Я видел, что этот вопрос ему значительно более интересен, чем прошлый, поэтому вместо ответа, расстегнул две верхние пуговицы шёлкового камзола и достал оттуда перстень, висящий на золотой цепочке.

— Достаточно этой вещи, для моего ответа? — поинтересовался я у него.

Глаза Калояна расширились, он явно его узнал.

— Более чем господин Витале.

Я вернул знак легата обратно, и запахнулся.

— И насколько далеко распространяются ваши полномочия легата? — поинтересовался он, когда мы въехали на опущенный подъёмный мост и подковы лошадей громко зацокали по доскам.

— Я думаю государь, если вы поведаете мне о ваших затруднениях во взаимоотношениях с Папами, то я смогу более точно вам об этом ответить.

Он задумался.

— Думаю лучше если мы переговорим об этом завтра, в обед. Сегодня я планирую дать пир в честь вашего прибытия. Вы ведь не против?

— Вам не нужно об этом у меня спрашивать государь, — я низко поклонился, — вы хозяин, я лишь ваш гость.

— Хорошо, тогда встретимся вечером, я распоряжусь, чтобы о вас позаботились наилучшим образом.

— Благодарю вас государь, — снова поклонился я ему.

— Что скажешь дорогая? — Калоян посматривал, как возле высокого, вровень ему, несмотря на возраст гостя, крутятся дворяне, представляя своих дочерей. Десятки девушек в дорогих платьях пытались произвести на богатейшего человека Европы впечатление. А то, что он был сказочно богат было понятно даже не по рассказам тех, кто был с ним знаком ранее, или слышал, бывая во Франции или Священной римской империи, а достаточно было посмотреть на его костюм, оружие и драгоценности, стоившие если не треть царства, то его пятую часть точно.

Анна-Анисия, покачала головой, задумчиво посматривая в сторону гостя.

— Я поговорила сегодня с кыпчакским старейшиной, что сопровождает его войско, мой отец был с ним знаком, — наконец произнесла половецкая княжна.

— Да? — удивился Иван, поворачиваясь к супруге, — интересно и что же он сказал?

— Он был с ним, когда пала Польша и остальные княжества, — по-прежнему задумчиво ответила она, — также Эльбек-бей принимал участие в захвате Константинополя.

— Ну же Анна, не томи, — поторопил её супруг.

— Я смотрю на этого галантного, вежливого, скромного и умного молодого человека, очаровывающего весь вечер наш двор, и в голове не укладывается то, что он мне рассказал, — улыбнулась она торопливому мужу, — поскольку по словам Эльбек-бея, Витале Венецианец крайне жестокий и коварный военачальник, сметающий со своего пути все преграды. К тому же Эльбек-бей лично видел, как тот, не моргнув и глазом, лично зарезал латинянского епископа и десять его оруженосцев, когда те попытались отнять его добычу. Он даже не стал приказывать, чтобы ему помогли, просто прикончил десяток людей, и отряхнувшись, пошёл дальше.

— Десяток вооружённых воинов? — изумился Калоян, другим взглядом посмотрев на гостя, который действительно своей скромностью и вежливостью произвёл при встрече хорошее впечатление. Царь даже переживал, что придётся просить его погостить во дворце, размышляя кого отдать в заложники, тот же с лёгкой улыбкой, словно дело не касалось его безопасности, попросил лишь слово. А это чаще всего значило, что гость был настолько уверен в том, что сможет в случае нападения или попытки отравления выжить, что от такой уверенности спина покрывалась холодным потом и слова жены ещё больше подтверждали его невесёлые мысли.

— Так ты думаешь, — он вернулся к разговору с супругой, — нам нужно обращаться с ним словно с королём?

— Скорее уж как с Папой, — улыбнулась Анна-Анисия, — ведь кроме того, что он латинянский патриарх, что как ты сам знаешь весьма высокий сан для такого возраста, так ещё он и легат самого Папы.

— Ты думаешь он в состоянии поспособствовать осуществлению моих задумок? — осторожно поинтересовался он у жены.

