Он просмотрел другие письма, затем сложил подшивки и закрыл коробки. Потом он вынес их в холл, чтобы не забыть захватить с собой в машину.

Земля под ногами дрожала. Сильный рев, как будто взлетали сразу несколько самолетов, сотрясал тишину. Широкая струя пара вырывалась в небо. Группа людей, стоявших на возвышении, инстинктивно зажала руками уши. Некоторые были испуганы.

Тереза Ван Бэрен крикнула, чтобы группа немедленно возвращалась в заказной автобус, на котором они приехали. Никто ничего не расслышал, но смысл всем был понятен. Примерно двадцать мужчин и женщин бросились к припаркованному поблизости автобусу с кондиционером и плотно закрывающимися дверями, здесь рев пара почти не был слышен.

— Иисус Христос! — возмущался один из группы. — Что за паршивые шуточки! Если бы я потерял слух, то подал бы в суд на эту чертову компанию.

Тереза Ван Бэрен переспросила его:

— Что вы сказали?

— Я сказал, что если бы я действительно оглох…

— Я поняла, — прервала она его, — я сразу услышала. Просто хотела убедиться, что вы не оглохли. Несколько человек рассмеялись.

— Клянусь вам, — обратилась к группе журналистов директор по связям с общественностью компании “ГСП энд Л”, — я и понятия не имела, что тут происходит. Мы же просто счастливчики. Ребята, вы же получили привилегию увидеть пуск новой геотермальной станции. — Она произнесла это с таким энтузиазмом, будто была искателем нефти, только что обнаружившим новый фонтан в Техасе. Через окна все еще стоящего автобуса они смотрели на буровую установку, за которой наблюдали до неожиданного извержения. Внешне установка напоминала обычный агрегат, используемый на месторождениях: и в самом деле, ее всегда можно было переместить и перепрофилировать на нефтедобычу. Как и Тереза Ван Бэрен, вся группа в защитных касках, собравшаяся вокруг буровой, ликовала.

Неподалеку находились другие геотермальные скважины. Пар, выходивший из них под собственным давлением, направлялся в огромные трубы. Их наземная сеть, покрывавшая, словно чудовищная паутина, несколько квадратных миль, собирала пар в турбогенераторы, размещенные в десятке отдельных строений строгой квадратной формы, громоздившихся по холмам. Суммарная мощность генераторов в этот момент составляла свыше семисот тысяч киловатт — более чем достаточно для нужд большого города. В качестве дополнения пробурили эту новую скважину.

В автобусе Ван Бэрен заметила телеоператора, менявшего пленку.

— Вы засняли, когда это случилось?

— Еще бы! — В отличие от жалобщика, этой мелкой сошки из какой-то провинциальной газетенки, телевизионщик был явно доволен. Он уже закончил смену кассет. — Тесе, попросите водителя открыть двери, я хочу снять с другой точки.

Когда он вышел, внутрь ворвался запах тухлых яиц — так пахнет сероводород.

— Ну и запашок, Мигауд! — Нэнси Молино из “Калифорния экзэминер” наморщила носик.

— На европейских курортах, — сказал ей журналист средних лет из “Лос-Анджелес тайме”, — вам пришлось бы платить за такой запашок.

— Если вы напечатаете это, — обратилась Ван Бэрен к лосанджелесцу, — мы выбьем такую фразу на камне и дважды в день будем отдавать ей честь.

Группа журналистов отправилась сюда из города ранним утром; сейчас они находились в неровной гористой местности в калифорнийском округе Севилла, где располагались геотермальные энергоустановки компании “Голден стейт пауэр энд лайт”. Потом они должны были отправиться в соседнюю долину, Финкасл, где компания намеревалась построить еще один геотермальный энергокомплекс. А завтра эта же группа поедет на гидроэлектростанцию и предполагаемую площадку для еще одной. Скоро оба проекта станут предметом публичных слушаний, и эта двухдневная экскурсия могла обеспечить компании симпатии представителей средств массовой информации.

— Кстати, кое-что об этом запахе, — продолжала директор по связям с общественностью. — Сероводород содержится в паре в очень небольшом количестве, недостаточном, чтобы сделать его токсичным. Но к нам поступают жалобы, в особенности от владельцев недвижимости, собирающихся продавать землю в этих горах для создания курортов. Претензии предъявляют нам, хотя этот запах всегда присутствовал в этих местах, так как пар просачивался из-под земли еще до того, как мы стали использовать его для получения электроэнергии. И еще. Старожилы говорят, что сейчас запах ничуть не сильнее по сравнению с тем, что было раньше.

