницу, но он разозлился. Когда родители уложили их спать, братья встали, чтобы приготовить смуры. У мамы в ванной стояла свечка. Наверное, она оставила там и спички. Джейкоб поджег её, они поджарили зефир и пошли в гостиную спать. Папа поставил там палатку перед тем, как узнал, что я ухожу.

Миссис Колинз подняла руки к лицу, будто молилась.

Её глаза блестели.

— Пожар начался в ванной. Мы предполагали, что один из твоих родителей поджег свечку и забыл её затушить. Понятия не имели, что это был твой брат.

Остальное она знала. Мои родители умерли в своей спальне, а я вернулся, когда пожар уже вовсю пылал.

— Джейкоб рассказал мне в больнице, и я пообещал никому не говорить. — Обещание, которое я не сдержал.

— Почему? — Её раздражение было очевидным. — Почему ты никому не сказал? Социальный работник мог бы ему помочь!

Я приветствовал старое доброе чувство предательства и злости.

— Они разделили нас! Кому я мог довериться? — А теперь, чтобы довершить мое собственное предательство: — Помогите моему брату.

Она вытерла глаза.

— Помогу. Обещаю. — Женщина посмотрела на часы, наша терапия закончилась.

Поскольку мне было больше нечего сказать, я встал, всунул руки в рукава куртки и приготовился увидеть Эхо по другую сторону двери.

— Ной, — позвала миссис Колинз, — я планирую помочь и тебе.

Я не хотел помощи. Мне была она не нужна, но я не собирался спорить с человеком, который спасет моих братьев. Я открыл дверь и увидел Эхо, облокотившуюся на стол и смотрящую в пол, бесконтрольно стукая ногой.

Ной выглядел усталым. Его тёмные глаза хранили в себе ужасный груз, его плечи ссутулились. Он закрыл дверь в кабинет, и я встретила его на полпути.

— Ты как?

Он слабо улыбнулся и прижал меня к себе.

— Надеюсь, я поступил правильно. — Парень обнял меня ещё крепче.

Я положила голову ему на плечо и попыталась успокоить, поглаживая его по спине.

— Уверена, что это так. — Он беспокоился о Джейкобе и возможности довериться миссис Колинз. — Ты бы никогда не сделал ничего, что могло навредить твоим братьям.

— Спасибо. — Он поцеловал мои волосы и чуть не задушил в объятиях. — Мне нужно было это услышать.

Мы не двигались с пару секунд, прежде чем он освободил меня из своей смертельной хватки.

— Я пока поброжу по коридору, чтобы ты могла подготовиться в медкабинете, а затем прокрадусь в её офис.

Как ни странно, это звучало как взлом, делая наш план противозаконным. Мой живот скрутило.

— Не знаю… Может, нам не стоит этого делать. Я не хочу, чтобы тебя поймали. — Или выкинули из школы, или отправили в тюрьму.

Ной сверкнул озорной улыбкой.

— Я когда-нибудь говорил, что ты параноик?

Я скрестила руки на груди.

— Несколько раз.

Он поцеловал меня, и миссис Колинз открыла дверь.

— Я сделаю вид, что не видела этого.

Парень подмигнул мне, прежде чем покинуть офис. Женщина улыбнулась от уха до уха, махая воображаемым хвостом.

— Вы такая замечательная пара! Он пригласил тебя на выпускной бал?

Какой странный вопрос.

— Бал будет аж через месяц. В любом случае не думаю, что Ной танцует.

— Он пришёл на бал в честь Дня Святого Валентина. — Она прошла мимо меня и зашла в медкабинет, подзывая меня пальцем.

— Такое бывает раз в жизни. — Я неохотно последовала за ней. — Знаете, я ведь не соглашалась на это.

Женщина рассмеялась — серьезно, она смеялась надо мной!

— Ох, Эхо. Ты всё равно это сделаешь, хотя бы потому, что я тебя попросила. Иногда твоё неверие в собственные силы идёт нам на руку.

Я встала посреди кабинета и засунула руки в карманы.

— Разве это не нарушение какого-нибудь кодекса терапевтов? Ну, знаете, использовать мои проблемы против меня?

— Возможно. — Она снова улыбнулась. — Эхо, это доктор Рид. — Также известен как расслабляющий терапевт, которого выбрала Эшли. Низенький мужчина встал и пожал мне руку.

