— Да не за что, — неожиданно буркнул полицай, видимо, решив, что слова обращены к нему.

— Тебе-то и не за что, — согласился разведчик потирая запястья.

Он медленно поднялся, шатаясь от слабости, вышел из сарая, заметив валяющуюся неподалёку винтовку полицая, поднял её, после чего резко развернулся и с силой ударил предателя прикладом по голове. В ту же секунду тот рухнул замертво, не издав ни звука.

Я замер, глядя на экран. В голове щёлкнуло некое противоречие: де-юре я обещал тому подонку не забирать его в Ад, а де-факто он уже там. Но размышлять об этике в данной ситуации было некогда. Пути Господни, как известно, неисповедимы, а дело утопающих — дело рук самих утопающих.

Я переключился на Сергея и заговорил через динамик:

— Не теряй времени, иди в сторону леса, который справа от тебя.

Направил камеру, чтобы показать направление. Разведчик, тяжело дыша, посмотрел в ту сторону.

— А ты разве там находишься? — спросил он, и в его голосе сквозило изнеможение.

— Нет, но ты должен запутать противника. Помни, мы не в пустой деревне. Тут десятки глаз сейчас наблюдают за всем происходящим в окна. Немцы приедут — местные всё расскажут, в том числе и о том, в какую именно сторону ты направился. Так что соберись и делай как нужно! Отдохнёшь позже, а сейчас иди! Ну, а я взлетаю, чтобы беспилотник видно не было, и буду тебя прикрывать.

К счастью, уже бывший пленный, не стал спорить. Он кивнул, сжал винтовку и, еле передвигая ноги, направился в противоположную от нужной сторону. Я видел, как тяжело ему даётся каждый шаг. Его тело было измучено, лицо покрыто кровью и грязью, а глаза, хоть и горели решимостью, выдавали крайнюю усталость. Я понимал, что он обессилен. Понимал, что ему нужна вода, еда, лекарства. Но сейчас ничего не мог сделать. Даже доставить ему что-то из этого списка было невозможно: во-первых, я должен был прикрывать его отход, а во-вторых, оставшиеся гранаты уже были приведены в боевое положение. А возвращаться на базу с боеприпасом, чека у которого уже выдернута, было попросту опасно.

Сергей приходил в себя медленно, словно выныривая из водных глубин. Сначала перед глазами мелькнуло размытое пятно света, затем он ощутил запах — не дым и не хлорка, а что-то незнакомое. Пошевелился, и тут же резкая боль пронзила рёбра и затылок. Только тогда он понял, что лежит не на земле, не на соломе и даже не на грубом брезенте, а на мягкой кушетке, покрытой чем-то серым, чистым, почти стерильным, как в больнице.

Приподнялся на локтях и несколько секунд оглядывался, пытаясь понять, где находится. Помещение выглядело странно: пустое, но аккуратное. Серые каменные стены, ровный бетонный пол. Вдоль одной из стен тянулись металлические полки с пустыми ящиками и небольшими контейнерами. На потолке — несколько прямоугольных ламп, излучающих яркий, белёсый свет без малейшего мерцания. Сергей моргнул. Свет был ровным, почти дневным, но холодным и непривычным.

«Таких лампочек в продаже не видел, — подумал он машинально. — Да и нигде таких не видел…»

Он осторожно коснулся рёбер — они ныли. В памяти вспыхнули обрывочные картины: полицаи, тёмный сарай, побои. Затем — яркая вспышка, рёв в небе, гул мотора. И…дрон. Да, именно дрон — маленькая летающая машина с пропеллерами — помог ему выбраться. Один из полицаев пал, винтовка оказалась в руках. Он шёл через лес, шатаясь, спотыкаясь, пока силы не покинули его. И он упал… а теперь вот это место — небольшая комната.

В голову пришла мысль:

«Арсенал? Гм, возможно».

На металлических полках вдоль стены стояли ящики с непонятными метками — цифры, буквы, что-то не по-нашему. Помещение не походило ни на подвал, ни на склад РККА. Слишком чисто, слишком аккуратно для войны. Всё вокруг выглядело непривычно, как в какой-то научной лаборатории. Посмотрел на свою раненую ногу. Она была перемотана чистым бинтом.Пошевелил пальцами, боли почти не было. Оглянулся. Рядом с кушеткой стояла низкая металлическая тумба. На ней — бутылка с прозрачной водой и тарелка с едой: картофель, котлета, кусок хлеба. Запах был домашним, знакомым, но пар от еды уже не шёл.

