Кровь бежала все быстрее и быстрее, бороздки на граните заполнились уже наполовину, когда движение плит пола вокруг меня остановилось с четким щелчком, который прозвучал оглушительно в наступившей тишине.

Я вытянула шею, пытаясь с неудобного ракурса рассмотреть рисунок рунного круга и сосчитать лучи.

Два, четыре, восемь, шестнадцать. Шестнадцать лучей.

Псаки, да что же мне так не везет в этой жизни, или правильнее уже говорить в этом мире? Это и есть хваленое аларийское стремление к равновесию?

Это и есть обещанная аллари быстрая смерть? Старые хрычи наврали мне. Была обещана хотя бы декада.

Шестнадцать долбанных лучей. Этот мир определенно любит меня. Или шестнадцать – это сакральное число для Вайи Блау?

Кровь продолжала наполнять бороздки рисунка на алтарной плите. Осталось меньше одной трети пути, пока алые линии не сойдутся в одной точке. И что тогда? Алтарь сработает, рунный круг замкнется, и…

В голове было пусто. Сила внутри не отвечала. Источник не откликался. И я тупо смотрела, как кровь с каждым толчком пульса, приближает меня к концу.

Блау, ты идиотка! Нельзя было лезть самой. Можно было открыться дяде, можно было подождать, можно…

Осталось не больше пары мгновений, и за это время у меня промелькнули десятками примеры из родовых хроник Блау, когда в алтарной комнате находили высушенные трупы, обескровленные тела, и просто находили… части… бывшие ранее представителем рода Блау. Кара неблагонадежных, наказание предателей, смерть для отступников.

Шестнадцать лучей. Рунный круг с шестнадцатью псаковыми лучами. Великий, спаси и сохрани глупую дочь твою!

Мгновение. Еще мгновение. И алые линии соединились, кровь на поверхности гранитной плиты вспыхнула проявленной силой, образуя рисунок, и испарилась, впитавшись.

Родовой гобелен на потолке засиял мириадами звезд, на полу плавно начал вспыхивать один луч за другим. По очереди.

Первый луч. Второй. Третий…

Жертвоприношение началось.

Лучи на полу продолжали вспыхивать один за другим, освещая алтарную плиту по кругу. Четвертый, пятый, шестой, седьмой луч…

В голове было пусто и как-то звонко. Единственная мысль, которая крутилась в сознании – полный псаков бред. Умереть вот так, на собственном родовом Алтаре, пройдя через время и пространство… это полный псаков бред. Чушь. Идиотизм. Кто-бы ни притащил меня сюда, потратил слишком много сил, вложил слишком много энергии, чтобы так бездарно…

… восьмой луч, девятый, десятый…

Если только все затевалось не ради этого. Чтобы восполнить силу родового источника за счет энергии души, или… или это проверка.

Очередная псакова проверка на пригодность и соответствие родовым нормам и стандартам. Вариант испытания. Доверие Роду. Готовность принести жертву. Блау всегда хранят Блау.

Или … про другой вариант думать не хотелось совершенно.

«… войти в источник… добровольная жертва… чтобы что-то получить, нужно что-то отдать…»

Источник. Алтарь – это тоже источник. Маленький, не такой, как у аллари, но источник. Ис-точ-ник. Псаки. Ты идиотка, Блау!

… одиннадцатый луч, двенадцатый, тринадцатый…

Напряжение нарастало, алтарная плита под моими ладонями начала нагреваться и вибрировать в том же ритме, в котором вспыхивали лучи, в том же ритме, в котором бился мой пульс.

… четырнадцатый, пятнадцатый луч…

Вот он, момент истины.

Последний шестнадцатый луч вспыхнул ослепительным светом, и рунный круг на полу замкнулся. Над моей головой засияли силовые лучи полусферы, образуя ловушку из энергетических линий, алтарный зал затрясся так, что я еле устояла на ногах, и из центра гранитной плиты в потолок выстрелил поток света, закручиваясь в спираль.

Родовой источник Блау проснулся полностью. Впервые на моей памяти.

В голове было совершенно пусто, звонко и светло. Я не видела ничего, потому что свет был слишком ярким, я стояла в потоке бьющей из Алтаря силы. Тысячи лиц вереницей проносились вокруг, тысячи звезд – больших гигантов и маленьких карликов, тысячи созвездий рода Блау.

