— Ты не в первый раз считаешь мои поступки грубыми. — Она посмотрела на меня. — Привет, Ной.

— Эхо. — Я позволил себе подойти ближе, но не слишком близко. — Сегодня понедельник, что означает, днём у нас занятие.

— Тебе никогда не требовались дополнительные занятия, лишь мотивация.

Потерев шею, чтобы избавиться от напряжения, я продолжил:

— Слушай, я налажал в субботу. Мне не стоило поднимать тему брака. Я потерял рассудок. Ты нарисовала родителей, и я подумал, как сильно тебя люблю и хочу быть одновременно с тобой и братьями. Одна глупая мысль за другой, и я наделал кучку дерьма.

Губы Эхо дёрнулись.

— Это самое худшее извинение, которое я когда-либо слышала, но я его принимаю. — Она вернулась к рассматриванию пустого холста.

Я произнес слова, которые не говорил ни одной девушке — я люблю её. Все жаждали их услышать, но казалось, что эти они только увеличили расстояние между нами.

Может, она не расслышала.

— Я люблю тебя, Эхо. Даже если ты никогда за меня не выйдешь, я люблю тебя. Мы найдём способ со всем разобраться. Ты не ответственна за моих братьев.

— Знаю. — Она вздохнула с усталым видом. Её нога начала стукать по ножке табуретки. — Я тоже тебя люблю, и поэтому считаю, что пора нам это закончить.

Меня пронзила боль, за которой последовала быстрая вспышка гнева.

— Но ты сказала, что прощаешь меня.

Эхо взяла кисть, окунула её в чёрную краску и поставила точки посреди холста.

— У меня есть двадцатипроцентный шанс унаследовать мамины гены.

— Какое это имеет к нам отношение? Ты не твоя мама. Тебе далеко до этой сумасшедшей суки.

— Она больная, Ной, а не сумасшедшая, — прошептала она.

Весь этого разговор был безумным.

— Она резала тебя. Это ненормально.

Девушка закрыла глаза и вздрогнула.

— Я упала.

Я вырвал кисть у неё из рук и кинул её в другую часть комнаты.

— Что за хрень! Если бы это была просто случайность, ты бы её запомнила! — Я провёл руками по лицу, пытаясь избавиться от злости. — Какое отношение имеет этот бред ко всему остальному? К нам?

Эхо открыла глаза, показывая дурманящую боль.

— Прямое.

Желание коснуться её пересилило меня, и я сдался. Сделал шаг к ней, но Эхо спрыгнула с табуретки и поставила её между нами. Я отпихнул её с дороги и продолжил идти вперёд. Эхо прижала ладони к моей груди и попыталась меня оттолкнуть.

— Я не могу думать трезво, когда ты так близко.

Я прижал её к стене.

— Мне не нравится то, о чём ты думаешь. Я планирую оставаться здесь, пока ты не посмотришь мне в глаза и не скажешь, что ты моя.

Она опустила голову и спряталась за волосами. Её тон напомнил мне Джейкоба, когда он наконец понял, что мама никогда больше не возьмёт его на руки:

— Это не сработает. У нас никогда не было шансов.

— Враньё. Нам суждено быть вместе.

Эхо шмыгнула, и этот звук разбил мне сердце. Я смягчил голос:

— Посмотри на меня, солнце. Я знаю, что ты любишь меня. Три ночи тому назад ты готова была отдать мне всё. Ты не можешь просто уйти от меня.

— Господи, Ной… — её голос сломался. — Я ужасна.

Ужасна?

— Ты прекрасна.

Она наконец подняла голову. Слёз больше не было, но остались дорожки на лице.

— В моей голове хаос. Через два месяца ты встретишься с судьей и убедишь его, что только ты можешь вырастить своих братьев. Я буду для тебя лишним грузом.

Надоедливый внутренний голос твердил мне заткнуться и прислушаться.

— Неправда. Братья полюбят тебя, а ты их. Ты не лишний груз.

— Представь, как на меня посмотрит судья. Ты правда готов на такой риск? — она сглотнула. — Через два месяца после инцидента, один терапевт пытался вернуть мои забытые воспоминания. Мисси Колинз сказала, что он переборщил. Я сломалась. Проснулась в больнице двумя днями позже, без всяких воспоминаний. Пока мне везло, но что, если удача от меня отвернётся? Ной, посмотри на ситуацию со стороны. Я напугана и не помню, что со мной произошло. У меня уже был один срыв, потому что я пыталась вспомнить. У мамы биполярное расстройство. Большинство людей начинают проявлять признаки в подростковом возрасте или после двадцати. Что, если судья узнает обо мне? С какой психопаткой ты встречаешься?