— Как поживаешь, Эхо?

Ужасно.

— Нормально.

— Тебе будет легче, если ты приляжешь, — сказала миссис Колинз.

Понадобилась вся моя сила, чтобы не плюхнуться тут же на кушетку. Мои пальцы нервно барабанили в кармане, а сердце выбивалось из груди. Я ей ещё покажу.

Женщина склонила голову.

— Похоже, Ной имеет на тебя сильное влияние. Теперь, когда ты доказала мне, что не танцуешь под чужую дудку, за что я очень горжусь тобой, может, приляжешь?

Ну, поскольку она вежливо попросила и у меня сейчас случится сердечный приступ…

— Конечно.

Миссис Колинз потушила свет, а я легла на неудобную кушетку. У моих ног лежал плотный плед, а под головой — мягкая подушка. Я выгнула бровь.

— Я хотела, чтобы ты чувствовала себя комфортно.

На столе рядом с раковиной стояло несколько свечей.

— Вы собираетесь поджечь их?

— Собиралась. — Женщина вздохнула. — Но передумала. Ты предупредила отца, что терапия может затянуться? Не хочу, чтобы он выставлял мне претензии, когда ты придёшь домой чуть позже обычного.

Теперь вздохнула я.

— Да. Мой Господин в курсе, и мне дали прямое указание позвонить в ту же секунду, как мы закончим.

Она хихикнула.

— Мне тоже. Твой Господин, м-м? В этом что-то есть. — Миссис Колинз избавилась от своего игривого тона, обращаясь к доктору Риду. — Мы готовы.

Схватив плед и взбив подушку, я свернулась клубком, как медвежонок, готовящийся к спячке. Если я действительно собиралась пойти на это, то пусть мне хотя бы будет тепло.

Доктор Рид начал с дыхательных и медитативных упражнений. Через какое-то время мои мысли начали уносить меня от действительности, а его голос превратился в успокаивающий, притягательный звук.

— Скажи мне, Эхо, когда ты в последний раз чувствовала себя в безопасности? По-настоящему в безопасности.

— Ной дает мне это чувство.

Я последовала за ласковым и ободряющим голосом, представляя тепло Ноя, его сильное тело и сладкий мускусный аромат, обволакивающий меня в свой защитный пузырёк.

— Копай глубже, Эхо. Очень-очень глубоко. — Продолжал он говорить. Я сильнее завернулась в плед и прислушалась к голосу доктора, подталкивающий мой разум вспомнить то время. Воспоминания сменялись, как на слайд-шоу, пока я не нашла то, что согревало мне душу.

— Айрес давал мне чувство безопасности. — Он прятался со мной в шкафу несколько раз, когда мама страдала особо энергичным маниакальным приступом. К тому времени, как он меня нашел, папа уже позаботился о маме, но я отказывалась выходить. Он остался со мной и читал сказки с фонариком, пока я не заснула.

— Эшли. — Забавно, голос был моим, но слова звучали будто издалека. В детстве ее присутствие означало игры, теплые ванны и ужины, нормальные сказки перед сном и песни.

— Папочка. — Мой защитник. Мой спаситель. Он убедил маму начать принимать лекарства. И она сделала это, ради него. Она его любила. Он сделал из нас семью и во время тех тёмных моментов, когда мамина болезнь грозила нас рассоединить, он держал меня. Как в больнице, когда я не могла спать, боясь первой волны кошмаров, он лежал со мной в кровати и обнимал, шепча снова и снова, как сильно он меня любит.

Сцена перед моими глазами изменилась. Я была в безопасности. Откуда-то я это знала, но… что-то было не так… неправильно…

Лунный свет освещал мамину гостиную, отражаясь от тысяч осколков стекла на полу.

Тёплая жидкость стекала по моим рукам, и я пыталась сделать вдох сквозь всхлипы боли. Обжигающей боли. Разрывающей. Пульсирующей. Каждый мускул кричал в агонии, а горло пересохло от этих ощущений. Пытаясь выстоять на четвереньках, я заставляла себя ползти вперёд. Нельзя было закрывать глаза. Нельзя.

Но мои веки тяжелели, как и мышцы. Я хотела отдохнуть. Всего на пару секунд. Да, я могла отдохнуть.