— И ты отказывался отдавать мне свитки со святыми реликвиями, прикрываясь честностью раздела добычи? — тихо сказал я, покачав головой, — сам облапошил бедных рыцарей с морскими портами и разделом земли.

— Это другое Витале, — поморщился он, — твоя добыча, скрытая от всех, вызвала бы множественные пересуды, ведь император, выбранный из крестоносцев, в любом случае поинтересуется куда делось всё ценное.

— Но сейчас, когда ты стал полноправным участником переговоров, — он покачал головой, — зайдём ко мне на минуту, я отдам тебе свитки.

Сделав вид, что обрадовался, я взял бумаги, которые мне уже ранее отдал брат и отправился за перевязочными материалами и лекарствами.

***

Аккуратно размочив вином и водой окровавленные тряпки, я осторожно, чтобы не причинять вред пациенту, стал их снимать с ран. Вид, который предстал передо мной, заставил меня поморщиться.

— Да, сеньор Бонифаций, — поднял я взгляд на поморщившегося дворянина, — придётся мне теперь взять на себя обязанности вашего лечащего врача, раз вы добавили меня в договор. Иначе вы с таким уходом какой получаете сейчас, можете и не дожить до раздела добычи.

— Это лучший врач, что мне нашли в городе, — пробурчал он.

— В нами осаждённом городе? — хмыкнул я, — или рядом есть ещё какой-то, где к крестоносцам хорошо относятся?

Он нахмурился, но промолчал.

— Сейчас я начну чистить рану, будет весьма больно, — я стал говорить с ним, проделывая нужные манипуляции. Опыта у меня в штопке людей было хоть отбавляй, единственным врачом на судне был в походе я, так что те, кто не выживал после моего лечения, я тут же отпевал как капеллан. Очень удобно было совмещать эти две должности.

Разбереженные от моего вмешательства раны, тут же за кровоточили, но я довёл всё до конца, приложив к каждой лекарства, и наложил две повязки из чистых повязок, а не того убожества, чем он был ранее перевязан. Через пару минут анальгетики, содержащиеся в порошках травяных сборов стали действовать и бледное лицо маркграфа впервые покрылось лёгким румянцем.

— Раны перестали дёргать, — удивлённо произнёс он, — вы правда удивительный человек, сеньор Витале.

— Пока я ваш доктор, можете обращаться ко мне просто по имени, — я пожал плечами, укладывая инструмент в кожаный саквояж, — поскольку действие временное, никаких сражений и скачек на лошадях!

— Но…, - он попытался возмутиться.

— Сеньор Балдуин, — обратился я к одному из сидевших возле стены шатра рыцарей, которые смотрели за моей работой, — вы хотите, чтобы сеньор Бонифаций выжил? Раны очень неприятные, и уже воспалились, маркграф может умереть от горячки.

— Без малейшего сомнения, сеньор Витале, мы дорожим жизнью нашего дорого Бонифация, — с лёгким поклоном ответил тот.

— Тогда проследите, чтобы мои рекомендации им выполнялись, — я перевёл на него спокойный взгляд, — завтра я перевяжу его ещё раз, и послезавтра, перед штурмом. Эти три дня ему запрещены резкие движения.

— Будьте уверены, сеньор Витале, мы за ним присмотрим, — ответил мне граф Тибо Шампанский.

— Доброго дня сеньоры, — я поднялся на ноги и забрав свой саквояж, пошёл к выходу, столкнувшись там с бароном, который нагрубил мне ранее. Он и в этот раз не сделал и попытки подвинуться, так что мы ожидаемо столкнулись плечами.

— Вы не в доспехах, — обратился я к нему, — я тоже, думаю нужно уладить наши разногласия с вами барон.

Его глаза сверкнули.

— С превеликим удовольствием.

Мы вышли наружу, и нашли свободный пятачок от костров, людей и кольев распорок шатров. Передав свой саквояж одному из знакомых рыцарей, я проверил, легко ли вынимается мой меч из ножен.

Рыцарей, видя намечающуюся драку стало собираться всё больше, так что я поторопил его, пока нас не окружила совсем уж большая толпа.

— Вы будете до второго пришествия стоять барон?

