— Кое с чем из сказанного я согласен, — признался Ним. — И вы знаете это, мы уже не раз говорили на эти темы. Но ваша ошибка в том, что вы, выдавая себя за Иисуса, Мохаммеда и Будду одновременно, набрасываетесь на любого, думающего иначе. Лаура, вы — лишь часть маленькой группки, воображающей, будто она лучше всех знает, что кому нужно. Вам наплевать на действительные потребности общества и на всех нас. Еще бы, у вас есть такой аргумент, как все увеличивающееся число неполноценных детей!

— Не думаю, чтобы мы могли еще что-то сказать друг другу, — холодно оборвала его Лаура и, подозвав официанта, потребовала свой счет.

Ардит Тэлбот прошла в гостиную.

— Я уже думала, ты не позвонишь, — упрекнула она. — Еще день-два, и я бы сама села за телефон.

— У нас возникли новые проблемы, ни на что другое нет времени, — сказал Ним. — Думаю, ты знаешь об этом.

Был ранний вечер. Ним заехал к Ардит “по пути домой”, как он оправдывался сам перед собой. В этот день, находясь под тяжелым впечатлением от встречи с Лаурой Бо Кармайкл и коря себя за то, что так и не сумел хоть в чем-то переубедить ее, он поддался внезапному порыву и позвонил Ардит. Она по-дружески тепло отозвалась на его звонок. “Я чувствую себя одинокой, — призналась она, — и с радостью увиделась бы с тобой. Будь добр, заезжай ко мне после работы, выпьем”.

Уже через несколько минут после его приезда стало ясно, что на уме у Ардит была не только выпивка: она встретила его объятиями и поцелуями. Ним не особенно противился тому, что за этим должно было последовать, но после нескольких бокалов завязался разговор.

— Да, я в курсе происходящего, — сказала Ардит. — Неужели весь мир сошел с ума?

— Мне кажется, он всегда был сумасшедшим. Но сейчас я почувствовал это отчетливее.

Сегодня, думал Ним, Ардит вроде была в значительно лучшей форме, чем в тот мрачный день почти месяц назад, когда она узнала о смерти Уолтера. На похоронах — тогда они виделись в последний раз — она казалась опустошенной и постаревшей. Теперь же прямо-таки бросалось в глаза, что она стала прежней жизнерадостной и привлекательной женщиной. Ее лицо, руки и ноги, покрытые загаром, стройные очертания тела под облегающим ситцевым платьем снова напомнили ему о вспыхнувшем в них обоих желании. Когда-то много лет назад он перелистывал книгу “Похвальное слово старушкам”. И хотя, кроме названия, он почти ничего не помнил, сейчас ему вдруг стало понятно, что имел в виду автор.

— Уолтер всегда верил, — сказала Ардит, — что все происходящее в мире — и войны, и бомбардировки, и загрязнение окружающей среды, и все остальное — это лишь необходимая составная часть природного баланса. Он говорил с тобой когда-нибудь об этом?

Ним отрицательно покачал головой. Несмотря на то что они были друзьями с покойным главным инженером, их разговоры обычно касались практических и лишь редко философских вопросов.

— Обыкновенно Уолтер хранил такие мысли при себе, — продолжила Ардит. — Но со мной иногда делился ими. Он говорил: “Люди думают, что человек властен над настоящим и будущим, но на самом деле это не так”. Или: “Свобода воли — заблуждение”; “Человеческий порок — лишь еще один инструмент баланса природы”. Уолтер считал, что даже война и болезнь имеют свое предназначение в природе — поддерживать численность населения в разумных пределах. “Люди, — как-то сказал он, — словно лемминги, которые сначала чрезмерно размножаются, а потом взбираются на скалу, чтобы совершить самоубийство. Только люди делают это более изощренно”.

Ним был потрясен. Хотя Ардит и не смогла скопировать шотландский говор Уолтера Тэлбота, Ним увидел его как живого — глубокомысленного и циничного. Нима удивило и то, что Уолтер так откровенничал с Ардит, человеком, по мнению Нима, не очень-то большого ума. Впрочем, почему бы и нет? Возможно, для Уолтера она была духовно близким человеком, таким, каким не стала для него самого Руфь.

