Дом 117 ничем не отличался от остальных. Она припарковала свой “мерседес” у соседнего дома; отсюда она могла наблюдать за 117-м, не рискуя быть замеченной. Вдобавок здесь ее прикрывали еще несколько стоявших поблизости автомобилей. Она взяла с собой бинокль, но пока не использовала его из боязни привлечь внимание прохожих.

Пока на улице было мало людей. Ничто не происходило и в доме 117.

Нэнси не знала, чего она ждет, просто надеялась увидеть кого-нибудь из жильцов этого дома. Но утро закончилось, а никто так и не появился. Она раздумывала, подождать еще или же вернуться на другой день.

Машина проехала мимо нее, как и множество других за прошедшие два часа. Непроизвольно она отметила, что это был помятый битый “фольксваген” — фургон черного цвета с разбитым боковым стеклом, небрежно заделанным картоном и пленкой.

Внезапно Нэнси ощутила волнение. “Фольксваген” притормозил перед домом 117.

Из него вышел человек. Нэнси наконец решила воспользоваться биноклем. Мужчина был худым, коротко стриженным, с пышными усами; она пришла к выводу, что ему около тридцати лет. В отличие от старого фургона он выглядел элегантно в темно-голубом костюме с галстуком. Он подошел к задней двери фургона и открыл ее. Бинокль был достаточно мощным — из своего окна она спокойно могла в деталях разглядеть суда, заходящие в гавань, — и она мельком увидела руки мужчины. Они были чем-то сильно испачканы.

Он полез в машину и достал тяжелый на вид цилиндр. Поставив его на тротуар, он извлек еще один и потащил их к дому. Нэнси догадалась, что это — огнетушители.

Незнакомец сделал еще два рейса от фургона к дому, каждый раз перенося по два огнетушителя. Всего шесть. После последней пары он задержался в доме на пять минут, затем снова появился и уехал.

Нэнси хотела последовать за ним, но передумала. Она сидела и задавала себе вопросы: “Зачем в таком маленьком доме столько огнетушителей?”

Внезапно она воскликнула:

— О черт!

Она и не подумала записать номер “фольксвагена”, а ведь спокойно могла это сделать. Теперь уже поздно. Оставалось только выругать себя за непростительную для “детектива” небрежность.

Так или иначе, пора уезжать, решила она. Ее рука потянулась к ключу зажигания и остановилась. Что-то происходило в доме 117. Она опять воспользовалась биноклем.

Из дома вышла молодая хрупкая женщина в старых, выгоревших джинсах и морском бушлате. Она быстро огляделась и заспешила в противоположном от припаркованного “мерседеса” направлении.

На этот раз Нэнси не колебалась. Она завела мотор, вырулила со своей стоянки и медленно, осторожно поехала за женщиной.

Та не оглядывалась. Когда она повернула за угол, Нэнси выждала немного и последовала за ней, и как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как женщина вошла в небольшой супермаркет. Рядом было место для парковки, и Нэнси остановила машину. Закрыв ее, она тоже зашла в магазин.

В супермаркете было не много народу, может быть, человек двадцать. Нэнси взглядом нашла женщину, за которой следила. Она находилась в дальнем конце прохода и укладывала в тележку какие-то банки.

Нэнси, в свою очередь, взяла тележку, бросила в нее, не глядя, товары с ближайшей полки и двинулась к интересующей ее особе.

Теперь она казалась значительно моложе, чем на расстоянии, — почти девочка. Бледное лицо, светлые непричесанные волосы, отсутствие косметики. На ее правой руке была надета перчатка, очевидно, чтобы скрыть какой-то дефект или травму, потому что пользовалась она только левой рукой. Прежде чем взять какую-либо банку, она внимательно рассматривала этикетки.

Нэнси Молино прошла мимо, и затем резко обернулась, как будто что-то забыла. Ее глаза встретились с глазами молодой женщины. Нэнси улыбнулась и весело сказала:

— Эй! Мы разве не знакомы? — И добавила:

— Я думаю, у нас есть общий знакомый, Дейви Бердсон.

Реакция была немедленной и поразительной. Лицо женщины стало мертвенно-бледным, она вздрогнула и выронила банку с маслом, тут же вдребезги разлетевшуюся.

Несколько секунд длилась ничем не нарушаемая тишина; масляное пятно быстро растекалось по проходу магазина. Появился управляющий. Он спешил к месту происшествия, кудахтая, как потревоженная курица:

— Боже мой! Что за беспорядок! Что здесь произошло?

