Был обычный декабрьский день. Здесь о приближении нового года и рождества говорили только украшенные улицы и передние дворы домов. А так-лето круглый год… За это и любил эти края… Если только не считать ураганов, но и к ним привыкаешь со временем…
Зашел Руслан. Какой-то неестественно бледный, странный. Словно колебался, не знал, говорить мне или нет…
— Алмаз, тут такое дело… Я сейчас смотрел российские новости… Там… трагедия… Ну или не знаю, как это правильно назвать… Короче, где-то там, недалеко от вашего села, строят отель горнолыжный… Так вот, сошла мощная лавина после серии подземных толчков…
— Плохо, — сухо ответил я, — но это ведь не редкость в горной местности. Какой идиот вообще будет строить отель в таком месте? У нас горы другие, вечно то сели, то оползни, то лавины, это тебе не Альпы… Кавказские горы в зоне повышенной сейсмической активности, потому что самые молодые, потому что на стыке тектонических платформ… Это все школьники в каждой селухе у нас знают… А эти не знали? Какие на фиг курорты… Кого они там катать собрались, баранов? Поделом… Главное, чтоб людей мало пострадало…
Руслан смотрел на меня как-то нехорошо… Не понравился мне тогда этот взгляд.
— Она там, Алмаз… Она строит этот отель… И она, судя по всему, сейчас погребена под лавиной… Идут спасательные работы, но… Пока тяжело что-то сказать… Никто не знает, есть ли выжившие… Что вообще на местности происходит, так как снегопад не прекращается и видимость почти нулевая.
Я попросил его повторить. Не поверил. Сердце пропустило несколько ударов. Нет. Нет. Ну нет. НЕТ!
Подбежал к нему и схватил за шкирку.
— Ты сейчас пиздишь?! Это шутка такая тупая? Хули ей делать в горах? Она в Дубае прекрасно живет, все у нее заебись!
— Алмаз, я не вру… Сход лавины произошел полчаса назад. Вон, включи новости… Крутят с пометкой «срочно»…
Я начал судорожно тыкать по переключателю пульта, пытаясь отыскать российский новостной спутниковый канал. Телевизор я особо не смотрел, так что то и дело нажимал на проклятом пульте что-то не то, заходил в какие-то дурацкие меню и прочую херню, которыми сейчас натыкивают современные смарт-телевизоры непонятно, зачем.
Плюнул на это дело, отшвырнул пульт об стенку. Залез в новостную ленту в телефоне. Правда…
— Ну-ка, давай, набирай ее быстро! У тебя же есть ее номер! Давай, при мне!
Я даже не говорил, я просто орал…
Он молча выполняет то, что я «прошу» — на другом конце «абонент не доступен».
И тогда, конечно, я делаю то, что должен был сделать еще, сука, пятнадцать лет назад… Я быстро хватаю из сейфа бабки и паспорт и выбегаю в машину, на ходу заказывая себе срочный вылет в республику. Никаких на хер регулярных рейсов через Москву — чтоб самолет сразу прилетел туда, как можно быстрее… Цена вопроса не имеет значения, даже если придется вывернуть все карманы… И да, удовольствие дорогое, но, сука, речь идет о моей Лале… О моей жизни… Если бы я пятнадцать лет назад вот так бы наплевав на все, даже на ее мнение, делал бы то, что было на сердце моем, может и не было бы сейчас всей этой адской боли между нами…
Деньги, конечно, творят чудеса. Я был на месте менее, чем через десять часов… Все это время в полете молился, чтобы к прилету спасателям удалось-таки добраться до отеля, удалось спасти… Ее… Да, конечно, я эгоистично думал сейчас только о ней… И мне даже не было за себя стыдно. Пусть о других думают их родные. Для меня, как всегда, была важна только Лала. Только Она. Было, есть и будет…
Но не хрена… Эти идиоты никак не могли наладить работу, вроде бы и копошились вокруг, а опыта никакого, не сталкивались с такими ситуациями никогда… Лавины и оползни бывали регулярно, но тут людей-то не было особо. Села специально так строили, чтобы над ущельями, чтобы снег не завалил… Так что максимум, на что был способен наш МЧС- расчистить через пару дней дорогу от засыпавших ее булыжников. А пока не расчистят-извольте добираться вплавь… Запросили помощь Москвы, вроде бы должны вот-вот прилететь. Стоит Тортыбеков, сразу его узнал, сраный турист-сенатор, пересекался с ним пару раз на официальных мероприятиях, еще до тюрьмы, когда в фаворе у властей был, неприятный, самоуверенный типок. Хули он здесь? Хотя как же, он же у нас, сука, главный по туризму… Горнолыжный курорт, епт… На земле, созданной из оползней… Ладно бы приехал какой-нибудь Иван Иванов из Центрального административного округа Москвы, но этот то типа местный… Куда он смотрел…
Подходит ко мне деловито, протягивает руку…
— Какими судьбами? Неравнодушное сердце? Сейчас нам нужна любая помощь… — говорит высокопарно-пиздоболисто, как они умеют, гребанные политиканы…
— Любая помощь, говоришь? Слышь, паренек?! — окликаю стоящего ближе всех ко мне парнишку из числа спасателей, — а принеси-ка нам пару лопат…
Тартыбеков смотрит на меня непонимающе, а когда я протягиваю ему вторую лопату и сам невозмутимо подключаюсь к группе мужчин, которые пытаются прорыть тоннель ко входу в отель, вынужден взять ее и тоже изобразить какую-то деятельность.
