– Будь честен со мной, Дилан. С самого начала мы вели наш поединок с открытым забралом. Мы оба встречались с другими людьми и знали об этом. Но все же мы оставались особенными друг для друга, ведь так?

– Да. – Дилан взял ее за руку. – Это правда.

– Поэтому я должна знать, если кто-то другой занял мое место. Я не потеряю из-за этого голову. Но я хочу это знать наверняка.

Дилан замялся. Он смотрел сквозь ветровое стекло на навес над входом в кинотеатр.

– Да, – наконец сказал он, крепко сжимая пальцы Бетани. – Твое место заняла другая. И ей пять лет от роду.

Бетани покачала головой и нахмурилась:

– Я не понимаю. О! Ты говоришь о той девочке с фотографии?

– Да, о ней.

– Я знала, что она твоя дочь.

– Откуда?

– Мне хватило одного взгляда на снимок, чтобы понять. У нее твои глаза, твои волосы, твоя улыбка.

Дилан заулыбался.

– Правда, она похожа на меня?

– И все же я полагаю, что звонила тебе не она. Это была ее мать, так?

– Да.

– А… какие у тебя отношения с ее матерью? – В вопросе Бетани прозвучал страх. Другой бы ничего не заметил, но Дилан слишком хорошо ее знал.

– Она мать моего ребенка, только и всего. – Дилан постарался, чтобы его голос звучал уверенно. – Эмма… моя дочь… недавно потеряла приемного отца и с тех пор не разговаривает. Сегодня ее мать позвонила, чтобы сказать, что Эмма заговорила.

– Ты… видишься с Эммой?

– Да, – ответил Дилан и вздохнул: – Это непросто объяснить, Бетани. Я практически ни с кем не общался последнее время, потому что мне хотелось сосредоточить все внимание на девочке. Мне необходимо наверстать пять упущенных лет. Ты можешь это понять?

На четко очерченных пухлых красных губах Бетани появилась слабая улыбка.

– Да, могу. И я люблю тебя за то, что ты не захотел повернуться к ней спиной. И все-таки…

– Все-таки?

– Хорошо бы ты так никогда не узнал о ее существовании.

Фильм показался Дилану скучным, хотя Бетани понравилось. Всю дорогу она делилась впечатлениями. Дилан едва понимал, о чем идет речь, когда Бетани упоминала какие-то сцены или каких-то персонажей, потому что его мыслями снова завладела Эмма. Он представлял себе, как увидит ее в понедельник днем, вновь завоюет ее доверие и каким-то волшебным образом сотрет из ее памяти дурацкое происшествие с оружием. Он купит ей кисть по руке, пусть помогает им с Лаурой красить стены.

Когда они свернули на дорогу, ведущую к его дому, Бетани прижалась к Дилану. Ее шелковистые волосы щекотали ему подбородок, а рука настойчиво поглаживала бедро. Но Дилана это сейчас не интересовало. Совсем. И он не знал, как ему поступить.

Остановив машину у дверей гаража, Дилан снял ее руку со своего бедра.

– Я думаю, что мы еще не все обсудили, – сказал он.

– А я не хочу разговаривать. – Бетани вырвала руку, и проворные пальцы скользнули ему под рубашку. – Я хочу заняться любовью.

– Я знаю, Бетани, но…

– Но что? – Она выпрямилась, отстранилась и посмотрела на него. – Ты сегодня сам не свой, Дилан. Я специально выбрала фильм, который должен был тебе понравиться, чтобы ты отвлекся, но все впустую. Ты кажешься еще более далеким, чем раньше.

– Я знаю. И мне жаль, поверь. Но со мной что-то происходит. Не могу объяснить этого даже самому себе. Я никогда не хотел иметь детей, а теперь у меня появилась дочь. Я чувствую себя обязанным ей. И даже более того. Мне она кажется… восхитительной. – Это слово поразило его самого. – Я сидел в кинозале и думал, что мне принести ей в следующий раз, куда отвезти ее, чтобы развлечь, как мне помочь ей, чтобы малышка снова заговорила. Я просто не могу перестать думать о ней. Возможно, это безумие, не знаю, но я так чувствую.

– Мне это не кажется безумием, – вздохнула Бетани. – Но честно говоря, я бы предпочла, чтобы у тебя появилась другая женщина. Я бы нашла способ с ней справиться. Но не представляю, как мне соревноваться с пятилеткой.

