Все говорит о близкой победе, но резерв ветеранов все еще здесь, внутри укреплений клана. Я уже многих узнаю в лицо, а некоторых даже по фигуре. Спокойные у бойцов лица, сосредоточенные. Без слов понятно, что все они хотели бы оказаться там, на передовой, в гуще сражения. Ради таких моментов, многие и приходят в Терру, но дисциплина в клане у Михалыча на зависть всем. Никакого ропота или недовольства, полное и абсолютное доверие своему командиру.

— Еще пара часов, и можно домой. У меня сегодня вся родня соберется. Жена в честь победы такой сабантуй собирается закатить… Ты, Коля, тоже приходи.

— Лады, моя укатила в Хургаду, некому над душой стоять будет. Скорее бы уж Михалыч заканчивал. Но штурм мне понравился. Круто. И замок роскошный. Зря мы от трофеев отказались. Все ты виноват, думая, что надежнее получить твердую ставку. Бла, бла, бла теперь будем локти кусать. Прикинь, сколько там добра в хранилищах, если на сам замок такие бабки угроханы.

— Да забудь ты об этом. Договор мы заключили, и деньги получим. Сам же сомневался и мне мозг проел про Апулея этого, никому неизвестного с ником дебильным, и по твоей глупой привычке подстраховываться, мы еще и сотню тысяч на наше поражение поставили. Вот это мы точно потеряем, и все ты. Перестраховщик.

— Ты же согласился, прибыль все равно будет. И престиж, и слава, а в случае неудачи — потери были бы меньше. Сейчас- то легко говорить, когда до победы пара часов осталось.

— Сеня, Коля, хватит спорить, на вас двоих уже коситься начинают. Я вина для вас прихватил, там Мажоры всех угощают. Хорошее вино, попробуйте. Говорят, что к вечеру концерт будет прямо здесь, в замке. Это же и в реале покажут. Событие. Все мои сейчас у телевизора. У меня в клане, только что вошел казначей, говорит, что почти весь штурм на разных каналах частями транслировали, и не только в России. Слава — это приятно, я к себе домой всех родных собрал по такому случаю. Это будет лучший Новый год в моей жизни.

Постепенно, на стены и между ними перебралась почти треть атакующих, в передних рядах — лучшие, ведь нужен решающий рывок, а премии назначены почти за любое значимое достижение. Остальные тоже приблизились вплотную, и тут произошло событие, поразившее всех. Сначала стало ясно, что происходят изменения. Еще непонятна суть перемен, но все как будто замерло. Это почувствовал не только я, все разговоры вокруг стихли и мы, еще не понимая ничего, с такими же веселыми улыбками, дружно смотрим на замок. И вот — оно случилось, то чего никто уже не ожидал, даже я, не смотря на всю осторожность и дополнительную разведывательную информацию.

Стены замка первого и второго рядов бесшумно и медленно стали заваливаться на внешнюю сторону. С них посыпались наши бойцы. Падение все ускорялось. От неожиданности все вокруг всего замка замерли, и стало тихо. Смолкли барабаны, только одна труба вдали издала хриплый звук и тоже замолчала. Никто даже не попытался что-либо сделать, даже не крикнул никто. Со страшным грохотом стены рухнули и погребли под собой лучшую часть нашей армии. Над местом их гибели поднялось облако пыли. В этот момент на, совершенно растерявшихся, союзников сзади напали свои же. В мой чат посыпались сообщения об измене. В глаза бросились названия кланов предателей — Порядок, Серые волки, Шторм, Буры и Зенит. Возникла паника, и структура командования всей армией была разрушена мгновенно. Почти все командиры среднего звена погибли и оказались в точках возрождения. Выжившие бойцы остались без командиров и стали действовать по своему усмотрению. Кто-то отступал к местам дислокации своих кланов, кто-то побежал на помощь тем, кто оказался под завалами. Были и те, кто пытался продолжить штурм и со штурмовыми лестницами бежали к стенам. Пыль мешала всем хоть как-то оценить обстановку и принять правильное решение. Но те, кто поумнее, двинулись в сторону лагеря ветеранов. Все громче слышны вокруг призывы.