— Что, решил снова счастье попытать на любовном фронте? — выдает мудила…
Ооо, да тут все серьезно… Как же я сразу-то и не подумал, что не зря он тут так пыжится героем, не зря Камила вовлечена в проект… Очередной женишок нарисовался. И вдруг по телу ток ярости. А вдруг не нарисовался… Вдруг уже давно рисует… Узоры языком по ее голой спине…Вдруг она с ним… А что, я ведь сам дал ей свободу… А она завидная партия.
— Ты, я смотрю, тоже не прочь? — сохраняю хорошую мину при плохой игре… И тут же отворачиваюсь от этого урода. Мне сейчас на него насрать, даже если завтра у них свадьба будет пышная… Сейчас мне важно найти Лалу, вытащить ее из этого дерьма, отогреть… Убедиться, что она жива-здорова и спасена… Остальное неважно… Я и не собирался снова возвращаться в ее жизнь, не собирался питать ненужными иллюзиями ни себя, ни ее…
С одеждой я, конечно, не рассчитал… И хотя ребята и снабдили меня какими-то своими куртками, ботинками, шапками, холодно было чудовищно, даже мне, привыкшему в десятиградусный мороз ходить почти босиком, в шлепках перебежками до друганов в селухе…
Проблема была в том, что мы были у реки. У водоемов всегда намного холоднее, чем в официальных прогнозах погоды. Смело вычитайте еще три-четыре градуса… Мерзли все, усугубляло ситуацию то, что снегопад не заканчивался. А еще кто-то из умников-экспертов предвидел вторую серию толчков, поэтому сложилось ощущение, что большая часть трудящихся здесь хотела скорее свалить с этого жуткого места… И они реально как-то потихоньку рассасывались. С момента схода лавины прошли уже почти сутки… Меня все это потихоньку начинало вгонять в панику. Я все копал и копал, не обращая внимание на призывы отдохнуть и погреться у кострища. Лишь пил чай, который то и дело раздавали волонтеры из числа местных жителей. Раздражала крутящаяся вокруг пресса. Лучше бы так наши другие службы работали, а то только горазды собирать всякие сплетни- реальным трудом и не пахнет…
Когда, наконец, я уперся лопатой в твердое основание, похожее на стену, даже силы появились. Я уже не чувствовал от холода ни рук, ни ног, но времени на то, чтобы раскисать не было… Она там… И она ждет меня. Я точно знаю… Я должен был ей помочь… Хоть в чем-то хоть раз я же должен был помочь ей, сука…
Позвал остальных, говорю- вроде, добрались… А дальше помню все, как в тумане- прочищаю путь себе через большое окно в пол, залезаю и очень удачно- судьба меня вела к ней… Или сердце… Она лежала, одиноко свернувшись калачиком в неком подобии шатра из стекловолокна. Бедная моя девочка, губы синие, что-то шепчут нечленораздельное, руки крепко сжимает в кулаки, чтобы хоть как-то сохранить тепло… Смотрю на них, а они в маленьких порезах- это потому что утеплитель весь в стеклах. Хотел впитать в себя эту ее боль, забрать себе. Отшвыриваю лопату, которую так и продолжал инстинктивно сжимать, как сжимал последние пять часов работы, падаю к ней на колени, пытаюсь поднять ее быстрее, чтобы отсюда вынести, а руки и вправду меня не слушаются. Двигаю ими- не чувствую ни хрена. Кое-как подхватываю ее той частью, которая хоть что-то чувствует- выше запястий. Прижимаю к себе… А дальше замираю от ее слов сквозь бред… Она меня зовет… Она меня узнала… Как? Как такое вообще возможно? Зачем же ты, Лала, так сердце мое терзаешь… Как же больно, как же невыносимо больно- и морально, и физически…