Стало больно дышать. Уголки её губ опустились, и она погладила меня по щеке тёплыми пальцами. Обычно от этого касания у меня подгибались колени, но сейчас оно резало по живому.

— Ты знал, что когда ты перестаёшь упрямиться и принимаешь мою правоту, то твои глаза чуть расширяются, и ты наклоняешь голову вбок? — спросила она.

Я выпрямился и прищурился.

— Я люблю тебя.

Она сверкнула своей великолепной улыбкой, отражающую грусть всего мира.

— Братьев ты любишь больше. И я не против. Вообще-то, это одна из причин, по которой я тебя люблю. Ты был прав. Я хочу семью. Но я никогда себя не прощу, если стану причиной, по которой разрушится твоя.

К моему ужасу, мои глаза запекло от слёз, а в горле появился комок.

— Нет, тебе не удастся провернуть эту жертвенную хрень со мной. Я люблю тебя, а ты — меня. Мы должны быть вместе.

Эхо прижалась ко мне всем телом и запуталась пальцами в моих волосах. Её глаза заблестели от слёз.

— Я люблю тебя достаточно, чтобы не заставлять делать выбор.

Девушка встала на носочки, опустила мою голову и нежно поцеловала в губы. Нет, это не будет наше «прощай». Я наполню её собой и дам понять, что без меня она всегда будет чувствовать себя пустой.

Я сделал Эхо моей. Мои руки присваивали её волосы, спину. Мои губы — её рот и язык. Её тело дрожало в моих объятиях, и я почувствовал соль на её коже. Она заставила себя отвернуться, и я крепче вцепился в неё.

— Нет, детка, нет, — прошептал я ей на ухо.

Тогда она оттолкнула мою грудь и быстро убежала.

— Мне жаль.

Он любил меня.

Ной Хатчинс признался мне в любви, что превратило последнюю неделю в школе абсолютным адом.

Прозвенел звонок. Все остальные захлопнули учебники, застегнули рюкзаки и ушли с бизнес технологий на ланч. Я не пошевельнулась.

Моя рука сжала карандаш, когда Ной прошёл мимо и покинул комнату, выпрямив плечи и задрав подбородок. Он ни разу не признал моего присутствия. А вот Исайя задержался, посмотрел на меня грустным взглядом и только потом последовал за другом.

Так мы с Ноем и общались уже семь дней. Я ждала, пока он покинет кабинет. Он убегал. Я втянула воздух, мечтая, чтобы боль прекратилась, и все ушли. Ну, все, кроме моей лучшей подруги.

— Эхо. — Лила стала перед моей партой, прижав книги к груди. — Ты в порядке?

Нет. Ничто никогда уже не будет в порядке.

— Я случайно услышала сегодня в туалете, что Лорен Льюис собирается подкатить к Ною. — Слёзы грозили скатиться по моим щекам. — Мне должно быть наплевать. В смысле, я же его бросила, и он может… — «Спать, с кем захочет»… Но я не могла произнести эти слова, так как в горле появился комок.

— Лила, — позвал Стивен из коридора, — ты идешь на ланч или нет?

Она начала качать головой, но я ответила за неё:

— Идёт!

— Эхо, — осуждающе сказала подруга.

— Всё хорошо. — Я выдавила худшую улыбку в мире. — Может, я к вам присоединюсь сегодня.

Это я сказала не всерьёз. И она это знала, но всё равно похлопала меня по руке.

— Увидимся там, — сказала девушка, прежде чем взять Стивена за руку и отправиться в кафетерий.

Я закинула вещи в сумку и стала бороться с желанием побежать за Ноем и попросить его взять меня обратно под своё крыло. Я потеряла не только его, но и привычный распорядок: учёба, занятия, планирование, как достать наши папки, работа Исайи и Бет над машиной Айреса. Потеря Ноя означала потерю жизни. И шанса на ответы.

Он был идейным вдохновителем всех наших планов, и я питалась его храбростью и верой в успех. Или нет? Я положила последний учебник в сумку и подняла бровь от этой мысли. В голове заработали шестерёнки. Я убедила миссис Колинз и отца изменить время встречи — не Ной. Я нашла фамилию приёмных родителей его братьев. Возможно, я смогу сама найти ответы.