— Вы не могли бы как-то доказать это? — спросил репортер из “Сен-Джо меркьюри”. Ван Бэрен покачала головой.

— К сожалению, никто не догадался взять пробы воздуха до бурения, и мы не сможем сравнить “до” и “после”; поэтому-то нас постоянно атакуют критики.

— И, наверное, правильно делают, — язвительно заметил газетчик из “Сен-Джо меркьюри”. — Все знают, что такие гиганты, как “Голден стейт пауэр энд лайт”, постоянно врут.

— Я принимаю это как шутку, — ответила директор по связям с общественностью. — Но одно верно. Мы стараемся встретить наших критиков на полпути.

Скептический голос попросил:

— Приведите хотя бы один пример.

— Да вот хотя бы здесь. С тем же запахом. Из-за возражений, о которых я вам говорила, мы разместили две недавно построенные электростанции на гребнях гор. Там сильные ветры, которые быстро рассеивают все запахи.

— Так в чем же дело? — спросила Нэнси Молино.

— Посыпались новые жалобы от экологистов, которые говорят, что мы нарушаем линию горизонта.

Раздался негромкий смех, и один или два журналиста что-то записали в блокнотах.

— У нас была еще одна невыигрышная ситуация, — сказала Ван Бэрен. — “ГСП энд Л” сняла фильм о нашем геотермальном комплексе. Когда мы начали съемки, то по сценарию следовало показать, как охотник Уильям Эллиот открыл эти места в тысяча восемьсот сорок седьмом году. Он подстрелил здесь медведя-гризли и увидел бьющий из-под земли пар. Ну и что же, эти любители дикой природы прочитали сценарий и сказали, что нельзя показывать охоту на гризли, так как сейчас в этой местности медведи находятся под охраной. Вот и.., сценарий был переписан. В фильме охотник заблудился. А медведь убегает.

Корреспондент радио с включенным диктофоном спросил:

— Ну и что тут такого?

— Потомки Уильяма Эллиота грозили подать на нас в суд. Они говорили, что их предок был известным охотником и отличным стрелком. Он не упустил бы гризли. Таким образом, фильм оклеветал его и его семью.

— Я помню это, — поддакнул лосанджелесец. Ван Бэрен добавила:

— Каждый раз, когда мы собираемся что-либо предпринять, можно быть уверенным, что нас пнут справа или слева, а то и с обеих сторон.

— Вы хотите, чтобы мы прослезились уже сейчас? — ехидно спросила Нэнси Молино.

Телеоператор забарабанил в дверь автобуса, водитель впустил его.

— Если все готовы, поедем обедать, — предложила Ван Бэрен. И жестом приказала водителю:

— Поехали.

— Как насчет выпивки, Тесе? — поинтересовался очеркист из журнала “Нью Уэст”.

— Не исключено. Если все согласны. Но это не для печати. — Она вопросительно посмотрела на них, раздались возгласы “о'кей”, “не для печати” и “по рукам”. Двое или трое нестройно зааплодировали. Два года назад “ГСП энд Л” щедро снабжала подобные пресс-туры едой и алкогольными напитками. Журналисты со вкусом ели и пили, а потом в своих материалах некоторые из них поддевали “ГСП энд Л” за чрезмерную расточительность, в то время когда счета за коммунальные услуги растут. И вот теперь для прессы специально выделяли достаточно скромный рацион, а напитки не предлагали до тех пор, пока не получали обещания не упоминать о них в репортажах.

Уловка срабатывала. Объектом нападок прессы могло стать что угодно, но не банкеты в ее честь.

Автобус проехал еще с милю по неровной территории геотермального комплекса через узкие места, неровными дорогами, между скважинами, строениями для энергоагрегатов, в лабиринте шипящих, выбрасывающих пар труб. Здесь стояло еще несколько машин. Посторонним в эту опасную из-за горячего пара зону вход был запрещен, и всех посетителей сопровождали служащие компании. В одном месте автобус проехал мимо огромного трансформатора. Отсюда по высоковольтным проводам электроэнергия передавалась на подстанции в сорока милях отсюда, а затем — на основную магистраль энергосистемы “Голден стейт пауэр энд лайт”.