Боль нарастала постепенно. Слишком много чужих мыслей. Слишком много чужих намерений. Слишком много нереализованных желаний. Слишком сильный поток. Даже менталисты более милосердны к своим жертвам…

Мне казалось, что вскрыли голову и препарируют без анестезирующих чар, взламывая самые сокровенные двери сознания, в груди стало жарко, нестерпимо жарко, казалось, мой темный источник взбесился, и его сейчас разорвет от силы, она просто хлынет через горло.

Боль. Боль. Боль. И свет. Белый слепящий свет кругом. Я горела и плавилась, не в силах оторвать руки от алтарной плиты, я просто сгорала заживо, не в силах выносить накал силы…

Ещё больше света, ещё больше боли, ещё больше силы… я просто не могу больше… я не могу больше… я–не–могу–больше. И я подняла голову вверх и закричала, вкладывая в крик всю свою ярость, всю свою боль, всю свою обиду на Блау… за что… зачем… почему…

«Я скучаю по тем нам, Вайю…». Голос Фей-Фей кружится в голове.

«… было больше света и жизни, больше радости… сейчас горечь и ярость…». Образ Ликаса появился рядом.

«Ты иногда пугаешь меня, Вайю…». Кривится в усмешке дядя.

«… нежная и деликатная… моя сестра никогда не была чудовищем…». Аксель укоризненно качает головой.

«…это не твой мир, чужая душа. Твой мир умер. Это не твои родные. Твои умерли в твоем мире. Это не твоя жизнь...»

«…это было предначертано. Тебя забросило в чужой поток мира. Этот Мир принадлежит юной деве...». Слепые глаза Помнящего смотрят куда-то глубже, прямо в душу.

«… это не твои родные…»

«…должна умереть… смерть…»

«…вторая душа выполнила свое предназначение и больше не нужна…»

«…юная дева умирает ... остался только осколок ...нет якоря в новом мире ...твою душу ничего не держит... нет прошлого – не за что держаться…»

«… выбор…должна сделать выбор… кто будет жить…»

Кто будет жить. Кто будет жить. Кто будет жить. Пропел свет вокруг серебряными колокольчиками.

Выбор. Выбор. Выбор. Выбор. Выбор. Рвались струны цитры на ветру.

Решай. Решай. Решай. Прозвучало раскатом грома. Решай.

И этого было мало. Они пошли дальше, копнули так далеко, взломав самые тайные двери – мои чувства, похороненные так глубоко, что даже я сама боялась заглядывать в эту клубящуюся на дне души тьму. Я боялась того, что могу увидеть там.

Дядя был прав и не прав одновременно. У меня уже был клин, и он совершенно зря опасался Квинта. Свой клин. Блау охраняют свои сокровища, коллекционируют, иногда доставая на свет, берегут, пересчитывая вечерами, как скупцы при неярком свете магических светильников. Защищают и хранят. Поэтому внутри все замерзло. Поэтому все потеряло смысл. Поэтому важно отомстить полной мерой тем, кто забрал их у меня. Каждому. Кто посмел покуситься на мое.

Мои сокровища умерли.

Поэтому я ненавидела ее.

Бесполезную. Неумелую, влюбленную глупышку. Ленивую. Ту, что позволяет смеяться над собой. Ту, что выставляет себя на посмешище раз за разом, следуя за Квинтом. Я ненавидела ее. Я презирала ее. За то, что не ценит того, что есть, семью и Род. За то, что принимает все как должное. За то, что слабая, за то, что безвольная, за то, что трусливая.

За то, что наши сокровища украли. За то, что наши сокровища убили.

За то, что подлая, за то, что считает, что ей все должны, потому что она Блау. Я ненавидела ее за то, что позволила умереть Нэнс. Так глупо. Я ненавидела ее за то, что Данд умер, чтобы она жила. Я презирала ее за то, что она не смогла защитить наследие и просто сдалась, опустила руки.

Бесполезная. Тупая. Безвольная. Разряженная кукла.

Я ненавидела себя.

Я ненавидела Вайю Блау до зубовного скрежета. Я ненавидела себя сильнейшей лютой злобной ненавистью. Это тот костер, который не дал потухнуть искре моей души. Это то, с чем я жила каждое мгновение прошлой жизни. Это то, что я принесла сюда, в эту жизнь.