— Витале, — рядом со мной остановился взволнованный Ренье.

— Не беспокойся брат, дадим время половцам найти дом и сделать твою Ирину вдовой, — успокаивающе похлопал я его по руке, держащей поводья.

И правда, к большому, богатому дому мы подъехали ровно тогда, когда сопротивление в нём и окрестных домах было полностью подавлено. Кругом всё было завалено трупами мужчин, женщин, а половцы вытаскивали из домов молодых девушек, тут же приступая к насилию.

Нужная нам группка оказалась возле дома, который был заранее обозначен на карте и там кыпчаки уже разрезали платье на молодой женщине и под её крики разложили на крыльце дома.

— Вперёд, мой храбрый рыцарь! — показал я брату на эту картину, — сильно только не зверствуй, всё же это мои люди.

— Спасибо Витале! — он благодарно кивнул и с десятком моей охраны бросился на выручку девушки.

Завязался показной бой и заранее предупреждённые кыпчаки, конечно же отступили, тогда он, закутывая плачущую Ирину в свой плащ, усадил её перед собой, крепко обняв. Девушка от шока, лишь прижималась к нему, боясь смотреть по сторонам. Свистнув, он помчался к пролому, чтобы вывести поскорее спасённую из города.

— Так, нам теперь сюда, — сеньор Бароцци, проводив это бегство взглядом, показал мне переулок, который перегородили телегами, а за ним виднелись напуганные горожане, под предводительством хорошо одетых воинов. Бегло осмотрев их пластинчатые доспехи, я понял, что передо мной наёмная гвардия императора, с ними я встречался прежде, в свой прошлый визит.

Подняв руку, я подъехал ближе.

— Пропустите нас, иначе вы все умрёте, — предложил я им хороший вариант, поскольку я спешил.

— Сдохни латинянин! — раздался крик и в мою сторону кинули камень, удравший по плечу доспеха.

Я молча развернулся и отдал приказ.

— Убить. Всех.

Сотни стрел половцев тут же ударили в импровизированную баррикаду, выкашивая тех, кто не был прикрыт ею, а кочевники уже раскручивали арканы, чтобы растащить телеги, давая нам проезд. В их действиях чувствовался опыт, и уже через пять минут, тяжёлая конница понеслась вперёд, длинными кавалерийскими палашами расчищая нам путь, поскольку копья они оставили в лагере, чтобы не мешали в уличных боях.

Зачистив улицу и не преследуя убегающих, мы продолжили свой неспешный путь дальше. Мы не нападали на дома, не грабили церкви или дворцы знати, а лишь целеустремлённо двигались к императорскому дворцу. Вскоре нас перестали атаковать, не понимая, почему мы себя так ведём, вслед нам из домов смотрели лишь яростные взгляды. Но им было с кем сражаться, поскольку то тут, то там мы пересекались с отрядами крестоносцев, что начали разграбление города. Вот они уже атаковали каждый дворец, каждую церковь, каждый богато выглядящий дом, так что грекам было кого бояться, мы же доехали до дворца, ворота которого были открыты, и не было видно ни одного стражника.

«А нет, есть, — понял я свой промах, когда из створок ворот вышел богато одетый человек явно из варяжской стражи, их доспехи нельзя было перепутать ни с какими другими».

— Харольд Грозный, — представился он на датском, хмуро осматривая нас, — аколуф варяжской стражи.

— Витале Венецианец, — ответил я на этом же языке, и моё имя заставило его сильно напрячься.

— Да, да Харольд, именно тот, над кем вы посмеивались, разоружая охрану в прошлый мой визит, — напомнил я ему, день нашего первого знакомства, — как видишь, сейчас события несколько поменялись.

Он стиснул зубы.

— Император Алексиос Дука бежал, захватив с собой остаток казны, — наконец через силу, произнёс он, показывая на дворец, — нам больше некого охранять.

— И что предлагаешь ты? — пожал я плечами.

— Мы можем продать наши мечи вам, — он посмотрел на меня, не видя лица из-за шлема.

— А зачем они мне? У меня есть войско, — я сделал удивлённый вид, пожав плечами.

— Варяжская стража всегда была верна своему слову и долгу.

— А также, как я слышал, отличалась вымоганием взяток у тех, кто хотел попасть во дворец или увидеть императора, — напомнил ему я.