Он зло зыркнул на меня и вытащил меч, сняв пояс с ножнами отдал его своему оруженосцу, приняв от него щит. Затем он посмотрел на меня, так и стоявшего в расслабленной позе, с рукой на эфесе китайского меча.

— Ну же барон, больше уверенности в себе, — улыбнулся я, вызвав смешки окружающих, — вспомните, как только что толкнули меня плечом.

Он, не понимая моего спокойствия, двинулся осторожными приставными шагами, делая ложные тычки мечом, укрытый при этом щитом. Я всё так же стоял, показывая, что полностью открыт. Симбионт, едва рядом мелькнуло острое лезвие, тут же вкатил мне дозу боевого коктейля. Я, почувствовав, как движения противника начинают становиться тягучими, что всегда происходило, когда мой метаболизм от подобных впрысков ускорялся многократно, сделал едва видимое глазу движение вперёд вынимая меч, и упал на колено и левый локоть, так что гибкое лезвие китайского меча легко чиркнуло по бедренной артерии барона.

Перекатившись по земле, я подскочил на ноги, вкладывая меч в ножны.

На меня удивлённо посмотрел он, не опуская щита, затем другие рыцари, но я пожав плечами, подошёл к державшему мой саквояж, и поблагодарив его, пошёл к себе, протискиваясь через толпу. Сзади послышался громкий вскрик и падение щита, поскольку видимо барон стал зажимать рукой порез, из которого кровь забила фонтаном. Оно и правильно, две-три минуты и как я хорошо знал, наступала смерть от подобной раны. В общем ему точно стало не до меня, поэтому я и направился к себе.

13 февраля 1204 года от Р.Х., Пера, окрестности Константинополя

За несколько дней, предшествующих второму штурму, произошло очень многое. Горожане и аристократы, видя, как латиняне готовятся к захвату города, арестовали обоих императоров и бросили их в тюрьму, вместо них на трон посадили некого Алексея Мурчуфла, ставшего императором под именем Алексиос V Дука. А вскоре пришли известия о том, что обоих бывших правителей в этой самой тюрьме и удавили, за связь с латинянами. Потеря царевича Алексея, полностью развязывала руки крестоносцам, поскольку обещанные им деньги стало выплачивать некому, а поддерживаемый народом, Алексиос V Дука послал всех завоевателей куда подальше, чем моментально подписал городу смертный приговор.

Вечером, когда я перевязывал Бонифация Монферратского, он довольно мне сообщил, что все моральные и юридические преграды, стоявшие ранее перед ними, пали, так что теперь осталось только чтобы упали стены. Я спросил лишь время и день, когда это нужно сделать, поскольку всё было давно готово. Он приподнялся на локте и прошептал мне нужную информацию.

— Войска пусть будут готовы, я выполню, что обещал, — заверил я его.

— Раны стали затягиваться и всё благодаря тебе и твоим лекарствам Витале, — сменил он тему, кивая на мои порхающие над ним руки, выполняющие привычную работу.

— Кто будет императором? — покосившись на ужинающих рядом с нами рыцарей, галдящих за кубками с вином, тихо спросил его я.

Он остро посмотрел на меня и тихо ответил.

— Я рассчитывал на свою кандидатуру, но боюсь твой отец будет против, боясь моего усиления.

— А если, он решит сменить своё мнение? — я покосился на него.

— Чего ты хочешь Витале? — тревожно посмотрел он, — общеизвестно, что ты ничего не делаешь просто так.

— Мне так-то конечно особо ничего и не нужно здесь, — я пожал плечами, — но иметь в должниках императора, было бы совсем не плохо.

Он хмыкнул.

— С таким войском, как сейчас у тебя, мы не зря волновались о том, чтобы ты не захватил себе всё. Так что сейчас, я не очень верю прозвучавшим сейчас твоим словам.

— Бонифаций, у меня есть всё. Деньги, слава, женщины — что мне даст ещё один город? — я пожал плечами, — тем более, я не останусь с вами после раздела добычи, она будет слишком мала, чтобы я окупил найм наёмников и кыпчаков.

— И что же ты намерен делать дальше? — осторожно поинтересовался он.