– Тебе незачем с ней соревноваться. Ты просто должна быть терпеливой со мной.

Бетани вздохнула, плотно сжала губы.

– Похоже, ты не хочешь, чтобы я осталась на ночь?

Она была красивой. Дилан видел, как мерно вздымается в полумраке ее округлая грудь. Всю неделю он думал о том, как ляжет с ней в постель этим вечером, как они проснутся утром, будут смеяться, разговаривать, снова любить друг друга, как это бывало раньше. Но теперь все это только раздражало его. Он и в самом деле очень изменился.

— Не сегодня, Бетани. Прости, – сказал он. Она попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. Бетани нагнулась к нему и легко чмокнула в щеку.

– Позвони мне, хорошо? – попросила она.

Дилан смотрел, как она выходит из его машины и садится в свою. Когда автомобиль скрылся за деревьями, Дилан пошел в дом. Ему было жаль, что он обидел Бетани, и все же он не испытывал ничего, кроме облегчения при мысли о том, что теперь ему никто не помешает думать о дочери.

Лаура все время вспоминала, как Эмма говорила с Сарой. Закрывая пол в гостиной старыми тряпками, она снова и снова слышала возмущенную реплику дочери: «Я не Джейни!» – и улыбалась.

Утром при встрече с Хизер Лаура рассказала о том, что произошло, и психотерапевт предложила, чтобы Сара приехала на занятие вместе с Эммой. Лауру это озадачило. Сару это совершенно собьет с толку. Даже предложение пойти погулять в другую сторону приводило Сару в замешательство. Саре необходимо было видеть вокруг себя привычные вещи. Но, может быть, Лаура сумеет ее уговорить. И, возможно, это поможет Эмме.

Девочка устроилась посередине гостиной, разложив рядом специальные смывающиеся краски для рисования пальцами, чем она, собственно, и занималась. Лаура не успела ей сказать, что приедет Дилан и поможет красить стены, но сейчас это необходимо сделать. Дилан мог появиться в любую минуту.

– Эмма! – позвала она дочь, снимая крышку с одной из банок со светло-кремовой краской.

Та подняла голову от рисунка. Ее пальцы были синими, и по всей комнате распространился запах краски.

– Скоро приедет Дилан. Он поможет мне выкрасить гостиную.

Эмма тут же снова занялась рисунком. Известие ее не обрадовало.

– Я знаю, что ты считаешь, что он плохо обошелся с тобой, когда мы были у него дома, – продолжала Лаура. – Но я надеюсь, ты поймешь, что Дилан испугался за тебя. Ружье могло выстрелить. Дилан беспокоится о тебе.

Эмма продолжала размазывать синюю краску по верхней части листа бумаги, словно не слышала слов матери. Лаура начала красить стену возле кухонной двери.

Скрип гравия возвестил о приезде Дилана. Вытерев руки тряпкой, засунутой в карман шортов, Лаура встретила его у дверей. Эмма осталась сидеть на полу.

– Ты уже начала, – сказал Дилан, посмотрев на стену. – Приятный цвет. О! Эмма тоже занята красками.

Девочка даже не подняла голову.

– Я надеялся, что Эмма сможет нам помочь. – Дилан достал маленькую кисточку из кармана и присел на корточки рядом с дочерью. – Как ты думаешь, ты сумеешь помочь нам покрасить стены? – спросил он Эмму.

– Думаю, она еще мала для этого. – Лауре не хотелось мешать Дилану, но она знала, что Эмма не справится с такой работой. К ее немалому удивлению, Эмма взяла кисточку и встала.

– Хочешь начать отсюда? – Дилан подвел ее к дальней стене, легко положив руку ей на плечо. – Ты будешь наносить первый слой краски. А мы с твоей мамой будем наносить второй поверх того, что ты сделала.

Лаура закусила губу, глядя, как ее девочка медленно мажет краской стену. Хотя она очень старалась, все придется переделывать, но это не имело значения. Она смотрела, как Дилан учит Эмму правильно обращаться с кистью и снимать излишек краски, и у нее стало тепло на душе.

Они втроем проработали почти до вечера, хотя Эмма закончила немного раньше и отправилась играть с Кори в свою спальню.

– Сколько у них Барби? – поинтересовался Дилан, увидев, что соседская девочка пришла с пластиковой сумкой, полной кукол.