— Нам перестали платить, — он пожал плечами, — нам нужно было что-то есть.

— Хорошо, сколько вас? — поинтересовался я.

— Со мной пятьсот воинов, и я могу забрать с улиц ещё четыре тысячи, — взбодрился он от этих слов.

Я достал с пояса кошелёк с золотом и бросил его не ему в руки, а на землю. С глухим звоном тот упал неподалёку от воина.

— Подними, — приказал я.

Харольд побелел от гнева, но сделал два шага и поднял кошель, зажав его в руке.

— Ты сам взял мои деньги, — сказал я ему, — тебя никто не заставлял.

— Да, — хмуро ответил он.

— Сеньор Витале, — добавил сидящий рядом со мной сеньор Бароцци.

— Да, сеньор Витале, — послушно повторил он за ним.

— Вскоре тебе расскажут, что бывает с теми, кто предаёт меня, — я кивнул головой в сторону моих людей, — а пока, собирай всех своих, пока их не убили крестоносцы. Оплату обсудим позже.

— Слушаюсь сеньор Витале, — он обернулся, свистнул и из-за деревьев появились хмурые воины, отлично одетые и вооружённые. Он раздал им приказы, и вскоре несколько ручейков, растворились на улицах города. Тогда он повернулся ко мне и я показал ему отойти со мной, чтобы нас никто не услышал. Оглянувшись, я достал тайком свиток.

— Проводишь меня в Фаросскую императорскую церковь, — я передал ему бумаги, полученные от брата об имеющихся в ней священных реликвиях, заполненные его рукой и с его стилистикой:

— «Терновый венец Господень и Святой Крест;

— Частица Крови Господа нашего Иисуса Христа;

— Два честных гвоздя, которыми была пронзены руки Господа;

— Следы Господних стоп — Его сандалии;

— Детские пелёнки Спасителя, в которые был Он в колыбели обёрнут;

— Большая часть Древа святого Креста;

— Частица крови, которая чудеснейшим образом истекла из той иконы Господа, что была пронзена неверным;

— Узы, или оковы железные, почти как звенья цепи сделанные, которыми, как верят, Господь наш был окован;

— Святой плат к доске прикреплённый;

— Большая часть камня Гроба Господа нашего Иисуса Христа;

— Частица молока блаженной девы Марии;

— Также железо святого Копия, которым на кресте был пронзён бок Господа нашего Иисуса Христа;

— Другой среднего размера крест, который Триумфальным крестом в старину называли, ибо императоры имели обыкновение носить его в битвы в надежде на победу;

— Пурпурный Хитон, которым окутали воины Господа нашего Иисуса Христа в осмеянии Его;

— Губка, которую протянули Ему, наполнив уксусом, когда Он висел на кресте;

— часть Судария, в который было обёрнуто тело Его во гробе;

— Линтеон, которым Он препоясался, когда омывал руки учеников и которым вытер им ноги;

— Жезл Моисея;

— Верхняя часть головы блаженного Иоанна Крестителя;

— Головы святых Власия, Климента и Симеона».

— Мне нужно всё это. Озвучить на датском?

— Не стоит утруждать себя сеньор Витале, — показал он рукой направление, — нам поможет их хранитель.

Спустившись с лошадей и оставив всех снаружи, мы пошли внутрь только с самыми верными воинами, взявшими в руки глухие деревянные ящики. Наёмникам, половцам, а также новообретённой страже, я не сильно доверял, мне не нужно было, чтобы новости о том, что я забрал все священные императорские реликвии дошли до крестоносцев, так что пришлось принимать усиленные меры предосторожности. К тому же оказавшись внутри императорского дворца, где даже дверные ручки были покрыты позолотой, многие явно не удержались бы от грабежа. Так что даже мои верные люди, с трудом держались, чтобы не бросаться на всё подряд, хотя нет-нет, да и крали драгоценные безделушки, забытые кем-то в спешке. Но на это я закрывал глаза.

Кругом был один мрамор, золото, античные статуи, холсты, в общем в здесь мало что изменилось с моего посещения прошлый раз. Меня это пока не интересовало и гремя подкованными сапогами, мы дошли до небольшой церкви находившейся в центре императорского дворца. Навстречу к нам, держа крест в обоих руках, тут же бросился одетый в одежду греческих священников, низенький человек.