Я невольно снова поперхнулась. Арсен поднял на меня еще более вопросительный, заинтересованный взгляд. Зачем он мне все это говорил? Выводил на эмоции? Дразнил? Провоцировал?

— Странно все это слышать о скромном молчаливом парне с моего сельского класса… Я помню его босяком, в резиновых шлепках и закатанных до щиколотки штанах, в выцветшей футболке от многочисленных стирок… А ты мне про миллионы, вагоны женщин для утех…

Арсен продолжал внимательно смотреть на меня. И что же было у него в голове… Он не мог ни о чем догадываться… В жизни не поверю, что Аслан мог признаться, что между мной и его сыном что-то было. Это было бы недостойно даже его…

— Мир денег и известности меняет людей, Камила, — протянул руку к моей шее, — ты уже тоже далеко не та невинная девочка с оленьими глазами, какую я встретил высоко в горах…

Он часто любил это вспоминать, его возбуждали мысли о нашей первой встрече. Хоть он сам в этом не признавался, я всегда это знала… А меня всякий раз передергивало. И эти воспоминания неминуемо перечеркивали все хорошее, что Капиев пытался сделать для меня, для нас…

— Сегодня вечером пойдем с ним в ресторан, Камила.

Я деланно закатила глаза.

— Воспринимай это как часть работы. Он мне нужен…

Глава 16

Ужин стал для меня пыткой. Мы встретились в одном из мясных ресторанов знаменитого турецкого повара Мурсета, крайне модном среди ошивающихся в Дубае кавказцев месте, этакий знак принадлежности к касте состоятельных, ярмарка тщеславия, выставка ярких понтов, которые уже нелепо и смешно смотрелись в Европе, и даже в Москве потихоньку начинали отмирать, а тут процветали и будут процветать. Просто потому, что на земле должно быть хотя бы одно такое место.

Алмаз, вопреки россказням Арсена о воздержании, притащился с какой-то блондинистой девчонкой, которая оказалась украинкой, очевидно, из эскорта, судя по длине ног и ногтей и обратно пропорциональному размеру ее мозга. Быстро же он обзавелся телками в Дубае, а может и Арсен для него постарался…

Разговор шел в основном между мужчинами, сводился преимущественно к обсуждению предстоящего боя и плана тренировок. Арсен много расспрашивал про то, как это дело было организована у Алмаза во Флориде, где он жил и тренировался последние пять лет. Неудивительно, почему я о нем ничего не слышала…

— Отец приедет к тебе? — спросил невзначай Арсен у него, а я чуть вилку не обронила. В душе все похолодело. Меньше всего на свете я хотела сейчас бы видеть этого монстра в обличии достойного семейного мужчины…

— Нет, — ответил Алмаз, — он чудом согласился переехать в Штаты. Еле их уговорил с матерью. Сейчас с младшим братом они там. Им нравится. Пусть остаются, дело пары месяцев. Как завершим здесь, полечу к ним. Нечего им таскаться по самолетам. Сердце у него барахлит.

Сегодня Алмаз не обращал на меня, казалось, вообще никакого внимания, даже головы в мою сторону не поворачивал. Мы с Алёной в принципе, казалось, не существовали за столом, а служили просто элементом богатого декора, как окружающий помпезный интерьер помещения. Но если эскортницу это в целом, судя по всему, устраивало, привыкла, то меня все больше и больше начинало раздражать… А может это показное равнодушие Алмаза… Черт знает что творилось в голове…

— Чем вы занимаетесь по жизни, Алёна? — начала я зачем-то приставать к девушке, заранее зная ее реакцию, ее ответы.

Она была совершенно невозмутима и катастрофически приветлива, на грани приторности. Непрошибаемая. Наверное, такие и должны работать в сфере, в которой она крутится.

— Наслаждаюсь жизнью, — отпив из бокала, бодро и весело ответила она.

— Классная работа, — прокомментировала я в той же манере, протянув ей бокал, чтобы чокнуться… — и где на такую учатся?

— Думаю, Вам виднее, я ведь, переводя на офисный язык, всего лишь менеджер среднего звена, а вы, очевидно, руководитель подразделения, раз рядом с таким мужчиной, да еще и в роли жены…

А девчонка не дура… Сучка… Вот что меня всегда восхищало именно в украинках, так это их умение быстро и остро ответить… это какой-то природный дар… Они умели хлестать словами лучше, чем розгами…

Арсен с интересом теперь взирал на нашу перепалку, она нравилась ему, очевидно… Он всегда любил смотреть на мою реакцию на подобных бабенок с низкой социальной ответственностью.