— Из всех людей, кто сейчас присутствует рядом с нашим царством, он точно самый лучший для этого, — супруга положила руку на локоть царя, даря ему свою поддержку.

— Тогда я завтра не буду долго ходить вокруг, да около, раскрою ему свои планы на будущее, — принял он решение, — тем более воевать с ним, в свете того, что ты только что рассказала, будет форменным безумием. Если кыпчаки о нём такого высокого мнения, то очень может быть, что опасаясь за своё становище, нас может предать Харезм-бей, переметнувшись к нему.

— Я бы нисколько этому не удивилась, — со вздохом произнесла половецкая княжна, — старейшины будут всегда на стороне сильного, а этот военачальник уже показал себя ранее таким.

— Хорошо, спасибо дорогая, — царь благодарно сжал руку жены, — как думаешь, удастся кому-то из наших девушек его оседлать?

— Уверена, что шансы у всех нулевые, — Анна-Анисия, покачала головой, — ему скучно и он лишь из вежливости и хорошего воспитания продолжает развлекать придворных рассказами.

— Почему ты так решила? — удивился Калоян, присматриваясь к подростку лучше.

— У него ровно такой же взгляд, который бывает у тебя, когда я прошу у тебя больше денег, — улыбнулась жена, — уж что-что, а это я могу видеть в мужчинах.

Калоян рассмеялся и покачал головой. Жена, единственная кто мог подарить ему хорошие настроение всего лишь одним, вовремя сказанным словом, в этом ему точно с ней повезло.

***

Утром я проснулся довольно рано, поскольку на пиру не дожидался поздней ночи, а ушёл, сославшись на усталость от поездки. Все эти девушки, кружившиеся передо мной, мало вызывали желания, поскольку я отлично понимал, переспишь с любой, поставят как минимум разговор о содержании будущего бастарда. А я не настолько соскучился по своим майя, чтобы бросаться на болгарских девиц и транжирить состояние ради кратковременной связи.

Тихо свистнув, я разбудил сонных, объевшихся вчера оруженосцев сеньора Бароцци, которых местные старательно пытались ещё и напоить, но они не поддались, поэтому я разрешил им заночевать в моих роскошных покоях, которые мне отвёл царь.

— Несите воду, и новую одежду, — приказал я, — в обед у меня встреча.

— Слушаемся сеньор Витале, — оба меня сильно боялись, поэтому едва не летали, выполняли приказы.

Время тянулось медленно, так что едва меня позвали составить компанию царской чете на обеде, как я тут же пошёл следом за слугой, поскольку делать было совершенно нечего.

***

Когда меня усадили напротив царя и его жены, а мои оруженосцы отодвинули местных слуг и достали принесённые с собой фарфоровые китайские наборы посуды, а также серебряные вилки и ложки, и перекладывая с общих блюд, на мою посуду, ловко орудовали ножами, разрезая для меня мясо и птицу на небольшие кусочки.

Я, достав большой шёлковый платок, запахнул его за ворот, и помолившись, поблагодарил Господа за эту трапезу, а также хозяев за гостеприимство. Только затем взяв в одну руку вилку, во вторую нож, приступил к трапезе, не торопясь, поедая по небольшому кусочку. Калоян обменялся понимающим взглядом с женой, и та, спросила у меня.

— А не тот ли это знаменитый китайский фарфор у вас господин Витале, которым хвастаются императоры и короли в Европе?

— Не знаю государыня, — я пожал плечами, — но кое-какие сервизы для королевских домов я привозил из Китая.

— Вы позволите посмотреть? — попросила она, показывая на чайник, что поставили рядом со мной оруженосцы.

— Конечно, — я показал вилкой, и мальчишка тут же бросился вручать его царице.

Она долго его осматривала, затем со вздохом вернула.

— Да, это именно он, эту печать на обратной стороне невозможно подделать.

— Бруно, принеси из моих покоев набор для пикника, — я повернулся к мальчику и тот стремглав бросился из зала, вскоре вернувшись, пыхтя от натуги, поскольку тащил тяжёлую корзину с гремящей в ней посудой.