– О Дилан, разумеется, мне это нужно, но я ни в чем не уверена, – сказала Лаура, хотя отчаянно желала верить, что у них все получится. – У меня довольно тяжелый характер, – призналась она. – Ты познакомился со мной во время отпуска. Ты не знаешь, как я намертво вцепилась в работу. Когда я снова начну работать, ты увидишь меня совсем с другой стороны. Рэю это ужасно не нравилось. Эмма тоже страдала. Я постараюсь никогда больше не позволять эгоизму брать верх и не стану увлекаться до такой степени, но ты должен знать, что это у меня в крови.

– Я понимаю, – сказал Дилан. – Ты уже говорила мне о своей одержимости. Я был свидетелем тому, как ты с головой окунулась в историю Сары. Ты не забыла? Я думаю, что переживу это, мне даже нравится такая черта характера. – Он посмотрел в окно, на редкие огни городка. – Но я не уверен, что выдержу сравнение с Рэем.

– Сравнение с Рэем? Господи, что ты имеешь в виду?

– Я никак не могу разобраться, какой он был.

С одной стороны, альтруист, добрейшей души человек, а с другой – никакой отец и муж.

– Он не был никаким…

– Вот это я и имею в виду. – Дилан оборвал ее речь в защиту мужа. – Ты поставила его на пьедестал, и неважно, заслуживает он этого или нет. Жить с этим мне будет трудновато.

Лаура подобрала под себя ноги и повернулась к Дилану, положив его руку на свое колено.

– Рэй был необыкновенным человеком, это правда. В своей жизни он сделал много хорошего. Он изменил условия существования многих бездомных, и его книга, вероятно, сделает для него еще больше. Ты говорил, что у него не было права осуждать меня за мою одержимость, и я с тобой согласна. Он был куда больше одержим бездомными, чем я своей карьерой. Очень часто я чувствовала, что для Рэя куда важнее его благотворительность, чем мы с Эммой. Он был добр ко мне. Он не был обязан на мне жениться, но он сделал это. Он хотел заботиться обо мне. Только Рэй… не слишком хорошо представлял себе, как это делать. Он не был создан для семейной жизни. Вот в этом ты отличаешься от него, Дилан. Когда я смотрю на тебя с Эммой… – она улыбнулась при мысли об этом, – я поражаюсь, как здорово у тебя получается. Тебе действительно интересно с ней, у тебя хватает энергии и терпения. Прошу тебя, не волнуйся, что ты не выдержишь сравнения с Рэем. Вы слишком разные, вас просто невозможно сравнивать.

Дилан с минуту смотрел на нее, потом нагнулся и поцеловал. Лаура застонала.

– Ты помнишь хоть что-нибудь из той ночи, когда мы занимались любовью? – шепотом спросил Дилан.

– Все, – призналась Лаура.

– Ты шутишь.

– Нет, не шучу. Я помню каждую минуту.

Дилан прижал ее к себе.

– Тогда расскажи мне. Лаура опустила голову ему на плечо.

– В той спальне горела лишь одна лампа, крошечный ночник от Тиффани на туалетном столике. Он освещал комнату бледно-голубым светом. Там было огромное окно, и можно было видеть падающий снег. Ветер сносил его в сторону.

– Какая у тебя память! – удивился он. Да, эту ночь она не могла забыть.

– Покрывало на постели было зеленым, темно-зеленым с желтоватым отливом, – продолжала Лаура. – И мы лежали на нем.

Рука Дилана поглаживала ее шею. Лаура откинула голову на спинку дивана и закрыла глаза. Она почувствовала, как его губы касаются ее щеки, как его язык очерчивает ее ухо.

– Это была большая кровать со столбиками, – слова медленно срывались с ее губ.

– Давай сделаем это сейчас, – прошептал Дилан, – давай переберемся в постель.

Лаура снова подняла голову, она была словно пьяная.

– Это покрывало синее, – сказала она.

– Отлично. – Дилан встал и протянул к ней руки. – Я не хочу воссоздавать ту ночь в мельчайших подробностях. Я хочу запомнить эту ночь.

Лаура тихонько закрыла дверь между номерами, чтобы не разбудить Эмму, и пошла за ним. Дилан лег на нее, осторожно раздвинул ее бедра своими, и хотя они оба были полностью одеты, Лаура ощутила соблазнительное давление его эрекции.