— Что Вы, я не искала такой жизни… Это она сама меня нашла, — бросила острый взгляд на Капиева.

— Любопытно… — ответила та..

Алмаз был до последнего совершенно безучастен к нашему завуалированному баттлу, но почему-то вдруг выдал…

— На самом деле, Камила была рождена для такой жизни, Алёна. Всегда была королевой на фоне всех нас, смертных. Так что ничего удивительного в том, что ты сидишь со мной, простым борцухой, а она с олигархом… Мы же с ней однокласнники, ты знал, Арсен? — обратился к моему мужу.

Мои щеки начинали гореть. Вот теперь его внимание целиком на мне… И почему мне отчаянно хочется, чтобы он снова сделал вид, что меня вовсе и не существует за этим столом… Но он упорно продолжал, заставляя меня все сильнее гореть изнутри…

— Тебе повезло, Арсен. Камила действительно с детства была удивительной девушкой. Доброй, милой, тихой, но она всегда хотела большего, говорила что ей не место в нашей вшивой селухе, среди баранов и коров, что она должна жить в столице, при том не республики, а страны нашей, в Москве! Что на обложках будет. В шелках и мехах. В бриллиантах настоящих.

Я смотрела на него и мое сердце холодело, а щеки теперь жгло так, словно я стояла под палящим солнцем. Он повторял почти слово в слово весь тот гадкий бред, который я обрушила на него, когда говорила о том, что ухожу, что уезжаю, что выбрала другого… Он помнил… Каждое чертово слово помнил. И теперь отчеканивал своим темным взглядом на мне, словно печатал…

— Так ведь и получилось, Камила. Ты была права, — закончил, выдавив из себя на первый взгляд беззаботную улыбку, хотя я и понимала, что эта улыбка- фарс…

— Не лукавь, Алмаз. Никогда королевой я не была… Мою семью слишком не уважали, чтобы считать за королеву… — и я тоже не удержалась, ступила на эту зыбкую почву.

— А почему? — встряла с тупым интересом Алёна.

Очевидно, оба мужчины все понимали, В отличие от Алёны, особенность менталитета и нравов нашего народа были понятны и предсказуемы им обоим. Но теперь меня как прорвало.

— Потому что, Аленочка, я имела неудачу родиться в мире, где ценят только мускулы, власть и деньги. Мой отец давно умер, а мать в горах со своей специальностью младшего научного сотрудника при институте картографии была никому не нужна, поэтому мыла полы в школе. Но самым страшным моим грехом было не то, что отца не было, а мать работала уборщицей. Самым позорным было то, что я грязнокровка. Что я посмела родиться от русской матери, внеся в чистый великий генокод чужую кровь… Знаешь, родители ребят просто маниакально прятали от меня своих отпрысков, как только завидели на теле первые признаки женских выпуклостей. Авось кто позарится на недостойную…

— Ты передергиваешь, Камила, — теперь уже жестким голосом прервал меня Алмаз. Было очевидно, все мои слова он проецировал не себя и свою семью… И сейчас наверняка он сидел и злился, думая о том, какая же я все-таки наглая неблагодарная тварь, ведь его-то святые, благороднейших кровей родители меня приняли горячо… Знал бы он… Если бы он знал… К горлу подступил ком…

Я отпила еще вина. Почти залпом. Резко. Со стороны, наверное, было видно, что я сильно нервничаю.

— Ты знал, Арсен, что Алмаз был в меня влюблен? — господи, зачем я это выпалила? Зачем только я это сказала? Кто сидел на моем плече и нашептывал мне это … с вином явно перебрала.

На удивление ни один их мужчин не смутился.

— Да, это правда… Я сох по ней несколько лет в школе, как и добрая половина моих одноклассников.

— Понимаю, Алмаз. Я бы тоже влюбился в такую одноклассницу, — Арсен нагло прижал меня за талию к себе, — а я краем глаза увидела потемневший, нехороший взгляд Алмаза. И почему-то этот взгляд меня утешил что ли…