— Отходим к ветеранам, все к ветеранам, там командующий.

Численный перевес по-прежнему на нашей стороне. Если удастся навести порядок среди своих, то смять несколько небольших кланов предателей труда не составит. Михалыч оперативно отдал нужные приказы, вот только до исполнителей они не дошли. Почти все командиры сейчас либо под завалами медленно умирают или приходят в себя в Столице.

Внезапно в замке зазвучали трубы и открылись ворота. Через них, на полном ходу, начали выдвигаться в конном строю рыцари в полном облачении. Упавшие стены не засыпали главную дорогу к замку, и колонна рыцарей двигалась без помех. Замок у ворот укреплен лучше всего. Четыре башни стоят рядом с ними, и обстрел из них перекрывает все пространство перед воротами. Никто, из серьезных кланов союзников, не изъявил желания штурмовать этот участок, и по этой причине здесь почти не было никаких обломков. Голова колонны рыцарей выдвинулась на сто метров от ворот и снизила скорость движения, что привело к преобразованию колонны в круг. Затем вся масса рыцарей разделилась на две группы, каждая из которых устремилась в своем направлении. Набирая скорость, оба отряда ударили в тыл всех наших кланов. Туда, где стояли палатки, и находились штабы и склады каждого клана. По дороге они смели всех на своем пути. Полукольцо палаточного лагеря, растянувшегося почти на четыре километра, было разорвано посередине, и конница, все увеличивая скорость, разрушала и убивала всех на своём пути. Никто из наших союзников не озаботился укрепить свои позиции, и теперь расплачивались за самоуверенность. Сопротивления рыцарям почти никто не оказал, и они, двигаясь двумя отрядами в северном и южном направлении, посеяли смерть и панику в наших рядах. Вскоре северный отряд рыцарей удалился от нас, и мы его из ставки Михалыча видеть уже не могли. К лагерю ветеранов на полном ходу приблизился южный отряд, но до самых рвов вокруг лагеря ветеранов они не добрались, прозвучала команда горниста и рыцари изменили направление. Теперь они неслись в тыл тем, кто у стен еще пытался навести порядок в своих рядах и оказать сопротивление предателям.

Стальная лавина постепенно разворачивалась. Казалось, что это никогда не кончится, но вот перестроение завершено, и стальной клин ударил по деморализованным людям. Это уже были не бойцы и не солдаты. Оказавшись между молотом и наковальней и, не имея рядом опытных командиров, высокоуровневых бойцов и магов, погибших на стенах, люди испугались. Зрелище несущихся на полном ходу, закованных в броню, конных рыцарей производит сильное впечатление даже в кино. Видеть же то, как они мчатся с копьями наперевес прямо на тебя и знать при этом, что сейчас именно тебя пронзит это копье, ударят эти копыта и боль будет реальной — это вынести могут единицы. Такие герои нашлись среди наших войск, но их было мало. Армия дрогнула и превратилась в стадо. Вот, еще недавно, это были храбрые воины, третьи сутки кряду, раз за разом идущие на штурм и возможную смерть, и через секунду это уже стадо обезумевших от страха животных, бегущих, не зная куда и зачем, топчущих своих же друзей и товарищей.

Началось избиение. Из замка выходили все новые и новые войска и строились в боевые порядки, но в них для наших врагов особой нужды уже не было. Сопротивляться врагу никто уже не мог. Наши лучшие маги и лекари погибли на стенах.

Меня же поразила численность обороняющихся. Где в замке могло укрыться такое количество людей и лошадей? И почему мы не видели их с вершины захваченной нами башни? Не для того ли нам ее отдали, чтобы мы уверились в малочисленности противника? Вокруг меня было тихо, все потрясенно молчали и, не отрываясь смотрели на картину катастрофы. Через час после обрушения стен красные уже не атаковали нас крупными соединениями. За, убегающими во все стороны, бойцами вели охоту небольшие конные отряды по пять — десять всадников. Они, улюлюкая, гоняли несчастных и лихо добивали их на скаку. Победа превратилась сначала в поражение, потом — в избиение и теперь — в издевательство. Прислуга с бутылками праздничного победного шампанского и бокалами пропала, как по мановению волшебной палочки.