Но здесь, в этом кабинете, время словно застыло, подчинённое суровой реальности войны.

Генерал-майор Алексей Романович Пономарёв, крепкий, широкоплечий, с густыми седеющими бровями, стоял у окна своего кабинета и смотрел, как с улицы медленно поднимается туман — смесь пара и весенней измороси. На подоконнике лежала папка с докладом.

В кресле напротив, согнувшись над картой западной части СССР, сидел полковник Николай Павлович Малкин — высокий, жилистый, с бледным лицом и чуть осипшим голосом от постоянного недосыпа. Его пальцы, испачканные чернилами, пробегали по отметкам и флажкам, которыми были отмечены точки недавних забросок.

— Так что там у тебя, Николай Павлович? — Пономарёв откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Его голос был низким, с едва уловимой хрипотцой, выдававшей долгие ночи без сна.

Полковник вздохнул, потирая висок. Он выглядел моложе своего начальника, но тёмные круги под глазами и напряжённая линия рта делали его старше своих лет.

— Группа на связь не вышла. И до точки встречи не долетела. По всему выходит, что самолёт был сбит, — Малкин говорил медленно, словно взвешивая каждое слово. — У группы, разумеется, была рация. В случае непредвиденных обстоятельств они должны были выйти в эфир на запасной частоте. Но… тишина. Ни одного сигнала принять не удалось.

Пономарёв нахмурился, его брови сошлись на переносице, образуя глубокую складку.

— Значит, сбиты? — переспросил он, хотя ответ был очевиден. — И это несмотря на то, что заброска была ночью!

— Увы, товарищ генерал-майор, — полковник развёл руками. — Вероятно, немцы усилили противовоздушную оборону в тылу. Их зенитки, похоже, теперь бьют даже в темноте. Или… — он замялся, — или у них есть разведданные. Кто-то мог сдать маршрут.

Хозяин кабинета резко выпрямился, его взгляд стал острым как лезвие.

— Предательство? Ты это серьёзно?

Заместитель покачал головой, словно отгоняя собственные мысли.

— Пока не знаю. Но три группы подряд… Это уже не случайность. Либо немцы слишком хорошо подготовлены, либо у нас течь. Надо проверять.

— Очень плохо. Очень! — генерал-майор ударил кулаком по столу, отчего карандаши и бумаги слегка подпрыгнули. — У нас с вами приказ от товарища Сталина: обеспечить максимальное содействие партизанскому движению в Белоруссии. И не просто содействие — мы должны создать там такую силу, которая будет мотать немцам нервы, срывать их поставки, взрывать мосты, пускать под откос поезда! А мы теряем людей, даже не доставив их до места! — Заместитель соглашаясь кивнул, и хозяин кабинета заговорил более сдержанно. — Я думаю вы прекрасно понимаете, что партизаны — это наш козырь. Немцы давят нас на фронте, а их самолёты бомбят наши города. Но в тылу… в тылу у них нет и не должно быть покоя. Каждый партизанский отряд — это заноза, которая не даст им спокойно спать. Немцы должны бояться лесов, бояться дорог, бояться каждого шороха! И тогда это будет существенная помощь войскам, сражающимся на передовой!

Генерал-майор Пономарёв встал и заложив руки за спину прошёлся по комнате. Его шаги гулко отдавались в тишине кабинета. Он остановился у карты, висевшей на стене. Красные и синие линии пересекали Белоруссию, отмечая фронт, оккупированные территории, предполагаемые маршруты и точки высадки.

— Партизаны — это не просто заноза, Николай Павлович, — сказал он, не отрывая взгляда от карты. — Это огонь, который мы разжигаем в тылу врага. Каждый взорванный мост, каждый подбитый грузовик — это удар по их тыловому обеспечению. Это меньше снарядов на фронте, меньше горючего для их танков, меньше хлеба для их солдат. Мы не просто сражаемся — мы душим их, медленно, но верно. — Он взял с полки папку, вытащил донесение и развернул его. — В Гомельской, Витебской, Лепельской зонах нет устойчивых связей. Только слухи — мол, местные жители бьют немцев из засад. Но это не армия, а разрозненные группы. Нам же нужна система. Нужна сеть.