Интересно, как Лаура Бо Кармайкл отреагировала бы на уверенность Уолтера в том, что загрязнение окружающей среды является необходимым элементом природного равновесия, воплощением чьего-то никому не понятного замысла. А ведь Ним и сам размышлял над этим, и потому его вопрос к Ардит был совершенно логичен:

— Отождествлял ли Уолтер равновесие в природе с Богом?

— Нет. Он всегда полагал, что это слишком простое, слишком элементарное объяснение. Он говорил, что Бог создан человеком, он — соломинка, за которую ухватились умишки, опасающиеся тьмы… — Голос Ардит прервался, по лицу ее потекли слезы. — Вечером я особенно скучаю по Уолтеру. В это время мы обычно разговаривали.

На какой-то момент они почувствовали себя неловко, затем Ардит твердо сказала:

— Нет, хватит хныкать.

Она подвинулась к Ниму, он почувствовал уже знакомый аромат ее духов. Она чуть улыбнулась:

— Думаю, весь этот разговор о природе утомил меня. Потом, когда они потянулись друг к другу, она прошептала:

— Люби меня, Ним! Ты нужен мне больше, чем когда-либо! Он крепко сжал ее в своих объятиях. Губы Ардит были влажными и податливыми. Она вздохнула с наслаждением, когда руками они изучали друг друга, вспоминая, как это было в предыдущий раз. Желание Нима стадо настолько острым, что он отстранился:

— Чуть помедленнее! Подожди!

— Можем пойти в мою спальню. Так будет лучше. — Он чувствовал, как она трепещет.

Бок о бок они поднялись по лестнице. В доме стояла тишина, слышались лишь звуки их шагов. Спальня Ардит находилась в конце короткого коридора, дверь ее была открыта. Внутри, заметил Ним, уже были сняты одеяло и покрывало — Ардит уже все подготовила к его приходу. Из давнего разговора он вспомнил, что у Ардит и Уолтера были отдельные спальни. И хотя сейчас никакие препятствия не сдерживали их, как месяц назад, Ним обрадовался, что они будут не в постели Уолтера. Он помог Ардит снять платье, быстро освободился от своей одежды. Они опустились на кровать, мягкую и прохладную.

— Ты была права, — довольно пробормотал он. — Здесь лучше.

Когда он полностью овладел ею, она подалась вперед и вскрикнула от наслаждения.

Потом, через несколько минут, когда их сплетенные тела отдыхали, Ниму вспомнилось где-то услышанное утверждение, что половой акт опустошает и угнетает некоторых мужчин и они удивляются, зачем они прошли через все то, что ему предшествовало.

А вот он, как и всегда, чувствовал себя легким и обновленным. Ардит мягко сказала:

— Ты такой ласковый и нежный. Может, ты останешься на всю ночь?

Он покачал головой.

— Не в этот раз.

— Наверное, мне не следовало тебя просить. — Она провела пальцем по его лицу, по линии губ. — Обещаю, я не буду ненасытной, Ним. И не стану беспокоить тебя. Ты только приходи, когда сможешь!

Когда они уже одевались, Ардит сказала:

— Я просматриваю бумаги Уолтера, и там есть кое-что, что мне хотелось бы отдать тебе. Это бумаги, которые он принес с работы. Их надо вернуть.

— Конечно же, я возьму их, — согласился Ним.

Ардит провела его в кабинет Уолтера. Там на письменном столе были три картонные коробки. Ним открыл две из них и увидел сложенные служебные документы и письма. Он просматривал их, пока Ардит готовила на кухне кофе: Ниму не хотелось больше пить.

Бумаги были связаны с вопросами, особенно интересовавшими Уолтера Тэлбота. Многие из них уже устарели и не имели никакой ценности. В одной из папок были копии доклада Уолтера по кражам электроэнергии. В свое время этот доклад привлек всеобщее внимание в их отрасли и стал известен далеко за пределами “ГСП энд Л”. Тогда же Уолтер вызвался в деталях исследовать вопрос. На востоке проводилось даже судебное разбирательство, на котором он выступил в качестве эксперта-свидетеля, приводя в доказательство своих показаний часть доклада. Потом дело передали в высшие инстанции, а с ним туда попал и доклад Уолтера. Ним запамятовал, чем все закончилось, да это сейчас и не имело никакого значения.