Потянулся было к тарелке, но замер.

«Возможно, еда отравлена?– тут же задумался он. Но потом отмахнулся. — Если бы хотели отравить, не стали бы спасать и кормить».

Однако как бы ни хотелось, всё же есть не стал. Он был не из тех, кто готов за миску похлёбки продать свою душу! Да и вообще,слишком странным казалось это место — чистота, тишина, неправдоподобная аккуратность.

Закрыв глаза, чуть полежал, а потом поднялся. Тело ныло, но слушалось. Стараясь не ступать на больную ногу, ковыляя, подошёл к тяжёлой, металлической двери с блестящей хромированной ручкой и незнакомым замком. Потянул. Она не поддалась. Толкнул — то же самое. Заперто.

Сергей вернулся к кушетке, придвинул её к стене под одну из ламп, встал на матрац и стал разглядывать незнакомую конструкцию. Плоская, вмонтированная в потолок, без проводов и патрона. Свет от неё лился ровный и холодный. Он коснулся поверхности. Та оказалась не горячей и даже приятно прохладной.

— Не наши это дела, — пробормотал он. — Немцы что-то новое придумали? Или кто на такое способен? Я многое видал, но чтоб вот так, свет без тени…

Он стоял, глядя на лампу, и в голове складывалась цепочка событий. Его поймали. Пытали. Потом этот… «беспилотник». Побег. Лес. Падение. И вот теперь он здесь.

Дошёл в забытьи сам? А кто пустил? Кто перевязал и положил на кушетку? Да как он вообще это место сумел найти?

Ответ мог быть только один: сюда его принёс тот, кто называет себя Николаем. Нашёл его и притащил в бессознательном состоянии в место своего укрытия.

«Да, нет сомнения, что всё было именно так. Все улики сходятся. Дрон– необычный. И место это — необычное. Но кто я теперь для него? Пленник? Подопытный?»

Сергей сел на кровать и провёл рукой по щеке — щетина, грязь, засохшая кровь. Всё, как после допроса.

«А ведь, если бы хотел добить, не стал бы возиться. Значит, я ему или им, если он тут не один, зачем-то нужен живым».

Разведчик снова подошёл к двери и дёрнул за ручку — металл не шелохнулся. Решил постучать — раз, другой, ещё и ещё. Ответом была тишина. Только где-то глубоко, вроде бы как под полом, слышалось лёгкое ровное гудение.

«Паровой котёл? Трубы?»

Он стукнул снова, потом ещё сильнее.

«Неужели заперли и не слышат ничего? Ведь если я в бывшем арсенале… второго входа тут нет и быть не может — безопасность и контроль, это основное в таком помещении. А что будет, если сюда больше никто никогда не придёт?».

От этой мысли его словно переклинило. В груди поднялась злость. Он стал неистово колотить в дверь руками, потом ногой. Гул железа раскатился по комнате, отдаваясь в стенах.

— Эй! Эй!! Есть кто живой⁈ — кричал он. — Открывайте, черти! Откройте!

Ответа не было. Только гудение усилилось, и где-то в углу раздалось тихое, почти жужжащее стрекочущее звучание.

Сергей на мгновение замер, а потом резко обернулся. В верхнем углу, рядом с потолком, что-то мигнуло. Маленький блестящий глазок, словно чёрная бусина, казалось, сделал небольшое, едва уловимое движение, будто развернулся.

«Фотоаппарат? — догадался разведчик, нахмурившись.–Да, очень похоже, что это объектив. Только странный, без вспышки, без щелчка».

Он прищурился и подошёл ближе.

«Снимать решили? Заперли — и фотографируют? Это что, эксперимент какой-то?»

Злость поднялась, как волна.

— Я вам не подопытный кролик! — крикнул Сергей, ударив кулаком по двери.

Железо загудело, боль отозвалась в костяшках. Он выругался и ударил снова. — Вы слышите меня⁈ Немедленно выпустите!

Он колотил и колотил, пока дыхание не сбилось. Потом вернулся к кушетке и, присев, поморщившись, погладил повязку на ране. Та вновь начала болеть.

«Твою же мать… Где я? Кто эти люди?»

Внезапно послышались шаги. Едва уловимые, но отчётливые. Кто-то подходил с другой стороны двери. Разведчик замер и выпрямился.