— Для этого и создавались наши забрасываемые группы, — озвучил очевидное Малкин. — Группа капитана Самохвалова должна была заложить основу штаба в районе Лепеля, связаться с подпольем, передать радиостанцию.

— А теперь её нет… — мрачно произнёс генерал. — И мы даже не знаем их судьбу.

Он сел за стол, положил руки на колени и долго смотрел на карту.

Потом медленно произнёс:

— Придётся менять подход. Прямые перелёты — слишком опасны.

— Согласен, — кивнул полковник. — Можно действовать через мелкие пешие разведгруппы. Пусть пересекают линию фронта пешком, под прикрытием. Медленнее, но надёжнее.

— Верно! — Пономарёв задумался. — Только надо повысить их секретность и обеспечить им надёжную связь.

Малкин тихо вздохнул.

— Людей не хватает, товарищ генерал. Особенно тех, кто умеет работать в тылу — разведчиков, связистов.

— Найдём, — уверенно сказал хозяин кабинета и повторил: — Найдём. Сейчас вся страна работает на фронт, но и партизаны — это тоже фронт. Без них мы не остановим немецкие эшелоны, которые непрерывным потоком идут на восток. — Он подошёл к окну и вздохнул. — Война не ждёт. До лета меньше двух месяцев. Если мы не создадим к тому времени масштабные устойчивые центры, в июне будет поздно.

— Понял, товарищ генерал. — Малкин поднялся. — Разрешите приступить к подготовке новой группы?

— Приступайте. Только теперь — без самолётов. Пусть, как вы и предложили, идут пешком. Ночами, через линию фронта. Минимум груза: только оружие, рация, сухпаёк и медикаменты. Возможно, тогда у них появится шанс не быть обнаруженными и выполнить возложенную на них миссию — существенно увеличить и скоординировать партизанское движение.

Вчера до самой ночи возился с новой базой. Вначале тщательно подыскал место в семи километрах от объекта и трёх от лёжки, где располагался Сергей. Выбор не был случайным: укромный овраг, заросший молодыми елями, в пятистах метрах от небольшого ручья выглядел вполне приемлемо. Вода в лесу — это жизнь, и я уже успел убедиться, что она должна быть под рукой. Конечно, я мог бы возить питьевую воду дроном — но это было не только расточительно, но и опасно: беспилотник хоть и малошумный, но не невидимый. Забредёт случайный крестьянин или, не дай бог, немецкий патруль — и заметит в небе железную птичку. И возникнет ненужная проблема: начнутся вопросы, слухи и поиски. Этого мне, разумеется, было совершенно не нужно, так что решил действовать по старинке и нашёл источник влаги. Овраг вообще казался идеальным местом: глубокий, со склонами укрывающими от ветра, и имеющий удобный спуск к ручью.

Оружием мой подопечный был в общем-то обеспечен — у него имелся ППШ, а вот всё остальное — продукты, посуду, медикаменты, тёплые вещи — нужно было доставить мне. Я составил список и принялся за упаковку. Продукты рассортировал по группам — консервы отдельно, крупы отдельно, аптечку в герметичный контейнер. Почти каждую вещь приходилось подгонять под ограничения по весу. Дрон мог нести пять килограмм, но я решил не рисковать, и ограничился четырьмя — пусть моторы живут дольше. Приходилось тщательно взвешивать каждый пакет. Отрывал фабричные ярлычки и зачищал все надписи, которые могли бы указать год и место изготовления.

Иногда словно бы смотрел на себя со стороны и удивлённо качал головой, чувствуя себя не студентом-инженером, а контрабандистом, переправляющим будущие технологии в прошлое. Но шутки шутками, а всё же делиться знаниями из будущего я был пока не готов.

В который уже раз возвращаясь на базу, краем глаза заметил что-то странное. На южной опушке, где склон поднимался к холму, стоял старый массивный дуб с корявыми ветвями. Приблизившись детально, осмотрел исполина, и вскоре заметил то, что изначально привлекло моё внимание — в стволе на высоте около шести метров от земли виднелась самая настоящая вентиляционная решётка, металлическая, с проржавевшими краями.

Подлетел ближе, и всмотрелся — не показалось.