Дилан поцеловал ее, отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза.

– Я рад, что ты мать Эммы, – шепнул он.

Эти слова были для нее подарком, и ей захотелось ответить ему тем же.

– Когда мы с Рэем занимались любовью… – Лаура закусила губу, понимая, что это признание будет самым интимным из того, что произойдет между ними в этой постели, – я всегда представляла на его месте тебя, – закончила она.

Дилан потрясенно смотрел на нее, потом лег на бок и нежно погладил ее щеку.

– Я люблю тебя, Лаура.

– Я тоже люблю тебя.

Он стал расстегивать ее блузку. Когда он добрался до последней пуговицы, из соседней комнаты раздался вопль.

Лаура схватила его за руку и прислушалась. Крик повторился.

– Эмме опять приснился кошмар. – Она отстранила Дилана, быстро встала и пригладила волосы. Она мгновенно преобразилась из любовницы в мать.

– Я здесь, Эмма. – Она вошла в другую комнату и включила свет.

Эмма лежала белая как полотно, по ее щекам струились слезы. Она протянула руки к Лауре.

Лаура присела на край кровати, притянула дочь к себе на колени.

– Все в порядке, моя сладкая. Мы в отеле, в городе Траки, помнишь? Такое смешное название. Я просто разговаривала с Диланом в соседней комнате.

Эмма сунула большой палец в рот, прислонилась к груди Лауры, всхлипнула. Ее тельце все еще содрогалось от пережитого страха. Укачивая ее, Лаура подняла голову и увидела стоящего на пороге Дилана.

– Ты уверен, что хочешь променять вольную жизнь на эти узы? – прошептала она ему.

По его улыбке Лаура поняла, что он хочет именно этого.

На следующее утро Лаура, Дилан и Эмма снова вернулись в дом Соломонов в Сирин-Лейк. За эту ночь все изменилось. Они трое стали ближе друг другу. Эмма могла этого не понимать, но Лаура и Дилан чувствовали разницу. Хотя остаток ночи Лаура провела в комнате рядом с Эммой, а Дилан спал один в номере по соседству, между ними появилась связь, которой не было накануне.

Погода была теплой, снег на обочинах растаял. Элейн открыла им дверь и провела их в гостиную. На кофейном столике она поставила кофе и апельсиновый сок, рядом красовались горячие сдобные булочки, только что вынутые из духовки. Джон открыл высокую стеклянную дверь, чтобы впустить в комнату свежий влажный воздух.

– Вот что, – он сел рядом с Элейн, – помогите мне принять решение. – Джон взял жену за руку. – Я знаю, что должен сделать все в соответствии с законом, но есть кое-что более важное. Ехать мне в Виргинию на встречу с Сарой или не ехать?

Все посмотрели на Лауру. Она много думала об этом ночью, поэтому ответила сразу.

– Могут произойти две вещи, – сказала она. – Наиболее вероятно, что Сара не узнает вас. Она до сих пор любит вас. Ваша фотография стоит у нее в гостиной. Но Сара любит мужчину с фотографии. Я не уверена, что она поймет, что вы и есть ее Джо. Так что я не вижу смысла в этом посещении.

– А каков второй вариант? – спросил Джо.

– Если Сара все-таки узнает вас, вам придется сказать, что у вас… есть другая женщина. – Лаура почувствовала, как у нее задрожала нижняя губа. – Я не хотела бы для нее новых страданий.

Элейн кивнула:

– Это было бы ужасно.

Дилан обнял Лауру, а Эмма встревожено подняла голову, уловив печальные нотки в голосе матери.

Лаура внимательно всматривалась в лицо Джона, стараясь понять, что он думает. Но тот молчал. Его взгляд был прикован к ее украшению.

– Откуда у вас этот кулон? – поинтересовался он. Лаура прикоснулась к заветной вещице.

– Он принадлежал моей бабушке, – ответила она. Неожиданно Джон нахмурился и встал.

– Сегодня достаточно тепло для прогулки на каноэ. Поедемте со мной, Лаура. Элейн, ты развлечешь Дилана и Эмму?

Элейн явно удивилась такой резкой перемене планов, но послушно повернулась к Дилану. Несомненно, она полностью доверяла своему мужу.

– Может быть, мы вместе отправимся на прогулку? – спросила она.

– Почему бы и нет? – согласился Дилан.