— Это я виновата, — проговорила Нэнси. — Мне жаль, я заплачу за банку.

— Но вы ведь не заплатите за уборку? — возразил управляющий.

— Нет, — ответила Нэнси, — вам придется нагнуться и прибрать все бесплатно. Рассматривайте это как зарядку. — Она взяла за руку женщину, по-прежнему стоявшую в каком-то шоке.

— Давай-ка выйдем отсюда, — предложила Нэнси. Бросив свою корзину, девушка в бушлате и джинсах без малейшего сопротивления последовала за ней.

На стоянке Нэнси повела девушку к “мерседесу”. Но как только дверца машины открылась, незнакомка забеспокоилась.

— Я не могу! О, я не могу! Я должна вернуться домой. — Голос ее дрожал. Она испуганно посмотрела на Нэнси. — Кто вы?

— Я твой друг. Здесь есть бар неподалеку. Почему бы нам не отправиться туда и не выпить? Мне кажется, тебе это сейчас необходимо.

— Я сказала вам, что не могу!

— Нет, ты можешь и пойдешь со мной, — настаивала Нэнси. — Потому что, если ты не согласишься, я позвоню твоему другу Дейви Бердсону и расскажу ему…

Она еще не знала, как закончить фразу, но эффект был потрясающий. Девушка без звука села в машину. Нэнси захлопнула за ней дверь, обошла машину и села за руль.

Через несколько минут они подъехали к бару, оставили машину на стоянке и вошли внутрь. В баре было темно и пахло плесенью.

— О Боже! — сказала Нэнси. — Нам нужна собака-поводырь. — Она почти на ощупь пошла к угловому столику, стоявшему поодаль от других, уже занятых. Девушка последовала за ней.

Как только они сели, Нэнси сказала:

— Я должна как-то называть тебя. Как?

— Иветта.

Появился официант, и Иветта заказала себе пива, а Нэнси — коктейль. Пока не принесли напитки, они сидели молча. На этот раз первой заговорила девушка.

— Вы мне так и не сказали, кто вы? Не было причин скрывать правду.

— Меня зовут Нэнси Молино. Я журналистка из газеты. Уже дважды сегодня Иветта была в шоке, но на этот раз эффект был еще сильнее. Ее рот широко открылся, стакан выскользнул из руки и, если бы Нэнси вовремя не подхватила его, произошло бы то же, что случилось с маслом.

— Не волнуйся, — посоветовала ей Нэнси. — Репортеры едят людей, только когда они голодные. Я сейчас не голодна.

Девушка прошептала, запинаясь:

— Что вы хотите от меня?

— Информацию.

Иветта облизала губы.

— Какую информацию?

— Мне интересно, кто проживает в доме, из которого ты вышла. Что там происходит? Зачем приезжал Дейви Бердсон? Это для начала.

— Это не ваше дело.

Глаза Нэнси стали привыкать к темноте, и она заметила, что сидящая напротив женщина просто храбрится. И сказала наугад:

— Ладно, я полагаю, что мне следует для начала обратиться в полицию и.

— Нет, — вскочила Иветта и снова опустилась на место. Внезапно она опустила голову на руки и зарыдала.

— Я знаю, что ты замешана в нехорошем деле. Если ты расскажешь мне, я тебе помогу, — обратилась к ней Нэнси через стол.

— Никто не сможет помочь, — стараясь сдержать рыдания, Иветта поднялась. — Я ухожу.

Даже глубоко страдая, она хотела сохранить чувство собственного достоинства.

— Послушай, — настаивала Нэнси. — Если ты согласишься встретиться со мной опять, я ничего не буду предпринимать за это время.

— Когда? — спросила девушка с сомнением в голосе.

— Ровно через три дня. Здесь.

— Только не через три дня. — Опять смесь страха и сомнений. — Может быть, через неделю.

— Хорошо. Через неделю, в следующую среду в то же время, и в этом же месте.

Иветта кивнула и ушла.

Возвращаясь, Нэнси размышляла о том, насколько правильно она вела себя в данной ситуации. И вообще, черт возьми, что происходит? Что замышляли Дейви Бердсон с Иветтой? Упоминание о полиции во время разговора с Иветтой было мгновенной, неосознанной импровизацией. Но почти истерическая реакция девушки свидетельствовала о том, что замышляется что-то незаконное. Но что именно? Все предположения были слишком зыбкими, содержащими в себе больше вопросов, чем ответов, как будто она собрала мозаику, не имея ни малейшего представления о том, что должно получиться в итоге.